1000 не одна боль

Я вся внутренне напряглась, увидела, как его взгляд спустился по моей шее к груди и глаза стали почти черными. Мое дыхание слегка участилось, а властные руки исследовали мои скулы, погладили шею, плечи.

— Сегодня ночью я хочу покорности, Альшита. А ты решай чего хочешь ты: боли или …

Он хотел сказать наслаждения, но не сказал. Полоснул меня взглядом так, что казалось порезал до костей и вышел из моей комнаты.

«Сегодня ночью…» Божеее, пусть эта проклятая ночь никогда не наступит.

Рамиль вел машину лично. Я потом поняла, что он многое делал лично и это внушало уважение и страх. Он страшный человек и Аднан ему очень доверяет. Автомобилем он управлял уверенно, не спеша, смотрел на дорогу и слушал классическую музыку. Я его сейчас особо не интересовала. Зато меня интересовали пейзажи города, улицы и люди, которых я видела там. Запомнить дорогу я пока не могла, но позже я начну запоминать. У меня очень хорошая память. Когда мы приехали он помог мне выйти наружу и вдруг наклонился к моему уху:

— Постарайся держаться в тени и привлекать поменьше внимания… особенно не стоит сейчас попадаться на глаза его жене. Всегда делай что я говорю и все будет хорошо. Запомни это раз и навсегда — слушаться Рамиля.

Мы оказались возле огромного здания с белыми колоннами. Внутри играла музыка, двор был ярко освещен разноцветными огнями и даже издалека сверкала вода в бассейне. Повсюду били фонтаны. Я глазам своим не поверила, когда увидела дорогие машины, людей в шикарной одежде, женщин в сверкающих нарядах. Не просто цивилизация, а все сливки общества. Теперь я безропотно шла за евнухом (мне понравилось его так называть пусть про себя, но все же приятно) и на меня оглядывались мужчины и женщины. Это любопытство сильно раздражало, нервировало. И я знала почему они смотрят — это проклятые волосы. Они привлекают внимание своей неестественной белизной. Сейчас я их ненавидела больше чем когда-либо. Мне захотелось спрятаться. Исчезнуть. Стать очень маленькой и слиться с полом. Но вместо этого я гордо выпрямила спину и вздернула подбородок. Пусть смотрят. Я и вида не подам насколько мне страшно. И насколько я вся напряжена, ощущая их враждебность и презрение.

Официанты разносили подносы с закусками и разными напитками. Я постаралась скрыться за толпой, затеряться за фонтанами и клумбами и в то же время не терять из вида никого из них, а также хорошо освещенный двор.

Внезапно пронесся какой-то ропот, а потом все стихли и повернули головы в сторону дорожки у самой кромки воды. Я вся напряглась увидев, как по ней идет Аднан вместе с какой-то женщиной. Совсем другой Аднан, таким я никогда его не знала. Не дикарь ни в одном его движении нет первобытной резкости и дикости. Идет как светский тигр, вальяжно, гордо, лениво осматриваясь вокруг. На нем светлый костюм, расстегнутый жакет и под ним черная рубашка с распахнутым воротом. Чисто выбрит и мне от чего-то кажется, что его кожа пахнет парфюмом с сумасшедшим запахом, от которого все тело должно покрыться мурашками. Сейчас он казался мне моложе и совсем не таким как там в пустыне… Если бы я увидела его на улице я бы, наверное, приоткрыла рот и была не в силах сделать ни одного вздоха. Такие красивые мужчины бывают только в кино или на обложках журналов… Впрочем, как и такие красивые женщины. Но Аднан не смотрел на свою спутницу, он кого-то выискивал в толпе и когда выхватил цепким взглядом меня, то его глаза сверкнули, и он усмехнулся.

