Полночная злодейка

Рей в недоумении следила за ней, продолжавшей любоваться сумеречным океаном. Тонкий и прямой профиль девушки на фоне туманной полутьмы напоминал древнегреческую статую богини, которая казалась лишь более выразительной в ореоле длинных волнистых локонов на прямой пробор, которые были небрежно подняты вверх над поношенным пиратским платьем, великоватым ей на пару размеров. Возможно, Рей сошла с ума, позволив Габриэль Дибос, приёмной дочке Жерома Пуанти, хотя бы на миг прорвать её оборону. Рей снова задумалась над этим. А может, она допустила такую оплошность, чтобы услышать, как девушка еле слышно шептала её имя, исключительно по своей воле?
≪Рей≫…
В этот миг Габриэль улыбнулась ей так застенчиво, что по объёмной груди Рей начал неторопливо растекаться жар. Снова отвернувшись, Габриэль начала смотреть на горизонт, а затем на огни Лесбоса, которые мерцали вдали.
— Большинство пиратов сошли на берег, да?
Рей кивнула. Аромат, исходивший от Габриэль, чисто женский и девственный, но принадлежавший лишь ей одной, зажёг в крови Рей огонь.
Капитан ответила:
— На судне остались только пара самых верных мне матросов.
Габриэль вытянула светлые брови в тонкую нить.
— Вы имеете в виду, таких, как тот человек, который простоял целый день на посту около моей двери?
— Бермотис. Да.
Не сразу Габриэль продолжила беседу.
Когда девушка раскрыла рот, то попыталась сделать это очень осторожно:
— А что бы сделал он, если бы я не возвратилась в комнату, когда он мне приказал?
— А вы как думаете?
Рей ощутила озноб, промчавшийся по спине Габриэль. Капитан не хотела, чтобы Габриэль боялась. Она стремилась к справедливости и это не имело отношения к запугиванию прекрасной девицы, понятия не имевшей о злодеяниях Пуанти.
Помня об осторожности, она объяснила Габриэль:
— Вам не нужно бояться Бермотиса либо кого-то из тех, кто охраняет вас. С ними вам гарантирована безопасность…если не сбежите, конечно.
Внезапно Габриэль развернулась к ней и совершенно спокойно задала вопрос:
— Вы дали приказ своим матросам не разговаривать со мной?
— Почему вы задаёте этот вопрос?
— А вы почему уходите от ответа?
— Нет, я не давала такого приказа.
— Берта…очень хорошая. Правда?
Рей насторожилась:
— Да.
— Она была добра ко мне.
— Но она не стала бы разговаривать с вами.
— Нет.
— О чём же вы хотели побеседовать?
Габриэль повела плечами. Жест неким образом выдал незащищённость девушки, которую Габриэль не хотела, чтобы обнаружили. Из-за этого в Рей проснулось желание обнять и утешить Габриэль.
Опасность таких дум стала ясна, Рей не сдержалась, чтобы не сказать:
— Берта не слишком болтлива. Так о чём вы хотели побеседовать?
— Не думаю, что теперь это важно.
— Потому что я дала ответы на ваши вопросы?
— На некоторые из них.
— Вы хотите спросить о чём-то ещё?
— Вы скажете мне когда-либо, на каких условиях меня вернёте?
— Может быть.
Девушка пристально глядела на неё.
Рей не смогла бы уверенно сказать, о чём думает Габриэль, когда внезапно услышала:
— А как там на Лесбосе?
— Вам там не место.
— Почему?
— Монашкам это бы не понравилось.
— Монашкам не понравилось бы и то, что вы меня выкрали, — парировала Габриэль.
Рей пришла в удивление, как ловкая маленькая бестия смогла её же слова повернуть против неё.
— Думаю, пора отправиться в каюту, — сказала капитанша, помолчав.
— Нет ещё… Прошу.
— Вы испытываете меня, да?
— Хотя бы ещё чуть-чуть. — Во взгляде девушки, искавшей её глаза, была почти мольба. — Я хочу немного походить.
Рей отчего-то не нашла сил отказать ей, ухватила её под руку и неторопливо пошла вперёд. Она чувствовала, что Габриэль испытывает облегчение, но не ожидала узреть прекрасную улыбку девушки, которая до боли ранила её своей кротостью и беззащитностью.
Позднее, когда стемнело, Рей осенило, что такой улыбкой Габриэль сумела бы добиться от неё что угодно.
Пытаясь вернуть прежнее самообладание, капитан заявила голосом, который не допускал перечить:
 
