Веятари (СИ)

Но Лисса не похожа на других веятэ. И смотрит на атари, как на равноправных партнеров. Она игнорирует запреты, а значит…
Я ведь привлекательный мужчина. Несмотря на отсутствие опыта серьезных отношений, в моей жизни были женщины, и я нравился каждой из них. И Лиссе мог понравиться тоже.
— Может, я и предвзята, как мать, — ответила матушка. — Но ты вырос красивым неглупым мужчиной с замечательным характером. И ты хорошо воспитан, что тоже немаловажно. Нет ничего удивительного в том, что она влюбилась. А вот то, что ты этого не заметил…
— Мама, я свои-то чувства не сразу распознал и принял! — горестно признался я. — Где мне чужие увидеть!
— Возможно, это и к лучшему, — она улыбнулась. — Расскажи она тебе сразу — и ты отверг бы ее, о чем потом бы горько жалел. Но, с другой стороны, будь ее сердце уже разбито, сейчас бы она так не страдала.
— Так что же мне делать? — с надеждой посмотрел я на нее. — Признаться?
Матушка лишь головой покачала:
— Боюсь, этого будет недостаточно. Она заподозрит издевку или жалость, но в твою искренность не поверит.
— Но что тогда?..
— Милый, — перебила она меня. — Если слова бессильны, нужно доказывать их делом.
— К-каким делом? — опешил я.
— Лиарен, — укоризненно посмотрела на меня матушка. — Мне ли учить тебя, как мужчине продемонстрировать женщине свое влечение?
— Мама! — определенно, это была не та тема, которую можно легко обсуждать с матерью. — Ты же не хотела меня смущать!
— При отце, — улыбнулась она.
Но я понял, что хотела сказать матушка. Я должен доказать Лиссе, что она — желанна и привлекательна, что шрамы вовсе не изуродовали ее, как она, похоже, считает. И для этого мне всего лишь нужно соблазнить мою веятэ. Ту самую, что даже говорить со мной не желает…
Вот только, чем дольше я об этом думал, тем привлекательнее казалась мне эта идея. Соблазнить Лиссу, затащить ее в постель и не выпускать оттуда никогда… Хотя последнее едва ли выполнимо. Но помечтать-то можно? Быть с той, кого я действительно хочу, не размениваясь на случайные связи, почти не приносящие удовлетворения. Я столько времени запрещал себе смотреть на Лиссу, как на женщину, но она была той, о ком я грезил в своей постели.
И это только из-за моих предубеждений. Ох, Лисса, каким же глупцом все это время был твой атари!
— Насекретничались? — в голосе отца, вновь присоединившегося к нам, не было ни намека на обиду.
Все равно ведь узнает все из первых рук.
— Думаю, вскоре у нашего мальчика появится постоянная спутница, — мило ответила ему матушка.
Он нахмурился и посмотрел на меня очень серьезно:
— Стоит ли? Вам никто не позволит узаконить отношения.
— В крайнем случае мы расторгнем договор, и я откажусь от карьеры атари, — пожал я плечами.
Другого атари у нее все равно уже не будет, и она перестанет считаться веятэ. Мы сможем быть вместе на законных основаниях.
Отец нахмурился сильнее, ему мои слова совсем не понравились. Отказавшись от карьеры, он возлагал на меня все свои нереализованные планы, и то, что я намеревался повторить его судьбу, отца не обрадовало. Но ему его веятэ не оставила выбора, а моя… Мне придется уговаривать ее расторгнуть договор, потому что она хочет быть веятэ. И если и согласится на такой шаг, то явно нескоро.
Но ничего из этого отцу я объяснить не успел. Он вдруг расслабился и хмыкнул:
— Познакомишь хоть нас со своей избранницей?
Никакая другая веятэ не согласилась бы на подобное знакомство. Даже бывшие, атари не были желательным кругом общения для веятэ. Но Лисса — уверен, она обрадуется возможности встретиться с моими родными.
— Обязательно, — улыбнулся я. — Как только решу нашу проблему.
По удивленному взгляду отца я понял, что он вообще-то шутил. Но исправляться я не стал, сочтя, что представить Лиссу семье — это хорошая мысль. Она обязательно понравится моим родителям. Отец непременно справится с предубеждением, которое просто не мог не испытывать к безродной, когда узнает ее получше. И, возможно, я смогу видеться с родными чаще, чем пару раз в год, не дожидаясь заслуженного отдыха.