Женщина рядом с ним победоносно улыбалась, словно всем своим видом показывая кому принадлежит этот мужчина. И у меня онемело все в груди, я не могла оторвать от нее взгляда… да, я думала, что его жена должно быть красива, но я и предположить не могла насколько. Такая яркая, экзотическая красота, бросающаяся в глаза. Жгучая брюнетка, длинные локоны вились ниже ее колен, с темными влажными глазами и тонкими чертами лица. Она мне напоминала пантеру. Каждое движение томное, сексуальное, и наряд на первый взгляд скромный и в то же время подчеркивающий все ее достоинства ослепляющий перламутровой белизной. Она шла рядом с ним как королева… а мне вдруг захотелось исчезнуть Я показалась себе жалкой и убогой. Вот где истинная власть. Она в руках у этой женщины, а я скоротечна так же, как и капля дождя упавшая на асфальт.

Аднан и его жена прошли мимо меня, и я почувствовала, как у меня пересохло в горле, стало больно в груди так словно меня туда ударили. Я никогда не испытывала ничего подобного. Это было невероятно больно… видеть его с другой, имеющей на него все права.

— Вывел змеюку в свет. Давно я не видела ее на людях то ли она сидела плела свою паутину или сцеживала яд, то ли ее не брали на люди. Явилась… а я рассчитывала, что он будет сегодня один и возможно увезет меня как в прошлый раз в отель… ммм… я изголодалась по его дикой страсти.

Они говорили по-арабски. Стояли рядом со мной и наверное думали, что я их не понимаю. Не долго длилась моя радость, что никто из них не оборачивался на меня, мне нравилось стоять в тени и не привлекать больше внимание. Саднящее чувство в груди не прекращалось теперь мне хотелось пнуть в спину эту девку, которая явно говорила об Аднане. С придыханием и истомой… конечно, ведь ее, наверное, он не брал силой как меня.

— Размечталась. Он никогда не берет никого по два раза. Радуйся, что тебе хоть один раз перепало. Неет, сегодня гадюка заполучит его в свою постель. Как он не видит какая она подлая тварь? Интересно он знает о ее выходках.

— Мужчинам нет дела до женских выходок. А ты вообще никто. Вдовушка на которой никто так и не женился потому что знают, что слаба на передок.

— Заткнись, с тобой он вообще никогда не был, даже не смотрел в твою сторону.

— Ничего, зато мне не грозит быть отравленной, зарезанной или облитой кислотой, и ты радуйся, что про тебя не узнали.

— Ты просто завистливая ведьма, Фати, Аднан страстный любовник, горячий до безумия… когда он брал меня с этим не сравниться ничто. Ничто не дарит такого наслаждения как толчки его огромной плрти внутри моего тела… ммммм.

Вся краска прилила к щекам и мне захотелось закрыть уши руками, а еще больше хотелось толкнуть ее в спину, чтоб свалилась в бассейн. Это невыносимо слушать как он трахает своих любовниц.

— Я слышала Аднан привез из поездки женщину. Русскую блондинку. Говорят, он не расставался с ней ни на секунду, подарил ей жеребца и кучу драгоценностей.

— Тоже мне удивила. У Аднана сотни любовниц одной больше, одной меньше. Вышвырнет ее или подарит кому-то из братьев или друзей.

Мне показалось, что ненависть вибрирует в самом воздухе, он пропитался ею насквозь. Словно каждая молекула стала ядовитой. Я словно в серпентарии и вокруг одни враги. И это страшно… намного страшнее чем там в пустыне, где все было честным и на виду. Повсюду шипящие змеи… рано или поздно они заметят меня и сожрут.

— Вот она стоит рядом с нами. Белая как моль. Словно мелом измазанная. Интересно чем она красит волосы что они такие белые.

— Фу. Это мертвый цвет. Все эти блондинки холодные в постели и быстро надоедают.

— Не знаю… посмотри, как он на нее смотрит. Ты только глянь. Уже несколько минут глаз не сводит, а эта пигалица что-то рассматривает в толпе.

— Зачем он привел ее сюда? Разве она его официальная любовница? Она же просто купленная вещь. Русская шармута которых возят сюда сутенеры. Что она делает среди честных женщин?

