Над пропастью юности (СИ)

Девушка только успела набрать полные легкие воздуха, как звонок в дверь встрепенул обоих с места. Глаза Фреи вдруг расширились, будто от удивления, Алисса же выдохнула с облегчением.
— Наконец-то, — Фрея даже подскочила от нетерпения на месте, вынудив подругу усмехнуться, и побежала скорее к двери, ожидая увидеть за ней Дункана и Джеймса.
Стоило ей открыть двери, как на неё с не меньшим удивлением в ответ уставилась незнакомая девушка, чьи черты лица выдавались знакомымы, но слишком смутно, чтобы её можно было узнать. На ней было новое, но простое коричневое пальто, крупной вязки большой шарф и спрятанная в безмерном темно-синем платке голова. Руки облачены в перчатки с отрезанными отверстиями для пальцев, что, кажется, окоченели. Ей с трудом удавалось сжимать и разжимать их. Тяжелые ботинки были испачканы в грязном снеге, о чем незнакомка, кажется, мало заботилась. Круглое лицо было красным от холода, из-за чего один её вид был несколько пугающим.
Она уставилась на Фрею, смеривая её оценивающим взглядом с ног до головы. Ещё с утра она так и не успела причесаться, сменить одежду, на которой теперь были яркие следы краски, оставленные и на коже. Девушка выглядела неряшливо и неопрятно, отчасти слишком вызывающе, что вдруг смутило и её саму.
— Чем могу помочь? — в груди клокотало беспокойство. Фрея обнимала себя, когда тело обдавало холодом с улицы, влетающим в дом вместе с вихрем снежинок, снова пустившихся в свободное падение. — Проходите, пожалуйста, в дом, — она более не могла терпеть ледяного холода, а потому чуть отошла, впуская незнакомку в дом.
— Простите, я немного расстерялась, что на меня вовсе не похоже, — девушка живо усмехнулась, будто оказавшись в доме, ей удалось за доли секунд оттаять. Она перестала таращиться на Фрею, когда её внимание привлекла к себе ещё и Алисса, измазанная в краске не меньше. Она бегло осмотрела и её с ног до головы, словно сравнивала с кем-то, о ком, должно быть, была наслышана. — Меня зовут Дебби. Дебора. Я подруга Лесли. Каждый день в одно и то же время мы вместе ходим за покупками, как случилось и сегодня.
— Что-то произошло с Лесли? — Фрея испугано оглянулась на Алиссу, которая приняла настороженно недоверчивый вид, скрестив руки перед собой.
— Да, она поскользнулась на льду и вывыхнула лодыжку. Она не сможет выйти до Рождества. Я провела её к врачу, сообщила обо всем семье и добралась наконец-то к вам, — девушка внимательно наблюдала за тем, как на лице Фреи волнение сменилось смятением, а затем полной расстерянностью. — На самом деле я ненадолго, потому что меня и саму ждет работа. Я работаю на Кромфордов, — будто невзначай заметила Дебора, не отрывая внимательного изучающего взгляда от Фреи, которая тихо вздохнула и снова бросила неуверенный взгляд на подругу. Алисса продолжала держаться осторонь, не вмешиваясь в разговор, что её не касался.
— Вот откуда вы кажетесь мне знакомыми, — Фрея снова обратилась к девушке с мягкой улыбкой. — Оливер Кромфорд мой хороший друг. В Сент-Айвсе я изредка наведывалась к нему в гости.
— Да, я помню, — на лице Дебби расплылась вежливая улыбка. Она знала намного больше, но Фрея не могла этого понять. Алисса же про себя подметила, как девушка заглядывала за спину им обоим, будто выискивала кого-то глазами. Кого-то вроде Джеймса. Наверное, было к лучшему, что его теперь не было дома. — Пожалуй, мне уже пора, — Дебора обратилась к ним обоим.
— Обязательно передавайте Оливеру от меня привет. Скажите, что я не могу дождаться встречи, — продолжала Фрея, сплеснув ладонями. Она, действительно, соскучилась по другу, но в суете последних дней не могла выкроить и минуты, чтобы сообщить ему о своем возвращении. Теперь-то Оливер точно должен был обо всем узнать. — На самом деле будет намного лучше, если я ему позвоню. Не так ли? — девушка засуетилась, будто звонок парню внезапно стал первой необходимостью.
— Наверное, — Дебби иронично хмыкнула. Она продолжала осматриваться, куда доставал её цепкий внимательный взор, но, похоже, увидеть желаемого не представлялось возможности. В конце концов, девушка случайно встретилась взглядом с Алиссой, от одного серьезно невозмутимого вида которой ей стало не по себе. — Всего хорошего. До свидания, — произнесла бегло на прощание, снова обратившись к Фрее.
 