 
Визит к родителям затянулся, и домой я торопился, как мог. Я беспокоился за Лиссу, потому что после ранения еще не оставлял ее одну так надолго. Мало ли, что она надумает за это время…
Но меня ждал неожиданно приятный сюрприз.
Лисса почему-то решила, что я не вернусь — и мое возвращение ее обрадовало. Она не только воспользовалась источником, чего не делала уже очень давно, но и заявила, что мы продолжаем работать. Это выглядело так, словно затяжная болезнь ее наконец-то закончилась, и я не стал скрывать, как же я этому рад.
Но радовался я преждевременно.
Несмотря на то, что мы снова связались с гильдией, Лисса все так же не желала говорить со мной. Она не оставляла мне ни единого шанса объясниться с ней, а то, во что превратились наши сражения с теларом… Лучше бы и дальше сидели дома. Невыносимо видеть ее такой — прячущейся за моей спиной, не способной попасть во врага, беспомощной. Я ведь знаю, что Лисса не такая. Что ей самой претит подобный поединок в стиле слабейших из веятэ.
А хуже всего, что она больше не хочет пользоваться моей магией. Она берет из источника мизер, отправляя остальное мне — и такие откаты весьма болезненны. А ведь я почти забыл, что так бывает.
Я не оставил идею все же поговорить с Лиссой, выяснить отношения и признаться в чувствах. Но подходящего случая все не представлялось, а ситуация лучше не становилась. Я все чаще замечал, с каким мрачным видом смотрит она в никуда, мысленно находясь где-то далеко. И мне не нравилось то, что я видел в ее взгляде в этот момент.
Лисса утратила волю к жизни. И это нужно было срочно исправлять.
Поэтому, когда Лисса в очередной раз сбежала от разговора, я решил твердо настоять на своем, невзирая на ее сопротивление. Если не получается по-хорошему, пора делать по-плохому и забыть о воспитании. Сейчас оно только мешает.
Без разрешения я зашел в комнату Лиссы, куда никогда не заглядывал, собираясь заставить девушку выслушать меня. И остановился, обнаружив, что Лиссы тут нет. Зато слышался шум воды за дверью умывальной комнаты.
Идеально. Оттуда она точно не сбежит и не спрячется. И…
Я вспомнил слова матушки о том, что лучше действовать, чем говорить, и не смог сдержать предвкушающей улыбки. Да, это должно подействовать. Она будет растеряна — и я точно смогу до нее достучаться.
Не позволяя себе сомнений, я торопливо разделся и направился к Лиссе.
Конечно, она растерялась. Конечно, обстановка совершенно не располагала к серьезному разговору. Конечно, я никогда не думал, что буду признаваться в любви в душе, практически силой удерживая любимую рядом.
Но какое же это наслаждение — касаться ее, вжиматься в нежное и одновременно сильное тело, кожа к коже, и никаких препятствий между нами. Видеть ее без маски, которая ей совсем не нужна.
Я мог думать только о том, как сильно хочу поцеловать ее, но все же сумел признаться ей в любви. И она мне не поверила. Я видел ее обиду и ее страх, виноват в которых был я, и поклялся себе, что больше никогда не позволю ей так страдать. Я убеждал ее — голосом, прикосновениями, взглядом — и она все же сдалась. Лисса признала, что неравнодушна ко мне.
Это было похоже на безумие. Один поцелуй — и меня словно не стало, я будто растворился в желании и страсти. Источник распахнулся, и на этот раз Лисса не отталкивала мою магию. Я словно сам стал магией, напитанной невыносимым, на грани боли, удовольствием. Таким полным, таким всеобъемлющим.
Никогда, ни с одной женщиной я не испытывал такого. Ярко, остро, восхитительно. Мир сжался до крохотной точки — и взорвался эйфорией.
Я не сразу осознал себя лежащим в постели и обнимающем Лиссу. Разум возвращался постепенно, по телу гуляли отголоски пережитого. Невероятный опыт, но пока я не был в состоянии анализировать произошедшее. Будет ли так всегда с Лиссой? Можно ли переживать подобное раз за разом и не сойти с ума? То, что было между нами только что — это не просто слияние тел. Мы и впрямь будто стали на миг единым целым, спаянным магией.