1000 не одна боль

Наклонился ко мне так низко, что его дыхание обожгло мне лицо, но я резко отпрянула назад и отвернулась к окну и тут же глазам своим не поверила. За то короткое время, что мы говорили пески сменились трассой и мелькающими вдоль дороги деревьями, конечно не лесом, а пальмами, но все же это уже напоминало цивилизацию. Мимо нас проезжали другие автомобили по радио у водителя что-то говорили на арабском. Мы даже проехали несколько домов. Больше мы не разговаривали. Пока не приехали к отелю.

Когда я вышла из машины мне не верилось, что всего лишь каких-то пару часов назад я вообще не думала, что цивилизация настолько близко и что я когда-либо ее увижу. И сейчас мне хотелось целовать асфальт и вопить от восторга. Где-то в сердце вспыхнула надежда… надежда, что отсюда можно попытаться сбежать домой. Потому что здесь. Вокруг меня люди. Обыкновенные, нормальные люди в одежде, с сотовыми телефонами, с сумками и портфелями. Божееее я больше не в варварской пустыне среди первобытного племени.

Но я зря радовалась. Когда мы вошли в трехэтажное белоснежное здание на меня даже никто не взглянул, словно я это пустое место. Зато все они расшаркивались перед ибн Кадиром. Чуть ли не ковриками к его ногам падали и стелились.

— Идемте со мной. Я отведу вас в ваши апартаменты.

Услышала чей-то голос и обернулась рядом стояла девушка видимо работник гостиницы с лейбом на светло-сиреневой кофте и таком же хиджабе. Я слегка кивнула и последовала за ней. С некоей завистью глядя на ее красивую походку, которой совершенно не мешала длинная в пол юбка. Я же до сих пор путалась в джалабее и мне нужно было ее приподнимать, чтоб более или менее нормально двигаться. Пока мы шли я осматривала узорчатые стены и мраморные ступени. Красиво. Даже очень.

Девушка открыла передо мной дверь и впустила меня в комнату.

— Располагайтесь. Здесь есть все необходимое для вас и много чего другого. Возле зеркала есть кнопка со звонком, если вам что-то потребуется зовите.

Я рассеянно ей кивнула и обрадовалась, когда захлопнулась дверь, а потом вздрогнула, когда в ней повернули ключ снаружи. Вот так вот. Ты всего лишь рабыня, Настя. Не обольщайся. Никто не даст тебе почувствовать свободу ты снова в плену. Только декорации поменялись.

Я осмотрелась по сторонам и застонала вслух от дикого восторга. Я наконец-то в здании. В нормальном здании с нормальными стенами, с красивейшей мебелью в восточном стиле, и с коврами под грязными ногами. Первое, что я сделала это бросилась искать ванную и туалет. Наверное, я закричала вслух. Я орала и верезжала, как нененормальная. Потом я стала под струи воды и замлела от наслаждения. Я просто стонала от него вслух. Это было счастье. Нет, это было круче любого счастья. Это было нечто невообразимое. И шампунь, и мыло, и мочалка. О Божеее, как мало надо человеку для счастья. Не знаю сколько времени я там провела. Но выходить из-под воды не хотелось. А когда вышла мне казалось я теперь совсем другой человек, я заново родилась.

В глаза тут же бросилось множество картонных коробок с бирками от магазинов. Некоторые стояли друг на дружке, с некоторых были сняты крышки. Когда я вдруг поняла, что все это вещи мне стало не по себе. Но любопытство взяло верх и шлепая босыми ногами, кутаясь в гостиничных халат и непривычно ежась от прохлады я подошла к этим коробкам. Я не разбиралась в египетской моде, я и в нашей особо не разбиралась, но я интуитивно понимала, что вещи, которые лежат здесь стоят целого состояния. Я потрогала руками ткани, любуясь нежностью цветов и сочетанием рисунков на ткани. В других коробках обувь, на столе шкатулка и в ней бархатные коробочки, открыв одну из них я тут же ее закрыла и положила обратно. С ума сойти. Это все мне? Аднан выбирал для меня одежду заранее, когда он успел отдать приказ. Ведь мы ехали всего лишь несколько часов. И я не слышала, чтоб он говорил по сотовому. Впрочем, он наверняка дал указание Лысому и тот обо всем позаботился.

