Над пропастью юности (СИ)
— Тогда нарисуй, — предложила вдруг девушка. Это было достаточно неожиданное предложение.
— Прости, что?
— Нарисуй то, что почувствовала.
Фрея не была уверена, что эту идею можно было назвать хорошей, но всё же достала наружу содержимое аккуратных квадратных полочек комода — тюбики акриловых красок, пустую палитру для смешивания цветов, кисти разных размеров. В углу нашлось два пустых полотна, одно из которых не пожалела и для Алиссы, которая была в большом предвкушении.
Они спустились в гостиную. Фрея разбросала по полу подушки, на которые они уселись прямо посреди комнаты друг напротив друга. Лесли сделала для них чай и принесла булочки, прежде чем ушла за покупками, как обычно делала в это время.
— Как думаешь, где сейчас Джеймс и Дункан? — рассеянно спросила Фрея, выдавливая на палитру немного белого и красного, смесь которых создавала пепельно розовый оттенок. Взяла большую кисть и начала заполнять пустое пространство холста небрежными полосами. Алисса потянулась к зеленому, но взяла кисть намного тоньше.
— Скорее всего, выпивают в каком-то грязном пабе, — девушка безразлично пожала плечами. Она склонилась над холстом, локтями уперевшись в его края и с полным сосредоточием проводила тонкие аккуратные линии. — Потрясение Джеймса нельзя сравнить с твоим, но, должно быть, ему тоже было неприятно увидеться с Джоном. Уверена, и ты не была бы в восторге от встречи хотя бы с одной из его бывших.
— Одна из них живет с нами по соседству, — Фрея неуверенно улыбнулась. Алисса подняла голову, чтобы улыбнуться в ответ. — Я всё больше доверяю Джеймсу, но всё ещё не могу отделаться от мысли, что всё происходящее с нами лишь недолгосрочный этап жизни, который непременно будет однажды окончен. Я не могу быть уверена в том, как долго продлиться его любовь ко мне, и насколько сильны его чувства вовсе. Не думаю, что Джон был прав, но он выразил мои наихудшие опасения, обличил страхи, от которых я не могу просто так отделаться, — Фрея продолжала мыслить вслух, не отрывая глаз от холста. Она даже не заметила, как сменила вдруг розовый на темно-синий.
— Репутация Джеймса желает оставлять лучшего, но он стараеться быть другим. По крайней мере, с тобой. Это заметно, — хмыкнула в ответ Алисса. — Это нормально, что твой разум полностью не утонул в глухой привязанности сердца. В сомнении есть голос здравого рассудка, который всего-то нужно убедить. Когда спор внутри тебя уляжеться, тогда уйметься и мятежь.
— Только как его убедить, когда, кажется, что весь мир вокруг против этого, — Фрея вздохнула, невольно вспомнив не только об упреках Джона в сторону Джеймса, но и недавнюю случайную встречу со Стивеном Клеменсом. Вряд ли новость об их отношениях станет приятной для Оливера, но что ещё хуже — для её отца. — Кажеться, я злюсь вовсе не на Джеймса, а на саму себя за неуверенность в затрашнем дне. Я думала, что сделала ему одолжение, избавив наши отношения отвественности и обусловленности, но на самом деле это было сделано для меня самой. Страх перестать чувствовать к нему что-либо разъедает меня изнутри, — кисть вобрала чёрный цвет.
— Думаю, невзирая на стертые обусловленности, Джеймс и без того испытывает ответственность. Ты тоже должна помнить, что ответственна за его чувства не меньше. Может, это первый раз, когда он вообще сумел в кого-небудь влюбиться…
— Как будто бы со мной это не впервые, — обреченно воскликнула. Забыв смыть с кисти смольно чёрный цвет, она тут же набрала немного красного, смешав их в теплый бордовый. — Как будто действительно бывает второй или третий раз. Я не могу поверить, что возможно любить много раз. Это всё симуляция, иллюзия, попытка иммитации того, чего уже нельзя вернуть, но точно не любовь.
— Я никогда не доверяла убеждению Рейчел, что можна по щелчку пальцев влюбляться и разлюблять. Но как можно быть убежденным в том, что настоящая любовь, а что — нет? Как не спутать её с привязанностью, симпатией или даже притягательной страстью? — Алисса и сама не отрывала глаз от холста, рисунок на котором стал заметно мрачнее.
