Золото старых богов

Глава 1

Удачная встреча





Киево-Черниговский тракт


Ехали не спеша. До Морова оставалось всего ничего, до темноты точно успеют.

Впереди Илья с Малигой. На Илье – новая, третья уже золотая гривна. Первая – его собственная, вернее, подаренная батей, когда Илья гриднем стал. Самая тонкая. Эта хоть и называлась гривной[1], но по весу хорошо если на четверть тянула. Вторая, трофейная, потяжелее, искусно витая, с трехголовым псом. Её Илья добыл ещё во времена, когда был калекой. Снял с шеи убитого им Свардига, бывшего княжьего сотника, а потом разбойника и татя. Нелегко это было: калеке убить варяга и княжьего сотника, но Бог пособил: избавил и от лютой участи, и от злого ворога. Хорошая гривна, тяжёленькая. Свардиг её когда-то с шеи свейского ярла снял, а уж тот с чьей – неведомо. Великокняжья гривна – третья. Илье её князь Владимир вчера вручил. Знак это: Илья теперь – старший гридень киевской дружины. При том, что Владимиру он на верность не присягал. Но и без того понятно: надо – послужит, однако подарок изрядный. Такой впору за отменное геройство в битве давать, а не за какого-то разбойника. Но Соловей этот – разбойник особенный. И не потому что именно он когда-то Илью искалечил, а потому что, как сказал по-ромейски батя: дело это политическое. За великим князем – Христос, за Соловьём – старые боги. Если не может никто из людей князя Соловья укротить, то получается, старые боги сильнее Христа. Потому и награда Илье щедрая. И разбойника Соловья не казнили попросту как татя, а в темницу великокняжью прибрали. Хотя, думалось Илье, спрашивать его там будут не о богах, а о схоронках с добычей. Ну да это уже Ильи не касается. Он своё получил.

Малига, десятник, с которым Соловья взяли и который сейчас обочь Ильи едет, тоже без наград не остался. Его уже сам Илья одарил. Так батя велел. Сказал: «Малига – твой человек, сам и поощри». Новая кольчуга на Малиге, шлем новый, браслеты серебряные увесистые на руках. Доволен Малига. Да и кошель у него потяжелел изрядно.

И у тех дружинников, которые ехали сейчас позади княжича, тоже добра изрядно прибавилось у этих шестерых и у тех, кто ранен. Трое тяжёлых сейчас в Морове отлёживаются, трое полегче – в Киеве остались. Илья их с собой не взял. В Морове лекарь хороший, но в Киеве лучше.

Хорошо на дороге. Тишина. Лес осенний золотом горит в лучах вечернего солнца…

– Караван недавно прошёл, – произнёс Малига, глядя на землю впереди.

– Караван! – Илья фыркнул. – Тоже скажешь! Три воза и пешцев шестеро.

– Возы, однако, тяжёленькие, – заметил Малига. – У одного колесо вихляет. Может, поломалось, а может, чека выпала…

Илья вгляделся.

– Поломалось, – решил он. – Если бы чека, они б уже поправили, а раз едут, значит, запасного нет. Надеются на этом до Морова дотянуть.

– Ого! – вдруг воскликнул Илья. – С чего это они помчались?

Сразу понял, с чего.

Кровь на земле. Припорошенная пылью, но всё равно заметная.

– Малига, глянь! – велел Илья, вынимая изготовленный к бою лук. В дороге Илья тетиву с рогов не сбрасывал.

Десятник спешился, поковырял пальцем:

– Свежая! И тело вон в кусты уволокли! Миловид, глянь…

– Не надо! – остановил отрока Илья. – После!

И послал Голубя в галоп, выдёргивая из тула стрелы.

Скачка продолжалась недолго.

Обоз остановили. На дороге можно было легко разглядеть и кровь, и другие заметённые следы. И обломки колеса, которые побросали на обочину, и глубокий след колёс, уводящий в лес.

Малига вновь спешился. Понюхал обломанную и кое-как прилаженную на место ветку.

– А ведь совсем недавно прошли! – обрадованно проговорил он.

Илья улыбнулся радостно.

– Это мы удачно проехали! – заявил он. – Бог нас любит!

Дружинники весело загомонили.

– Тихо! – рыкнул Малига. – Они могут быть близко. Вперёд!

В лесу след стал более явным: здесь его особо не прятали, да и как спрячешь след от телег, которые волокут через кусты?

А вот и овраг. Знакомая повадка!

– Возгарь, глянь! – велел Илья.

– Не отстанем? – забеспокоился Малига.

– Не-а. Они с полоном. В болоне – бабы. Быстро не пойдут.


В лесу уже было темновато, однако помимо отпечатков копыт можно было разглядеть и следы пеших. Причём эти пешцы ходить по лесу не очень умели. А вот этот маленький каблучок – точно женский… Нет, с такой челядью разбойникам не разогнаться.

Возгарь, матёрый гридень из кривичей, спустился в овраг.