Я переоделась очень быстро. Нет, не выбирала. Надела первый попавшийся наряд. Блузку с длинными тонкими рукавами и длинную юбку светло-голубого цвета. Я не привыкла долго думать и выбирать. У себя на Родине я была далека от флирта. На меня и так всегда пялились, и я старалась выглядеть как можно незаметнее. Да и сейчас мне было все равно… больше всего сводило с ума прикосновение чистого нижнего белья к телу. Это было непередаваемо.

— Женщина Аднана ибн Кадира.

От неожиданности я чуть на закричала и даже задохнулась. Он стоял позади меня тот самый лысый мужчина, с которым встретился Аднан и назвал его Рамилем.

— Я не слышала, как вы вошли.

— Конечно не слышала. Ты ведь рассматривала подарки своего Господина. Как и любая другая особа женского пола.

— Вы назвали меня женщиной Аднана, но это все же неправильное определение. Я думаю вы знаете кто я ему на самом деле.

— Если я говорю, что ты его женщина — значит так и есть. Я никогда не бросаюсь словами. Меня зовут Рамиль. Я начальник твоей охраны. Я тот кому ты звонишь, пишешь по любому поводу и в любое время суток.

Мне вдруг стало смешно, и я не удержалась.

— Любимый евнух султана? А где же сам гарем?

Рамиль усмехнулся, но в глазах улыбки не появилось.

— Можно сказать и так, а гарем скоро увидишь, всему свое время. И еще… запомни одну весьма важную вещь — женская власть над мужчиной очень и очень хрупкая. Сегодня она есть, а завтра она есть у другой. Мужчины любят менять свои игрушки и отбирать у них то, что им казалось незыблемым. Не стоит портить отношение с теми, кто мог бы помочь эту власть удержать в своих руках…

И наши взгляды встретились. От чего мне стало совсем не по себе и по коже пробежались мурашки.





ГЛАВА 8




Рамиль продолжал пристально смотреть мне в глаза, а потом улыбнулся и его взгляд потеплел. Мне показалось что это произошло слишком быстро и даже в воздухе завоняло фальшью. Он походил на хитрую лису, очень хитрую и опасную. Льстивую, умную и невероятно подлую.

— Твой господин настолько щедр с тобой, что я диву даюсь всей той роскоши, что вижу здесь. Ни одна его женщина не получала настолько дорогих подарков. Надеюсь ты отблагодаришь его так же щедро.

Может быть будь я из их мира я бы порадовалась, но меня передернуло от этих слов и от сравнения с другими. А еще от благодарности, которую я якобы обязана высказать за все то, что с удовольствием променяла бы на свободу.

— Великая честь получать подарки больше, чем другие девки вашего господина. Я не продаюсь и мне не нужны все эти тряпки. Пусть все это унесут я ничего не возьму. Только один наряд… могла бы ходила б голой.

Улыбка пропала мгновенно и глаза сверкнули яростью.

— Если ты всегда настолько дерзкая я не пойму, как до сих пор у тебя есть язык. Унести подарки? Это оскорбит Аднана. Это унизит его в глазах его людей. Ты в своем уме, женщина или твои мозги расплавились в пустыне? Никогда не видел таких строптивых. Лет пятьдесят назад ты б получила за это десять плетей.

— Я бы не удивилась, если бы получила их и сейчас. Думаешь для меня это важно? Все вот это, — я обвела рукой комнату, — золотая клетка, я здесь не по доброй воле, я не одна из женщин твоего господина я рабыня, я вещь, я насильно взятая в плен. Я мечтаю лишь сбежать отсюда и сбегу рано или поздно!

На него моя речь не воспроизвела ни малейшего впечатления. Он просто пожал плечами подошел к столу и налил из хрустального графина воду в стакан. Сделал несколько глотков и поставил на место.

— Вот и считай, что тебе несказанно повезло. Других, таких как ты, давно отымели во все отверстия и бросили подыхать в борделях Каира или продали в бедуинские деревни на всеобщее пользование. А ты смеешь еще быть недовольной? А насчет побега… ты знаешь к чему приравнивается побег у нас? И что тебя за это ждет знаешь?

— Знаю. И до сих пор не верю, что попала к варварам, где о человечности никогда не слышали и где царят первобытные обычаи! Где несчастных женщин забивают насмерть… так не поступают даже с животными.