— Так решил ибн Кадир, а значит у нее есть все права находиться там, где он захотел.

— Сучка… белобрысая дрянь. Теперь придется делить его с обеими. Я надеюсь Зарема быстро с ней разберется.

Две змеи думают, что я не понимаю… и я продолжаю делать вид что не понимаю, чтоб дослушать их беседу до конца.

— Опять смотрит на нее. Я раньше не видела чтоб он на кого-то так смотрел.

— Мужики всегда так смотрят на женщин. Не преувеличивай ничего особенного в ней нет.

Я медленно повернула голову в сторону большого фонтана — Аднан смотрел на меня, его глаза влажно поблескивали. Я помнила этот взгляд… тогда, когда он увидел меня полуголой в своем шатре… смотрел точно так же. Проклятое платье, в котором я выгляжу скорее раздетой, чем одетой. Взгляд бедуина стал невыносимо тяжелым, его ноздри трепетали, а на скулах играли желваки.

«Сегодня ночью»…, а потом лезвием по нервам — ничего не будет он к жене своей пойдет. И пусть идет. Главное чтоб не ко мне.

И в этот момент я вздрогнула — Зарема тоже смотрела прямо на меня и ее взгляд казалось прожигал меня насквозь. Она прищурилась и стиснула челюсти, потом погладила руку Аднана, стараясь привлечь его внимание. И я вдруг вспомнила как евнух говорил, чтоб я держалась в тени и постаралась чтоб раньше времени жена Аднана меня не заметила.

Рамиль прервал тишину и постучал чайной ложкой по хрустальному бокалу каким-то напитком.

— Внимание дамы и господа, сегодня в честь возвращения, нашего любимого Аднана мы приготовили невероятное зрелище. Настоящие бои без правил все как вы любите, все как мы умеем. Сегодня состязаться будут только самые лучшие, самые сильные и бесстрашные.

Вначале я не поняла, о чем он говорит, пока не увидела полураздетых мужчин, переминающихся с ноги на ногу, лоснящихся от какой-то смазки на коже.


— Они будут драться не на жизнь, а на смерть за невероятный приз, который пожаловала им жена Аднана несравненная и прекрасная Зарема. Они сразятся за ее перстень ценой в один миллион долларов.

Толпа завопила, загудела, а я ушам своим не поверила, что слышу это на самом деле — драться за деньги здесь? Сейчас? Это какой-то абсурд. Этого не может происходить на самом деле. Богатые ублюдки, развлекающиеся кровопролитием. Я посмотрела на Аднана, он как раз что-то говорил своей жене, она улыбалась, но ее глаза казались были способны превратить здесь все в пепел.

— Я говорил тебе не попадаться ей на глаза. Трудно было стоять сзади и не высовываться?

Он как всегда явился из ниоткуда.

— Тогда увези меня отсюда.

— Все. Поздно бежать. Теперь просто находись рядом со мной.

— Почему я должна ее бояться?

— Не должна, но надо бы. Если хочешь жить.

Я усмехнулась можно подумать, что без Заремы это местечко вдруг сталр бы райским.

— Там на самом деле будут драться насмерть?

— Конечно. Это любимое подпольное развлечение здешней богемы. Посмотреть, как кто-то вспарывает другому брюхо.

— А полиция?

— Ты правда считаешь, что одну из самых богатых семей Каира будет донимать полиция? Более того — видишь вон того толстяка в белой рубашке, с длинными усами?

Я кивнула и судорожно выдохнула.

— Это министр внутренних дел. Так кажется у вас это называется.

— Я не хочу на это смотреть.

— Ты не можешь уйти. Аднан хочет, чтоб ты была здесь.

— Меня стошнит если они начнут бить друг друга…

— Я принесу тебе пакет.

Это прозвучало забавно… если бы мне не было так страшно и дико. Я никогда не думала что такое может происходить на самом деле.