– Возы здесь! – крикнул он снизу. – Один – без колеса. И ещё мёртвые. Вижу троих. Ободраны до исподнего. Убиты стрелами. Дальше искать?

– После! Вылезай! Гридь, рысью!

Быстро темнело. Пришлось сбавить скорость. Илья был уверен, что Голубь и в темноте найдёт, куда ступить, но вот по следу он идти не приучен. Всё же не пёс…

– Рознег! Первым езжай! – скомандовал Малига. – Парень в темноте видит, как рысь, – пояснил он.

Илья спорить не стал. Рознег молод, отрок ещё. Зато из природных варягов. Обучен как следует.

А в темноте он и впрямь видел как кошка. Цепочка дружинников сразу пошла быстрее.

Им повезло ещё раз. Когда стемнело настолько, что даже Рознег ничего не мог разглядеть, а кони перешли на осторожный шаг. И тут потянуло дымком. Костёр.

– Спешиться, – скомандовал Илья. – Малига, разберитесь пока с лошадьми, а я сбегаю гляну.

– Понял. Рознег, Возгарь – с княжичем!

Илья хотел было запротестовать, но понял, что Малига прав. И не только потому, что хочет прикрыть Илью. Если они отыщут разбойников, то кому-то надо будет сообщить остальным, а кому-то – остаться наблюдать.

Да, маловато пока у Ильи воинского опыта. Хотя опыт, как сказал когда-то Богуслав, – дело наживное. Главное – выжить, пока его набираешься.



Костёр. Устроен умело: два длинных сухих ствола горят крест-накрест под сенью вековой ели, так что дым теряется в кроне, да и свет тоже. Издали не заметишь, но русам повезло: они оказались близко.

Вокруг костра – семеро. По виду охотники. Что удивило: старшей, похоже, была женщина. Рослая, широкоплечая, в мужской одежде, но с мужчиной всё равно не спутаешь: слишком много плоти за пазухой.

Неподалёку – гора поклажи и упряжи. А немного поодаль – семеро связанных: четверо мужчин и три женщины. Две – совсем молоденькие.

Чуть в стороне – стреноженные кони. Не меньше двух десятков.

«Шестеро – это немного, – подумал Илья. – Втроём возьмём легко».

Да он бы и один взял: у тех татей, что близ костра, только тесаки да пара топоров, воткнутых в стволы. Остальное: луки, тулы со стрелами – шагах в десяти, подальше от огня. Пока дотянутся…

– Берём! – азартно прошептал Илья Рознегу и Возгарю. – Прикрывайте!

Он убрал лук в налуч, выпрямился, вынул из ножен мечи и неторопливо вышел на освещённую костром полянку.

Большая ошибка с его стороны.

В оправдание Ильи можно было бы сказать, что ему слишком везло в последнее время. Это и вселило ложную уверенность: мол, достаточно ему, княжичу и старшему гридню, показаться во всей красе – и ошеломлённый враг тотчас в ужасе опрокинется навзничь.



От мгновенной смерти Илью спасли добрая бронь и то, что стрелок не стал бить в лицо, а решил, что сумеет пробить кольчугу.

Шибанувшая в спину стрела толкнула Илью вперёд… И вторая стрела ударила в живот. Больно! Но кольчуга и тут выручила. А вот от брошенного в лицо топора бронь точно не уберегла бы, но Илья увидел бросок и уклонился. А метнувший топор разбойник тоже схолопотал стрелу, скорчился и рухнул в костёр, подняв столб искр. И дико завопил.

Илья прыгнул вперёд, перемахнув через бревно, на котором сидели разбойники, ухватил первого попавшегося, закрылся им и бревном от затаившихся в темноте стрелков и заревел туром:

– Гридь!!! Сюда!!!

Свистнула ещё одна стрела. Удар – и разбойник, которого сцапал Илья, охнул и перестал трепыхаться.

И всё. Топот нескольких пар ног, тут же потерявшийся в лесу. Плач пленных девок, треск костра, вонь горелого мяса…



– Что ж ты, княжич, так… неаккуратно, – укорил Малига. – Подождал бы нас… А если б убили тебя?

Илья помалкивал. Мрачно. Во всём прав Малига. Зазнался он, Илья Сергеич. Решил от жадности к славе всех врагов в одиночку поразить.

И получил, что заслужил. Прав Малига: счастье, что не убили.

Итог схватки не радовал. Трое разбойников – насмерть. Раненых, чтоб допросить, – ни одного. Пленников, правда, освободили и добычу, взятую на караване, отняли. Но остальных татей бездарно упустили. В том числе и бабу. А ведь баба эта – не кто-то там, а любимая младшая жена Соловья именем Хворь. Пленные рассказали: билась она наравне с мужами и лично зарубила секирой купца.

И где теперь эту Хворь искать?

Была, правда, у Малиги мысль: пару разбойничьих лошадок на свободу отпустить. Вдруг к жилью выведут.