Рамиль пристально на меня посмотрел:


— Что ты знаешь о нас, девочка? Как ты можешь судить о нем только с высоты своего узкого мирка за рамки которого ты никогда не выходила. Хочешь я расскажу тебе кто ты? Я ведь таких сотнями перевидел если не тысячами. Ты заурядная серая мышь среди своих, твоя семья с трудом сводила концы с концами. Лучшее, что тебя ждало это свадьба с каким-то никчемным неудачником, вроде тебя, неумеющим зарабатывать деньги так же как и твоя семья. И не спорь ты бы выбрала тот же тип. Это элементарная психология. Ты нарожала бы детей, он бы в лучшем случае пил по выходным, а худшем колотил бы тебя и не просыхал от водки или валяся на диване с отросшим брюхом пока ты вкалываешь. К старости у тебя б не было даже на кусок хлеба.

— Это ты судишь о нас с высоты твоего узкого жестокого мирка. Наши женщины свободны, а мужчины уважают их чувства и решения… и не бьют их камнями, не насилуют, не покупают!

— Ну да у вас ведь нет проституции… а кто тебя продал Аднану? Разве это был араб? Женщин наказывают за измену, за разврат и мерзости.

— Наказывайте мужчин, а не женщин. Они слишком слабы…

— А слабость женщины оправдывает то, что она раздвигает ноги перед другим мужчиной, позоря своего мужа.

— Который потом жестоко мстит за свою несостоятельность. Женщина не станет изменять просто так. Возможно мужчина отвратительный муж и любовник.

Рамиль расхохотался.

— Интересно что сказал бы по этому поводу Аднан.

— А твой господин настоящий монстр и лютое чудовище. Он эти законы поддерживает лично!

— О, да, ибн Кадир настоящее чудовище. Ты совершенно права. Но ты бы, наверное, удивилась узнав, что он пощадил одну маленькую русскую шармутку, взял ее к себе, одел, обул, закрыл собой, когда ее чуть не убили, пощадил, когда должен был казнить самой жуткой казнью и объявил своей женщиной. Может я что-то упустил?

Я повернулась и удивленно посмотрела на Рамиля.

— Что такое? Ты удивлена? Я все и всегда знаю. Это моя прямая обязанность за незнание я могу лишиться головы. Так во я не помню, чтоб Аднан ибн Кадир до тебя, был столь милостив к кому-то и щедр. А ты — глупая женщина, которая не осознает своей власти, не осознает возможностей и желает смерти. Все твое племя такое? Или ты одна настолько одаренная? Вечером ты поедешь вместе с господином на праздник в честь его возвращения. А утром я повезу тебя в Каир в твой новый дом.

Он пошел к двери, а потом обернулся и тихо сказал.

— У тебя есть время подумать, Снежная королева, ты можешь править его сердцем, а можешь превратиться в лужу грязи и выбирать только тебе… не разочаруй меня. И… переоденься. Надень темно-синее с серебром. Тебе больше подойдет. И волосы не собирай.

Когда он вышел, я облокотилась обеими руками на стол и склонила голову… Я знала, что он прав. Но это ничего не меняло. Я по-прежнему не могла смириться с неволей, не могла принять, что я не принадлежу себе и что кто-то распоряжается моей жизнью на свое усмотрение.

Подошла к зеркалу и посмотрела на свое платье… потом повернула голову и поискала взглядом тот наряд, о котором говорил Рамиль. Заметила его сразу же. Он сверкал серебристыми стразами. Длинное вечернее платье… весьма своеобразное и на вид очень закрытое. Но это было лишь видимостью потому что, когда я его надела оно облепило мое тело как вторая кожа и лишь у колен расходилось пышными фалдами к полу. Ни одного разреза, высокое декольте и в то же время грудь четко обрисована тонкой тянущейся материей с блестками. Да, «евнух» был прав и мне действительно синий подходил намного больше. Я сама засмотрелась, невольно повернулась боком, потом другим. Приподняла руками волосы, отпустила, позволив им рассыпаться по плечам. Разве это я там в зеркале?

— Если вырубить весь свет во Вселенной твои волосы будут сверкать как солнце и освещать все вокруг.

Вздрогнула от неожиданности и замерла, увидев позади себя Аднана. Он смотрел на меня горящим взглядом от которого по коже пошли мурашки и гладил мои волосы едва касаясь их ладонями, потом убрал их с моего плеча и на мотал локон на палец, поднес к лицу.