Стоило двери за Деборой захлопнуться, как маска гостеприимности спала с лица Фреи. Она бросила на подругу неуверенный взгляд, поджав губы и сжав крепко ладони. В тусклом свете прихожей того не было заметно, но девушка побледнела. И Алисса даже не успела спросить, в чем было дело, как Фрея сама выдавила ответ вместе с обреченным вздохом.
— Похоже, наше Рождество обречено на провал. Мы останемся без праздничного ужина.
Джеймс же не торопился возвращаться. Парня объяла лихорадочная злость, от которой отчаянно хотелось избавиться, без риска сорваться на девушке, которая воспламенила его гордость и заставила её сгорать заживо в огне самозабвенной ярости. Он чувствовал себя униженным её отвержением, что было незаслуженным и к тому же болезненным. Фрея задела его чувства, и Джеймсу не хотелось ничего сильнее, чем избавиться от них, чего бы ему этого не стоило.
Он всё ещё не понимал простого механизма любви. Пусть она перестала быть невидимой и иллюзорной, а также обрела в его незамысловатом сознании черты лица Фреи, Джеймс отчаянно не мог понять, как она работает и зачем вообще нужна. У него вошло в привычку высмеивать уязвимого любовными переживаниями Спенсера или шутить над слабостью Дункана перед этим чувством, но смешного во всем проияходящим с ним самим было мало. Джеймс влюбился, и это мало напоминало шутку.
Он не подозревал, что это чувство могло быть болезненным. Узнав только одну его сторону, Джеймс полагал, что другим оно не может быть. Их размовлка из-за Рейчел вывела его из себя, но это изворачивало наизнанку разум, выжигало раздражением внутренности, извращало действительность. Внутри него сорвался ледяной ветер ненависти не к себе или Фрее, но к тому чувству, что было таким неоднозначно противоречивым.
Ему казалось неправильным быть уязвимым другим человеком, переживания которого значали намного больше собственных. В этом будто было что-то противоестественное. Без долгих раздумий он бросился с кулаками на чёртового Реймонда, не мог удержаться, чтобы не ударить Джона, и всё ради неё. Джеймс не считал себя благородным, но мог уступиться и за любую другую девушку, если того требовал случай, но это было другое. Как будто всё, что было против неё, невольно задевало за живое его самого. Как будто их души стали единым целым, неотделимым друг от друга. Как будто они стали одним человеком.
Невзирая на это Джеймс всё равно отчаянно не мог понять Фрею, будто она была сложной арифметической задачей, над которой он ломал голову, не в силах разрешить. Перепробовал все известные формулы и схемы, но это было что-то новое, доселе никем невиденное уравнение. Он придумал его сам, выдумал из скуки, а теперь ломал голову и мучился не в силах заметить решения, что было на самой поверхности.
Рядом з Фреей рациональное тонуло в бескрайнем море дикого чувства, волны которого уносили следом за собой всё. Голову заполнял лишь шум этого моря, припливы и отливы которого накатывали разрастающейся то злостью, то нежностью. И он хотел, чтобы оно высохло, заставив его душу изнывать в пустыне бесконечного одиночества, где было намного уютней, но что важнее — намного удобнее.
Дункан поплелся за ним. Это было вполне ожидаемо, хотя Джеймс охотнее побыл бы наедине. Он не нуждался в няньке, которая будет контролировать каждое его движение и остерегать от «неправильных» решений. Не хватало ещё и Спенсера, который с этой работой справлялся как никто лучше.
 
Они зашли в первый попавшийся по пути паб. В дневное время людей было не так уж много, но даже те, которые занимали столики, не были внимательны друг к другу. Было непривычно тихо, пространство заполняли незателивые рождественские мотивы шепящей пластинки, лениво крутившейся на патефоне. Интерьер был скудно, но всё же убран к предстоящему празднику, дух которого как будто нарочно дразнил Джеймса своей веселостью.