Реймунд Стург. Лабиринт верности (СИ)

Последний из трех — Артур Краснолицый, не менее опытный игрок, почти одного с Мордредом возраста. От постоянного употребления вина и неустанных тренировок в рукопашном бое лицо этого невысокого, кряжистого мужчины и правда сделалось красным. Волосы, укрытые алмарским беретом, были каштановыми, с легкой рыжиной, руки сильными и мускулистыми, а кольчужный хауберк и хитон цвета темной крови, в которые он был облачен, ничем не выдавали в нем Носителя Пламенной Книги — ответственного за библиотеки и учебные заведения. Книгу эту — размером метр на полтора, толстую и окованную металлическими пластинами, дополнительно укрытую цепями и несколькими замками, держал кто-то из многочисленных подмастерий Носителя, худой и болезненный. Артур недолюбливал Мордреда за свое поражение при выборе Носителя Короны Вечного Костра, и, возможно, желал убить. Если так — Синее Пламя предвосхитил этот маневр, натравив на Краснолицего астуритонца.
Не хватало двух — Носителя Красного Плаща, ответственного за цеха и производства, сейчас занятого каким-то важным проектом. И Носителя Алой Маски — крикливого, веселого человечка, возглавлявшего тайную службу школы. Он традиционно не вмешивался во внутренние склоки. «Режьте друг друга, сколько хотите! — часто говорил он. — Лишь бы не во вред Школе!»
Итак — претензии на колонии Школы Тьмы заявили Школа Воздуха:
— Наш флот, великолепный и многочисленный, самый крупный и подготовленный к лишениям, ожидающим моряков в колониях, — звонко вещала через горлопана в виде дракончика со стрекозиными крыльями Владычица Небесной Башни. И ее слова, подсказанные кем-то из стоящих за ее троном, разносились по залу шелестом легкого весеннего ветерка. «Школа Воды с тобой бы шумно не согласилась», — подумал Носитель Раскаленного Клинка, разглядывая грудь мнимой хозяйки Школы Воздуха, приятно круглившуюся в тесном корсете. — Наши обширные связи в колониях и дипломатические успехи, достигнутые в общении как с местными туземными государствами, так и с державами Гольвадии, позволяют обеспечить колонии мир, процветание и развитие. Я, как добрая мать, забочусь о своих владениях, и новые колонии так же с любовью прижму к своей груди! — раскрасневшись, звонко закончила она под гул аплодисментов прихлебателей из ее Школы.
«Прижмет к груди в виде шкур, шелков и меха из новых владений. Потаскуха».
Школа Дня тоже не осталась в стороне:
— Владения колониями — это не только привилегия, но также и тяжкое бремя, — Принц Полудня, облаченный в анатомические доспехи, белый, тяжелый плащ, юбку из кожаных полос с металлическими клепками и высокие сандалии из беленой кожи, похоже, любил выделяться. Его горлопана не было видно, а голос, высокий и чистый, звучал под сводами Зала без каких-либо искажений. — Это бремя должен нести достойный правитель. Проявляющий заботу о своих подданных не издалека, а рядом с ними, деля горести и радости тяжелой жизни на Экваторе. Школа Дня не обладает колониями, и, возможно, не имеет опыта в данном деле. Однако я, Эрос Принц Зари, и три тысячи колонистов из моей Школы, ожидающих в порту Анкаргоса отправки в Новый Свет, готовы не словом, а делом доказать свою готовность взять на себя бремя колониальной жизни. Я готов передать бразды правления здесь своей сестре — Принцессе Зари, а сам отправиться на Экватор. Мои люди готовы бросить свои дома и земли ради лучшей доли, они ждут меня и ждут вашего решения. Что мне передать им? — закончил он с надрывом, победно обозревая зал.
«Провалитесь немедля в ад со своими кораблями вместе, так и передай! Хитрый пацан, это будет сложно перебить. Сложно, но можно», — Мордред был одновременно впечатлен и раздосадован речью Принца Полудня.
Следующей, как и боялся Глава Школы Огня, выступала школа Жизни. Равно как магов смерти не любили и боялись не только в Гилемо Антарии, но и во всей Гольвадии, так же магов жизни любили и почитали. Они были очень сложным противником.