— Наверное, любовь можно узнать по тому, что она неподвластна любым обстоятельствам — времени, расстояния, неодобрению. Всё остальное болезненно, но не так уж невыносимо при разлуке, — Фрея задумчиво нахмурилась. Ополоснула кисть и утопила её в пылающе красной краске.
— Всё кажется легко и просто, но не когда тебе всего лишь восемнадцать, — хмыкнула Алисса. Отложив кисть в сторону, взяла чашку остывшего чая и опустошила её в два глотка, прежде чем выдавила на палитру чуть больше чёрной краски.
— Если бы было какое-то особое обозначение того, что ты рядом с тем самым человеком. Чтобы жить без страха остаться с разбитым сердцем или опасением разочароваться однажды, быть преисполненной уверенности, что он никогда тебя не разлюбит, — Фрея с тяжестью вздохнула. Движения руки стали не такими рванымы. Она задела кистью желтый и медленно провела тонкую его полоску по холсту. — Если бы мы с тобой меньше сомневались в самих себе.
— Если бы мы могли быть меньше девушками, — они переглянулись между собой и устало усмехнулись, прежде чем замолчать.
Фрее почувствовала, как ей стало намного легче после утренней перепалки. Прошло несколько часов после ухода Джона, и мысли о нем были лишь эхом, что медленно угасало, оставляя её в покое. Дело было не в том, что сказал парень, а в том, что она в глубине души боялась услышать о себе подобное. Когда Фрея повторяла всё про себя, казалось, это было вовсе не про неё, но рассудок разрывался в упрямых доказательствах того, что единственным обманом было то, что она сама придумала. В конце концов, разговор с Алиссой и рисование оказалось всем, в чем она нуждалась. Теперь не хватало только Джеймса.
Она начала краем глаза наблюдать за временем, невзирая на то, что удавалось сосредоточиться на холсте, где сочеталось разнообразие всех режущих глаз цветов. Мысленно Фрея обратилась к мыслям об их проведенной вместе ночи, вытаскивая воспоминания из-под кожи. Сосредоточенность на этом помогало отвлечься от всего остального. Вопрос неуверенности и сомнения в собственном чувстве не мог быть разрешенным, но вот определить свои ощущения выдавалось более удачной идеей.
Они перекидывались парой-тройкой слов время от времени, пили чай, ели булочки, рисовали и тихо смеялись. Перевалило за обед. Обратно не вернулись ни парни, ни Лесли, что подогревало обстановку растущим напряжением. Без Джеймса и Дункана было непривычно тихо, но им вдвоем от того не было скучнее. Переживание медленно перерастало в тревожность, но ни Фрея, ни Алисса не говорили об этом вслух. Они лишь обменивались случайными воспоминаниями, незатейливыми шутками и первыми пришедшими в голову мыслями.
— Это похоже на закат, — произнесла Алисса, когда они принялись оценивать результат часового сеанса терапии, что, кажется, пошла на пользу им обоим. Холст продолжал лежать на полу в беспорядке открытых тюбиков с краской и грязных кистей, а девушки теперь обе стояли на ногах и внимательно рассматривали его под светом вычурной люстры. — Ты даже секс с Джеймсом смогла превратить в исскуство, — Алисса наклонила голову, когда Фрея вдруг прыснула от смеха, легонько толкнув подругу. Разлитый по ровному горизонта отблеск заходящего солнца, застывшее в приближении к ещё одному концу, было достаточно близко к тому самому концу, к которому была подведена Фрея.
— Давай-ка лучше посмотрим, что нарисовала ты. Поцелуй с Дунканом? Или, может быть, громкий получночный смех с кухни, разносящейся по всему дому, — теперь Фрея заставила подругу смутиться. Она подошла к её холсту и так же наклонила голову, рассматривая изображение с не меньшим любопытством. — Это деревья?
— Да. Если поднять голову вверх, они выглядят именно так, — Алисса неуверенно переминалась с ноги на ногу. Фрея хмурилась, крутила головой, пыталась сообразить и представить. — Последний раз я рисовала ещё в детстве, поэтому…
— Замечательно. Мне нравиться. В этом действительно что-то есть, — она обняла девушку, заставив её улыбнуться. — Только что именно это значит для тебя? — Фрея заглянула подруге прямо в глаза, и та замялась, будто и сама была неуверена в правильности ответа, что должен был лежать на поверхности.