Над пропастью юности (СИ)

— Боже мой, — девушка театрально схватилась за сердце, изобразив испуг при виде его. Выглядел Джеймс по большей мере ошеломляюще, нежели пугающе — оголенная грудь вздымалась от каждого глубокого вдоха, на бледной коже блестели прозрачные бусины воды, влажные пряди волос спадали на лицо. — Джеймс, — произнесла на выдохе, смерив с ног до головы пытливым взглядом, полным сумбурности суетливых мыслей. Рейчел выпустила едва слышный вздох, что поймал слух Спенсера, которому пришлось ущипнуть девушку за руку, чтобы привести в чувство.
— Вы должны были заметить, что в доме есть ещё кто-то. Повсюду горел свет, — Джеймс раздраженно ответил на напускное удивление Рейчел. Игнорируя обоих, подошел к шкафу, как будто они не застали его врасплох.
— Разве вы не должны быть вчетвером вместе? — неуверенно спросил Спенсер, прочистив горло.
— Разве ты не должен быть в Шотландии? Или вы случайно обнаружили, что живете по соседству? — спросил с плохо скрываемой насмешкой. Он даже выдал короткую ухмылку, которую никто не мог запечатлить, покуда он стоял к обоим спиной, но затянувшееся молчание быстро её стерло. — Мне пришлось вернуться домой, — на выдохе ответил, когда неловкая пауза затянулась. — Оставаться дома было невозможно, поэтому я вернулся раньше. Выбора особо не было.
— Как же Фрея? — неуверенно спросила Рейчел. Когда Джеймс обернулся, она уже сидела на кровати Спенсера, продолжая рассматривать его, как будто друга рядом и не было. Тот упрямо старался не обращать на это внимания или же убеждал себя в том, что в этом не было ничего плохого.
— Думал, ты спросишь о другой своей подруге. Хотя должно быть вы и без того всё время были на связи, чтобы без устали обмывать всем кости, — его слова заставили Рейчел безмолвно открыть рот и затрепетать длинными завитыми вверх ресницами, прежде чем виновато опустить глаза вниз.
— Джеймс, — укоризненно произнес Спенсер в защиту девушки, которая оставалась обиженно безмолвной. Она посмотрела на парня с благодарностью, но Джеймс не был намерен оставаться мягким по отношению к обоим. — Во-первых, не смей разговаривать с Рейчел таким тоном, а во-вторых, что произошло? Кажется, ты не в порядке.
— Я в полном порядке, — ответил, позволив себе повысить голос, отчего девушка вздрогнула, передернув плечами. Ей всё ещё было сложно верить. Она была неумелой актрисой, но большой лгуньей, чего, кажется, в упор не мог заметить только Спенсер.
Джеймс вышел из комнаты, чтобы вернуться в ванную и переодеться, чтобы не смущать сверхмеры впечатлительную Рейчел, которая даже обычный разговор могла обернуть с легкой руки в фарс, чем выводила из себя. Он не мог понять, почему один её вид вдруг так сильно его разозлил, потому что вряд ли дело было в ней или даже в чёртовой Марте. Скорее, жестокость в нем пробудило произнесенное вслух имя Фреи, что отдавало сердечной болью, которую Джеймс тщетно хотел излечить, но едва в этом помагала сама девушка.
— Будет лучше, если я проведу Рейчел домой, — произнес Спенсер, когда Джеймс обнаружил их в прихожей. Парень помагал девушке надеть пальто, когда она избегала даже короткого взгляда в сторону Джеймса, который не был намерен продолжать размовлку, чего все от него ожидали. — Когда я вернусь, мы обязательно поговорим. И ты расскажешь, в чем дело.
— Можешь не торопиться. Мне нечего рассказывать в присутствии твоей милой девушки или в её отсутствие, — губы растянулись в саркастической улыбке, когда в голосе по-прежнему оставалось много яда, что заставило Рейчел нахмуриться. Было заметно, что она сдерживалась, чтобы что-небудь не ответить, но вместо этого терпеливо застегивала пуговицы на пальто.
— Что это? — спросил, нахмурившись, когда увидел на безымянном пальце девушки золотое кольцо. Он не знал, почему взгляд сумел словить его блик в тусклом освещении прихожей, но, заметив его, Джеймс почувствовал уже знакомый укол. — Ты сделал ей предложение? — выдал с кротким нервным смешком, вырвавшимся из груди вместе с пренебрежением.
Внезапно схватил девушку грубо за руку и стал рассматривать чёртово кольцо. Оно не было помолвочным, скорее обручальным. Отполированно до блеска, ровное, идеальной формы. Смотрелось на пальце Рейчел, будто было приросшим к коже. Отделить его можно было никак не иначе, как путем ампутации фаланги, хоть и уверенности в том, что она не снимет его раньше, не было. Кольцо было совершенным и вообразить на короткую долю забвения, что оно выблескивало на безымянном пальце Фреи, оказалось не так уж сложно.
 