— Жизнь в колониях опасна и тяжела, — начал степенно Милостивый Иерарх, пользуясь горлопаном в виде небольшого ангела, делавшего его голос мягким и добрым. — Болезни, укусы опасных насекомых, эпидемии, голод, неурожай, нашествия варваров и кровавых северянок. Все это угрожает колонистам, готовым отправиться в новые земли. Рассказал ли об этом Принц Полудня своим людям? Вряд ли, он не был там и не может знать. Флоты Владычицы Небесной Башни наверняка знают, каково это, и люди, ходящие на ее кораблях, продолжают гибнуть от цинги, а колонисты — от малярии. Но колонии — это не только беды, но и новые открытия, травы, лекарственные растения, яд местных насекомых, змей и прочих созданий влажных джунглей и горячих равнин. Они ценнее, чем все прочие товары, которые мы можем получить оттуда, — он обвел зал глазами. — Исследовав и начав применять лекарственные свойства веществ, полученных из колониальных владений, Школа Жизни использует эти достижения для улучшения жизни колонистов во всех владениях Гилемо Антария, а также и здесь, в метрополии. Передав колонии под наш протекторат, вы поспособствуете улучшению жизни каждого гилемо-антарца.
 
Под гром аплодисментов он сел. «И не поспоришь особо. За исключением того, что ты лжив насквозь, старик. Вы приносите пользу и исцеление лишь тем, кто приносит пользу вам».
Мордред уже знал, что говорить. Колониальная организация Гилемо Антария была до смешного ущербной. Каждая школа действовала обособленно или заключая зыбкие, быстро разваливающиеся союзы. А потому каждому, кто владел колониями, приходилось защищать и снабжать их самостоятельно. Лишь изредка удавалось добиться, применяя все тот же подкуп, слезы и уловки, какой-то помощи от Аструм Примарис или правящей на тот год Школы. Потому колонии этой могучей в Гольвадии державы были разрозненны, малы и фактически предоставлены сами себе. Все это было плодами разлада. И мало кого устраивало. Но так же мало кто был готов делиться благами от колониальных владений с другими Школами. Потому бардак процветал. Но на надеждах очень удобно было играть.
Он встал и начал. Очень благодарный Черному Клоуну, которому пришлось дать солидную взятку за то, что смог выступить последним.
— Колонии, — взревело пламя, — это общее дело. Мы урываем кусок у ближнего, не задумываясь о том, что так ослабляем и себя, ибо на борьбу подчас сил больше тратится, чем на прогресс. Пришла пора это изменить. Здесь было сказано много важных вещей. О верном правлении, о добром подходе, об общей эфемерной пользе. Но протекторат — это в первую очередь защита. У Школы Огня есть бойцы и корабли, мы можем защитить то, чем обладаем. Даже от Амиланийской Империи, спрутом рассевшейся на севере Экваториального Архипелага. Мы готовы обеспечить защиту не только самим колониям, но и торговым путям, по которым будут следовать корабли туда, и обратно — в метрополию. Мы готовы защитить владения Гилемо Антария, а ведь все мы — часть Гилемо Антария, от посягательств пиратов, туземцев и других держав. Но, став протектором областей, ныне принадлежащих Школе Тьмы, мы будем рады любой поддержке. Колонии — это люди, это товары, это огромные неисследованные территории. В охраняемых нами владениях мы рады будем принять колонистов Школы Дня. А Школе Воздуха мы будем благодарны за любую помощь от их флота, готовые со временем разделить бремя власти. Школе Жизни мы обеспечим все условия для исследований на общее благо, — он возвысил голос. — Мы будем рады всем, кто решит отправиться на земли, которые Школа Огня будет оберегать для Гилемо Антария, и разделит с нами тяготы колониальных завоеваний. Вместе мы сможем добиться того, чего не смогли врозь. И Школа Огня готова отдать за это все имеющиеся у нее силы!
Под аплодисменты, весьма сильные, он устало сел, отключив горлопана. «А все доходы мы, само собой, справедливо готовы взять себе».
Голосование прошло бурно, не без ссор и взаимных упреков, не без сюрпризов и оригинальных ходов. И даже с наивными попытками подкупа прямо в Зале Совета. Ни одной из сторон не хватило голосов до безусловной победы. Но Школа Огня была немного впереди. Теперь предстояло закрепить успех.