ГЛАВА 9




Это было не для моих нервов… Вот это все развлечение, которое на самом деле очень быстро превратилось в кровавую бойню. Больше похожее на фильм ужасов о пиршестве психопатов. Не просто бой, а драка с натасканными, озверевшими псами… И я не знала что меня больше сводит с ума человеческие крики или собачий рык, а потом визг животной боли. Жестокость этого мира не знала границ… или я просто никогда раньше не соприкасалась с жестокостью.

Я никогда не стала бы смотреть на это добровольно. Я не выносила чью-то боль, для меня это было настолько мучительно, что казалось, что я сама умираю. Боль наполняла меня всю до краев, и крики толпы с рычанием и криками тех, кто ради денег резал друг друга, заливая кровью вымощенный мраморными плитами двор, эти крики заставляли меня прижимать руки к горлу чтобы не исторгнуть содержимое желудка. Я видела лица, искаженные мукой, открытые перекошенные рты, гримасы ужаса. Животная боль, неконтролируемая агония безобразной жестокости она передавалась мне, пульсировала в затылке. Я прислонилась лбом к столбу, чтобы не видеть, как один из бойцов ломает кости другому, но я слышала отвратительный хруст. Мне нужно было уйти. Немедленно покинуть это мерзкое место, нет, здесь нет никакой цивилизации — это те же варвары только одеты по-другому. Я быстро пошла куда-то вглубь парка, куда-то подальше от всего этого, чтоб не видеть и не слышать, но оно все равно стояло у меня перед глазами, все эти картинки бойни, бросающихся на людей оскаленных псов, чавканье клыков и хруст, все это вызывало приступы тошноты, как и всегда от вида крови и боли.

Внезапно кто-то подхватил меня под руки и потащил в сторону.

— В чем дело? Ты куда собралась? Что ты себе позволяешь? Как ты смела демонстративно уйти?

Я обернулась и сквозь слезы увидела лицо Рамиля. В тот же момент, теперь вдалеке, снова раздались крики, вой толпы, и до меня донесся запах гари и паленого мяса. Меня затошнило и вызвало спазм в желудке. Я даже думать не хотела о том, что там может происходить.

— Смотри на меня — больше никогда не смей этого делать. Не смей куда-то уходить пока он тебе не позволил. Ты обязана выстоять до конца, если ты пришла на празднество. Уйти — значит высказать неуважение и хозяевам дома, и своему господину. Ищи в боли наслаждение, Альшита, иначе ты погибнешь. Прислушайся к моим советам… отключи свои эмоции и начни поступать правильно. Этот мир тебя сожрет если ты не начнешь жрать его!

Я отрицательно качнула головой:

— Не могу на это смотреть… вы не люди… это ненормально получать удовольствие от чьей-то боли, — едва шевеля дрожащими губами произнесла я. — не нормально желать кого-то сожрать. Я желаю стать свободной и сбежать отсюда.

— Смешная, ты, русская. Странная. Я не впервые с вашими женщинами дело имею, но ты какой-то особый подвид. Корысти что ли нет в тебе, инстинкта самосохранения? Хитрости женской. Да и кто решает, что именно нормально, а что нет. Их не заставляют насильно резать и рвать друг друга на части. Они это делают добровольно ради денег. Так почему бы и нет. Ты слишком много думаешь о том, о чем не нужно. Переключись. Тебе нужно думать о господине и о том, как его ублажать.

Рамиль сжал мои плечи длинными, холенными пальцами, унизанными перстнями.

— Возьми себя в руки, ты не можешь прилюдно позорить Аднана. Начинай учить наши законы, наш менталитет. Тебе жить среди нас.

Слезы все еще текли по щекам, меня колотило, как в лихорадке, мне казалось, что, если он вернет насильно смотреть на этот ужас я просто умру.

— Прошу тебя, я не стану на это смотреть… я не… могу… уведи меня… уведи это невыносимо, — умоляла тихо, — давай вернемся в отель. Попроси его вернуть меня туда. Я не хочу здесь быть.