— Пора пойти в каюту.
Рей удивило, что Габриэль не воспротивилась.
Капитан, держа её за руку, пошла к ступеням.
Конечно, уже ночь. Она устала. Пора ложиться спать.
***
— Скорей, Мария! Моя заколка!
Марсела развернулась к зеркальному трюмо, пока Мария вынимала из комода инкрустированное украшение, усыпанное бриллиантами. Она надевала гребень по особым случаям. Марсела заметила, что пожилая женщина волнуется, когда взяла заколку из её ладоней. Волнение читалось на морщинистом лице.
— Я не желаю ничего слышать, Мария!
Марсела так предупредила замечание, которое готово было слететь с губ Марии, развернулась к зеркалу и начала пристально рассматривать себя. Марсела ждала, что Жером придёт в любую минуту, а она пока не готова для встречи с ним. Внезапно к горлу Марселы подступила тошнота, а по лбу скатился пот, и ей потребовалось некое время, чтобы перевести дыхание. Жером не обещал наверняка, что явится, но Марсела чувствовала, что он придёт.
Из-за похощения Габриэль его потребность излить кому-нибудь душу усилилась, отчего он уже навещал её сегодня днём. Пуанти признался, что ему хотя бы пару минут было необходимо побеседовать с ней. Марселу посетило чувство какого-то неблагополучия, которое не было связано с её физическим состоянием, поэтому женщина свела брови.
Держа руку Жерома в своей, Марсела шёпотом говорила ему утешительные слова, которые Жером хотел от неё слышать, пока излагал ей свой план привлечения к освобождению дочери Жака Лафитоса. Марсела не решилась сообщить, что вовлечение Лафитоса в это дело будет ошибкой. Марсела инстинктивно ощущала, что даже если заикнётся об этом, то вызовет у Жерома взрыв негодования.
Женщина решила, что вечером постарается отыскать возможность его предостеречь. Час назад, когда Марсела приготовилась встретить Жерома, ею овладела неудержимая рвота.
Марсела запаниковала. Несчастная стёрла рукой испарину со лба. При иных обстоятельствах внезапный приход Жерома лишь обрадовал бы её, наполнив душу новыми надеждами, но теперь женщина не могла допустить даже мизерного намёка на своё самочувствие. Последний приступ рвоты оказался таким сильным, что после этого ей пришлось заново одеваться и приводить себя в порядок. Марсела облачилась в батистовое платье жёлтого цвета, Жером однажды сообщил, что такое платье ей к лицу. Но сейчас наряд не радовал. Марсела пока не совсем пришла в себя: лицо было немного серым, а локоны…
— Мария… — У Марселы тряслись руки, когда она закалывала оставшуюся прядь волос изящной заколкой, а потом развернулась к горничной, молча стоявшей за её спиной. — Я не выгляжу больной? Может, надо добавить на скулы румян?
— Нет. Вы очень красивы.
В глазах Марселы заискрились слёзы. Женщина подумала, что для Марии всегда будет прекрасной. Марсела резко встала, заключила в объятия пожилую горничную, крепко прижимая её к себе.
И ответила на молчаливый вопрос, мучивший Марию:
— Всё будет нормально. Увидишь.
Ключ повернулся во входной двери, заставив Марселу недоговорить. Госпожа последний раз окинула себя глазами в зеркале и направилась к возлюбленному. Марсела уже достигла передней, когда Жером закрыл дверь за собой.
Она охнула от его сильного объятия и подставила губы для поцелуя. Жером впился в её уста, не сдерживая страсть, и Марсела поняла, что в эту ночь Жером не станет терять время на душеспасительные беседы. Марсела вернулась назад в комнату, не осознавая, заметила, что Мария, как всегда, уже исчезла.
 
Жером пинком затворил дверь за собой и, запустив ладони в локоны Марселы, разворошил всю её хорошо уложенную причёску. Заколка полетела на пол. Его поцелуи красноречивее любых слов говорили о нетерпении: мужчина привлёк женщину к себе, властно требуя любви, не дожидаясь, когда Марсела её ему предложит сама… Тонкий батист треснул, стоило Жерому сорвать с её плеч платье и сдёрнуть корсет, чтобы обнажить груди. Марсела громко стонала, стоило Жерому опуститься на колени перед ней и припасть ртом к её соскам, стянуть платье с нарастающей страстью, расстегнуть его и сбросить на пол. Страсть Жерома достигла точки кипения, он завалил Марселу на ковёр, снял панталоны, и без всякой предварительной ласки, делая ей больно, с силой проник в её тело. Марсела тяжело дышала: страсть переплелась со страхом… Продолжая свои бурные атаки, Жером почувствовал скрытый протест Марселы.