Реймунд Стург. Лабиринт верности (СИ)

— Тебя, видимо, учили именно в таком, — вопрос Реймунда был продиктован полноценным любопытством, а не только желанием поддержать беседу. Шпилька собеседника также достигла цели — убийца сразу почувствовал себя неумелым мальчишкой, почему-то провинившимся.
— Меня не учили. Сам вырос… А лучше б учили, — вздохнул Артур, сделав короткую паузу перед последней фразой.
Артур де Талавейра и вправду был самоучкой — начал свою карьеру в Ригельвандо, где в возрасте 12 лет вязальной спицей во сне заколол двух похитителей, рассчитывавших получить за него большой куш от его отца, шваркарасского графа де Талавейра. Услышав рассказ о произошедшем от сына, которого воспитывал в духе гуманизма и человеколюбия, просвещенный отец — ректор университета — испытал столь сильное отвращение, что отослал сына к своему брату-плантатору на Экваторе. Так в далекой жаркой колонии началась жизнь убийцы Артура.
Плантацию брата отца сожгли и разграбили пираты. 13-летний Артур сумел прикинуться одним из рабов с плантации — благо был загорелым, и, часто работая руками, нажил спасительные в данном случае мозоли. Опустим подробности жизни бывшего аристократа, а ныне юнги, на пиратском бриге «Пятно». Матросом он стал в 15, прикончив пирата, достававшего его на судне больше других. В 16 потерял при абордаже глаз, впал в ярость и зарубил четверых врагов до того момента, как его вырубили, к сожалению, одним из четверых оказался боцман с «Пятна», не слишком любимый Артуром и очень любимый за зверский характер капитаном.
Без особых вопросов парня высадили на туземном острове в цепи атоллов, населенных людоедами. С учетом бывших заслуг высадили с пистолем, саблей и запасом провизии. Около года он выживал на острове, воюя с каннибалами и малярией.
А через год на пиратской базе Клешня в Море Клыка объявился опытный и быстрый убийца, способный один справиться с десятком бойцов. Сначала он прикончил наиболее ненавистную часть команды «Пятна», а капитана завез на тот же остров и оставил. Затем он стал браться за платные миссии.
Он прожил долгую жизнь благодаря тому, что ничему в жизни не учился, кроме того, как убивать и как выживать. И каждый шестидесяти татуированных на его теле ножей — это успешно выполненное задание. А меч, татуированный на спине, — это жизнь колониального губернатора Шваркараса. Суммы, вырученной за это задание, хватило на магическое восстановление глаза. Губернатор был его братом, не отосланным отцом и сделавшим карьеру, но этого он никогда не узнал. Состарившись, Артур ушел на пенсию и стал домовладельцем.
— Мне нужна квартира, — что-то в этом старике, неспешно вырезавшем из дерева обнаженную красотку, вызывало у Стурга уважение. Еще сильнее — тревогу. И почему-то, совсем немного — грусть.
— Я понял. Не торопись — спешить покамест некуда, едва восемь, закат. Время посидеть. Подумать. Повспоминать. Ты, например, что самое яркое в жизни помнишь? — улыбнулся Артур подпорченными, но ровными зубами, на этот раз как-то по-доброму.
— Орла над шпилем Алмарской церкви, — из галереи памяти всплыло еще одно мертвое лицо, лицо друга. И пустырь. И храм вдали.
— А я белизну зубов на красной плоти.
— Каждому свое. Что насчет квартиры? — агент опять пожал плечами, подавил настырную стерву-память, добавить особо ничего не выходило.
— Будет тебе квартира. Десять тысяч. В месяц. И никто никогда не узнает, где ты на самом деле обитаешь.
— Пусть так. Векселя берешь?
— Можно и векселя, ты меня не обманешь, — похоже, Артур любил много и по-разному улыбаться.
Артур проводил Реймунда до небольшого тупика, прилегавшего к стене, разделявшей кварталы Наемников и Оружейников. Тупик со всех сторон был скрыт слепыми стенами окрестных домов, пустых или малонаселенных. В одном из этих домов была заваленная хламом дверь, которая вела в полуподвальное помещение с небольшой ванной, кроватью, парой шкафов, сундуком, столом, двумя стульями и тонной пыли.