— Наденешь платок. Не хочу, чтоб мои гости ослепли… или пусть слепнут от зависти. Я пока не решил.

И криво усмехнулся разглядывая меня с ног до головы.

— Платье Рамиль выбрал?

Я кивнула, не понимая ему нравится или нет.

— Ты в нем как голая…

Развернулась и дерзко спросила.

— Раздеться, надеть другое? Может паранджу? Или не пойти? Последнее мне нравится больше всего. И зачем платок ты можешь их обрезать или перекрасить. Я же твоя вещь.

Прищурился и продолжил гладить мои волосы.

— Они слишком красивые чтоб их обрезать, я с ума схожу от них… и не хочу чтоб их видели другие. Не хочу, чтоб трогали тебя глазами.

Зеленые глаза бедуина потемнели на несколько тонов и блестели голодным блеском, который всегда меня пугал. Он протянул руку к столу и взял с него бархатную коробочку, раскрыл ее и развернув меня снова к зеркалу, приложил мне на грудь ожерелье из белого золота с синими камнями в форме цветов. Щелкнул застежкой. Склонился к моим ушам и хмыкнул — у меня оказались не проколоты уши. Да, мне нельзя у меня аллергия на металл, а дорогое белое золото мои родители не могли себе позволить. Вспомнились разглагольствования Рамиля и на глаза навернулись слезы. Мы не жалкие, не нищие. Просто нам не повезло родиться с миллионами! Почему-то от этих мыслей взяла злость.

— Я распоряжусь проколоть тебе уши до приема, чтоб надела мой подарок. — погладил мочку уха, потер пальцами это было приятно, но я все же увернулась, — Мне хочется украшать тебя … и в тоже время натянуть на тебя мешок, чтоб никто не видел насколько ты красивая, Альшита. Ты делаешь из меня безумца… я сам себя боюсь.

А я боялась его таким, мне казалось, что эта страсть делает из него психопата и он снова причинит мне боль.

— Я могу причинить тебе адскую боль, Альшита и не хочу этого… Я зверею, когда представляю тебя с другим мужчиной.

Он словно прочел мои мысли, и я невольно вздрогнула. Этот мужчина пробуждал во мне самые противоречивые эмоции, самые острые, страшные и в тоже время невероятные. Рядом с ним я словно находилась на краю пропасти и лишь он мог толкнуть меня вниз или удержать… а может быть толкнуть, а потом поймать на лету.

Я осмелилась посмотреть ему в лицо через зеркало и …уже в который раз удивилась собственным эмоциям, когда вижу его глаза такие светлые, такие необычные, насыщенный, особенно в сочетании с темной кожей и черными волосами меня постоянно бросает в дрожь от этой невероятной дикой красоты. Только сейчас я обратила внимание, что на нем совсем другая одежда. Обычная современная и …он в ней настолько шикарно выглядит, что дух захватывает. И в то же время внутри поднимается волна сумасшедшего протеста — ведь я его ненавижу. Я его боюсь. этот мужчина причинил мне боль, он унизил меня и продолжает это делать. Щелчок пальцами, и я впаду в немилость и вот этот красавец отправит меня подыхать в пески. Но как же ему идет белая модная рубашка, расстегнутая на несколько пуговиц на груди и джинсы, небрежная прическа и золотая цепочка поблескивающая на очень темной кожей.

Аднан вдруг взял меня за подбородок, а я вздрогнула, и он тут же убрал руку. Несколько секунд смотрел мне в глаза и светлые радужки медленно темнели.

— Когда ты так делаешь мне хочется тебя задушить, Альшита. Сжать твою шею пальцами и раздробить твои позвонки. Вот этот страх в твоих глазах он пробуждает во мне нечто липкое и черное, ты пробуждаешь это во мне. Рано или поздно оно сожрет нас обоих, и я сделаю тебе очень больно.

Я в этом совершенно не сомневалась. Рано или поздно он снова причинит мне страдания. Все вот это затишье временное и зыбкое.

Густые брови Аднана сошлись на переносице и он провел по моему лицу костяшками пальцев с толстыми кольцами.

— Такая нежная кожа, шелковая, тонкая. Хочется ласкать… трогать… вдыхать.