Будь моей ошибкой (СИ)

Мы наслаждались друг другом. Губы болели от поцелуев, а шар внизу живота раз за разом взрывался, позволяя увидеть цветные всполохи. Я кричала, впиваясь ногтями в его плечи, сминала простыни и кусала истерзанные губы. Не узнавала себя, охваченная страстью, просто умирала раз за разом, стоило Артему коснуться меня. Бесстыдно всхлипывала, когда его язык ласкал грудь, шею, обводя впадинку между ключиц. Я тянулась к Артему, разрешая любить. Любить так, как он хотел. С надрывом, с тягучей нежностью, похожей на горячую карамель, с желанием быть всегда, а не только в этот миг.
Ловя губами его ладони, я припадала к ним с поцелуем. Изучая каждый изгиб линии судьбы, ловила себя на мысли, что счастлива. Просто потому что он рядом, потому, что он есть.
— Моя, — шептал он бессвязно, проводя ладонью по внутренней стороне бедра.
— Твоя, Артем, — эхом вторила я ему, отрезая свое прошлое, как ненужный лоскут. Забывала, выгоняла из души и из головы то, что было до него. Всю боль и горечь воспоминаний, унижения, страхи и неуверенность.
Ловя каждое его движение, я рушила собственные барьеры, вспыхивая факелом. Сжигала все лишнее, превращая в золу.
— Мне больше не страшно, — упав на его грудь, прошептала я. Пьянящее чувство свободы кружило голову, оказывается, это так здорово, когда можешь себе позволить быть собой. Делать, что хочешь, не пугаться каждого шороха и косого взгляда.
— Перестала меня бояться? — поцеловав в висок, поинтересовался Артем.
— Нет, не тебя, — прижимаясь губами к венке на его шее, промолвила я. — Жить, оказывается, не страшно. И перемены бывают к лучшему, стоит только решиться сделать шаг.
— Кажется, я понимаю, о чем ты, Оля. Мне тоже было паршиво и моменты были, когда думал — рехнусь. Сто тысяч раз задавал себе вопросы: почему и за что?! Никак не мог поверить, что жизнь способна отнять что-то и наградить потом. Знаешь, именно встретив тебя, я понял, что это и есть награда за все страдания и метания от ненависти до отрицания. Черт возьми, да я счастлив сейчас, как пацан, которому купили велик.
— Кузьмин, — шикнула я, — ну ты сравнил, конечно.
— Ты лучше, чем велик, — переворачивая меня на спину, цокнул языком Артем, — мне есть с чем сравнивать.
— Ты это всем говоришь, да? — изогнула я бровь, непонятно к чему вспомнив вдруг Соньку.
— Нет, — замотал он головой, нависая сверху, — я таким придурком только с тобой становлюсь, похоже. Ну, сама посмотри, жил себе инвалид, лежал на диване, из дома выбирался только, если за пенсией, да за квартиру заплатить, и тут в одно мгновение жизнь повернулась на сто восемьдесят градусов. Сначала Тимофей, потом тебя встретил. Любовь с первого взгляда, — улыбнулся Кузьмин, очертив пальцем линию моих губ.
Я прикрыла глаза, гулко выдыхая. Его близость меня завораживала и возбуждала, кажется, не и вспомню, когда хотела настолько сильно мужчину. И мне было плевать на то, чего так стеснялся Артем. Потому что он для меня был лучшим, достойным, и я очень боялась это произносить, но уже знала, что в сердце моем он тоже прочно занял место. Ведь рядом с Артемом я ощутила, что значит семья. Странно так, удивительно. Эта суета, забота о его сыне была только в радость мне. Я обожала моменты, когда мы с Тимохой смотрели мультики и читали перед сном, мне нравилось вот так смотреть в глаза Артема, видя, как черти разжигают адское пламя, грозя сжечь все вокруг. Я-то знала, что мне они ничего не сделают плохого — эти демонята внутри него.
Обхватив Артема ногами, я скрестила их у него на пояснице, притягивая своего мужчину ближе. Запустив пальцы в его волосы, лизнула шею, вырывая из его горла рык. Понимала, что для него тоже все ощущения на грани боли и удовольствия и мне нравилось делить их с ним.
Несколько плавных движений Артема хватило, чтобы я потерялась в пространстве. Утопая в объятиях, даже не подумала тогда, что мы не предохранялись. Собственно, нужно ли оно было?! После потери малыша забеременеть у меня все равно долго не получалось и, помаявшись некоторое время, выслушав вердикты врачей, все-таки согласилась с их мнением — не судьба. Потому занимаясь любовью с Кузьминым, я отодвинула эту мысль подальше, махнув рукой, а он… Думаю, это было последнее, о чем Артем вспоминал тогда. К тому же мне было приятно чувствовать, как он наполнял меня, даря негу и разрядку.
 