Рейчел не пыталась отдернуть руку, только бросила неуверенный взгляд на Спенсера, которому пришлось прочистить горло, прежде чем ответить. Глаза друга как будто засверкали при виде обручального украшения, что было странно и необычно. Джеймс крепко сжимал ладонь девушки и рассматривал с жадностью, а не откровенной насмешкой, что от него была в большей мере ожидаема.
— Мы поженились, — терпеливо ответил Спенсер. Он заставил Джеймса отпустить руку Рейчел, аккуратно перехватив её, чтобы переплести их пальцы. Тогда уж Джеймс заметил на безымянном пальце друга второе кольцо, в точности такое же, но в большем объеме.
— Я хочу уйти, — шепнула Рейчел достаточно громко, чтобы это сумели рассышать оба парня.
— Я проведу Рейчел. Жди меня здесь, — бросил Спенсер, когда друг был настолько ошарашен новостью, что даже не смог ничего ответить. Молча кивнул головой, которая вдруг затуманилась мрачными мыслями, в которых утопала всякая уверенность.
— Мне не нравиться, как он отреагировал. Может быть… — он продолжал слышать голос Рейчел, пока его не отрезал звук захлопнувшейся двери.
Джеймс вернулся в комнату и упал на кровать. Эта новость была, как удар поддых. Наибольшим огорчением было то, что это могли быть он и Фрея. Это должны были быть они. Мысль об этом стала вдруг настолько навязчивой, что сводила с ума, заполняла собой не только разум, но и истощенное усталостью тело. Это не была зависть, всего лишь негодование, искреннее непонимание и пылающая ярким пламенем злость. Чёртовы Спенсер и Рейчел преуспели в том, в чем ему было отказано. Осознание этого разжигало в нем лишь большую ярость.
Первой под руку попалась книга, которую Джеймс, что было силы, бросил в стену, от которой она отбилась и упала с разорванным корешком на пол. Затем толкнул настольную лампу, отчего та проехала по столу, столкнувшись с печатной машинкой Дункана. Джемс хотел схватить и её, чтобы разбить, но вместо этого, подхватился с места и ударил кулаком по стене, разбив костяшки.
Он не хотел проклинать имя девушки, но оно вырывалось из легких исключительно вместе с ругательствами. Ходил, как сумасшедший, из одного угла комнаты в другой, испытывая разрывающую изнутри ненависть по отношению ко всему и всем. Внутри как будто что-то оборвалось, разорвалось, взорвалось, а Джеймс не знал, что с этим должен был делать, чтобы вернуться к прежнему пустому безразличию. Ведь в нем спокойствия было намного больше, чем в выедающих изнутри жизнь чувствах, что рассыпались острыми осколками по всему телу.
Все предыдущии дни были ничем по сравнению с теми несколькими часами, что стали особо невыносимы. Доселе ему не хотелось так сильно вырвать Фрею из себя и избавиться от любви, которую даром отдал бы любому самонадеянному ничего не ведающему об этом молодому человеку, который оказался бы счастлив в плену уязвимости. Эфемерное чувство, что было таким же ненастоящим, как всё, чего нельзя было увидеть, было разрушительным, и Джеймс всё ещё не мог понять, как именно всё работало. Вместо того, чтобы управлять чувством, оно взяло верх над ним, что было противоестественно неправильно. Привыкший ко всему сознательно простому, Джеймс не мог взять вдомек, как сумел потерять контроль над рассудком, передав его полностью в руки Фреи. Она была небрежно неосторожна ни с его сердцем, ни с разумом, но он не винил её в этом. Всего лишь хотел понять, почему она была так неуверенна рядом с ним.
 
Спенсер вернулся полтора часа спустя, что будто бы длились вечность. Настроение у него заметно улучшилось, в отличие от Джеймса, который встретил его ещё более хмурым, чем доселе. Он тяжело дышал, выкуривая через открытую форточку уже пятую сигарету, и в выражении его лица Спенс не мог встретить поздравительную радость.