— Я думал, скрываться лучше у всех на виду, — критически отнесся Реймунд к квартире. Ему тут же пришел на ум ветеран и его грязная конторка.
 
— Только если ты знаешь город. Через стену находится людная улица Оружейного Квартала. Думаю, лазаешь ты неплохо.
— Ну, тогда мне подходит.
«Похоже, я стану похожим на ростовщика раньше, чем хотелось бы», — подумал агент.
— С новосельем. Извини, кошки не припас, — Артур развернулся и поплелся прочь от нового логова Реймунда.
Представление с трупом
Реймунд опаздывал. Мимо мелькали мрачные громады вычурных крепостей одного из самых живописных районов города — Квартала Воров. Каждый особняк и даже каждая хибара тут представляла собой шедевр фортификационного искусства и архитектурной выдумки.
Окна домов были забраны решетками, на стенах рассыпали битое стекло, гвозди, лезвия. Дорожки, ведущие к бронированным дверям, представляли собой цепь капканов, ловушек и ловчих ям. В ветвях аккуратных садиков таились силки, самострелы, магические гранаты с сонным или ядовитым газом. Артефактные птицы-конструкты, выполненные из металла агрессивные создания с острыми, как копья, клювами и заточенными до бритвенного состояния крыльями, были на страже. А также множество иных сюрпризов ждало неосторожного посетителя или нерадивого грабителя.
Квартал Воров жил по своим правилам — вершиной искусства для вора была способность украсть у коллеги, «ворон ворону» тут не работало совершенно. Зато и специалисты из квартала выходили непревзойденные. Конкуренция способствует прогрессу.
На улицах также неоднократно можно было наблюдать такое зрелище — по улице идет богато одетый джентльмен с толстым кошельком на поясе, через секунду этот кошелек оказывается в цепких руках оборванца в сером плаще. Но уже в следующий момент оборванец получает пинка и удар изящной тростью по голове — кошелек оказывается в руках другого богато одетого джентльмена. Тот проходит, раскланиваясь с первым участником сценки, и его часы с бриллиантами служат достойной заменой потерявшему кошелек.
Воры были особенной, привилегированной кастой города. Не банда, фракция. Сообщество свободных профессионалов. Гильдия виртуозов. Каждый вор был сам себе на уме. И каждый стремился перещеголять всех прочих. В конце концов, это и называется конкуренция. Воры, их уникальные навыки, равная полезность для всех и принципиальная нейтральность, делали их незаменимым элементом городского пейзажа. Они, как и пираты, существовали на собственных правах, готовые их защищать, но не стремящиеся лезть в «городскую политику». Их интересовала лишь нажива и удовольствия. А глава их вычурного воровского сообщества был скорее ночным сторожем, одергивающим зарвавшихся и представляющим перед бандами редкую общую волю ловкачей. Вор был свободен, независим и отвечал только за себя. А потому среди них было мало слабаков и посредственностей.
Частная собственность тут ничего не значила, зато всем было весело. В своем районе воры старались не красть у гостей, для этого им был предоставлен целый город. А потому район славился также своими развлечениями — борделями, театрами, казино и игорными домами, выставками картин и скульптуры, блистательными ювелирными лавками.
Именно в театр и направлялся сейчас Реймунд. На часах было около девяти, представление в Большом Театре Пронзенного Кошеля уже шло около часа. А еще на часах болталась бирочка «украдено». Успел же кто-то.
Сейчас Стург не скрывался, он был облачен в черный бархатный камзол, жилет из тонкого шелка с серебряными пуговицами, красную рубашку с кружевами. Высокие блестящие ботфорты, лосиные штаны, перчатки из замши. На голове у него удобно устроилась узкая изящная треуголка с павлиньим пером. Парика он предпочел не надевать, свои волосы были достаточно длинными и в меру ухоженными, хоть и пострадавшими после морского путешествия. Этот вид можно было бы назвать кричащим или приметным, если бы большая часть зажиточных воров города не одевалась так же. Так что вполне удавалось оставаться достаточно незаметным в толпе. Собственная внешность Реймунда, хоть и была приметной, удачно оттенялась треуголкой и бесстрастным выражением, специально натренированной миной, не вызывавшей интерес даже к более красивому лицу.