— Я завтра не смогу пошевелиться, — простонала жалобно, натягивая одеяло до подбородка.
— И не надо, — фыркнул Артем, — я все сделаю сам, — его хитрый тон наталкивал на пошлые мысли, но у меня даже щеки не краснели, да и не было уже смысла, после всего того, что произошло между нами за этот вечер.
— Артем, можно попросить тебя, — вырисовывая пальцем узоры на его груди, попросила я тихо. Не знала, как подступиться, боясь, что слова мои прозвучат дико. Артем мог расценить их как каприз или глупость, но я так хотела быть с ним честной. — Это долгая история, и, наверное, когда-нибудь я расскажу тебе ее, но не сегодня, не сейчас…
— Что, Оля, что ты хочешь? — подперев голову ладонью, привстал он.
— Ты мог бы убрать со стены фото. Я понимаю, что не имею права просить об этом. Мне, правда, стыдно и неудобно перед тобой, — замялась я, а на глазах, кажется, выступили слезы.
— Милая моя, — подался он вперед, ловя слезинки губами, — конечно. Если тебе так хочется.
— Нет, — замотала я головой, — мне они нравятся, но… Артем, в моей жизни был момент, разделившей все на две части. Это больно, очень больно. И сейчас мне тяжело об этом говорить, потому что… Это непросто, это как оказаться в аду. Глядя на них, я возвращаюсь в свой ад…
Наверное, я задрожала, кожа покрылась мурашками, но Кузьмин больше ничего не спрашивал, просто обнял, давая понять, если я захочу — он кожу сдерет с себя. А мне было стыдно, словно я права устанавливала на чужой территории. Возможно, следовало перетерпеть, ведь время лечит, по крайней мере, так пишут в книжках. Только мои раны оно не рубцевало, наоборот. Глядя на фотографии, я каждый раз тихо умирала, моля Всевышнего лишь об одном — увидеть там своего ребенка.
  
Глава 12. Артём
 
К своим тридцати четырем годам я полностью разочаровался в жизни, по крайней мере, так мне казалось до встречи с Олей.
Никому ненужный, одинокий инвалид, перебивающийся случайными заработками и проживающий в старенькой хрущевке. Потеряв ногу, я думал, что потерял все. Наверное, так оно и было, потому как не жил тогда — существовал. Просыпался зачем-то, ел, спал и все по кругу снова. Возвращался каждый раз к исходным позициям, забывая, что еще накануне давал себе обещание начать все с чистого листа.
И в это утро, глядя на спящую рядом женщину, ее четкий профиль, вдыхая аромат волос, что рассыпались по подушке, я уверенно осознал, что вновь дышу полной грудью. Тело слегка болело после ночного марафона, но силы лились через край, они, как водный поток, выплескивались на поверхность, заставляя меня податься вперед. Наклонился, прижался губами к виску Оли, тихо прошептав:
— Я люблю тебя. Люблю больше жизни. И никому не позволю забрать тебя у меня.
Ольгины ресницы дрогнули, на губах появилась улыбка, мне даже подумалось, что она не спит. Но Оля только перевернулась на другой бок, забросив на меня руку. Я гладил ее пальцы, вспоминая события прошедших часов, и еле сдерживался, чтобы не закричать о своем счастье.
Здоровый, взрослый мужик, а вести себя хотелось, как пацану в пубертатный период. Смешно, наверное, со стороны выглядел, да только плевать хотел. Я наконец-то жить начинал, твердо решив, что хребет себе сломаю, но сделаю все, чтобы она всегда была рядом.
Из сонного состояния вырвал звонок в дверь. Я даже сначала подумал, что Сергеев заявился, но потом все-таки решил, что он не дурак, чтобы в восемь утра Тимку привозить. Взрослый мужик, понимает, что к чему у нас с Олей, и уверен был, что Данька специально дал нам возможность побыть вместе. Поднявшись кое-как с дивана, я нащупал рукой свой костыль, перед этим, правда, трико натянул, получилось только раза с третьего, но все-таки. Доковылял до коридора, в глазок даже смотреть не стал. То ли расхрабрился, то ли просто не ожидал пакости от судьбы. На пороге стояла Тамарка, как оказалось. Зубы скалила и взгляд такой, что убить готова. Я прям ощутил весь негатив, что тонной шел от нее. За спиной бывшей топтался ее субтильный муженек, виновато поглядывая на меня. Вот же принесла их нелегкая именно сегодня. Впускать мне не хотелось эту парочку, но видя, что Тамарка грозит взорваться, как лимонка, пришлось дверь шире распахнуть, позволяя пройти им в коридор.