Живой проект

* * *


Петр устало протер глаза и вернул очки на нос. Шел третий час ночи. Они проиграли.

Убрав все лишнее с поля зрения, он слез с табурета у кухонной стойки и потянулся. В доме было тихо, но он знал, что в кабинете Михаила все еще работают Люда с Аней. Он поднялся к ним.

— Люда, я могу подвезти вас домой.

— Я на машине, — осмотревшись, Людмила откопала из-под каких-то бумаг и полиэтилена свою сумочку, смахнув при этом пустую тарелку. Чем Мария их пыталась накормить, секретарь не помнила. Но раз тарелка была пуста, экономке это удалось.

— Оставьте, — махнула рукой Аня, — Мария завтра все уберет. Езжайте, Люда.

— Аня, вас подвезти?

Петр не сразу заметил на лице девушки следы слез. Она ответила в нос:

— Нет. Я здесь переночую.

Оставшись в одиночестве, Анна поднялась. Все тело ломило, будто после целого дня тяжелого физического труда. Два часа назад она разревелась, наблюдая, как станция уходит под воду. Картинку давал поисковик LSS LPI, так и не получивший отбой для команды транслировать видео с оборудования Гила Гилберта. Даже сейчас Анна могла поднять картинку с его иночей, а когда снимет — с глазных имплантатов, если на них есть камера. Вряд ли миллионы пользователей LSS LPI будут счастливы, если узнают о возможностях президента корпорации заглянуть в их жизнь простой командой своему поисковику. Именно из-за подобных опасений, не смотря на то, что Анна пользовалась другой жизнеобеспечивающей системой, она не ставила камер в имплантаты на сетчатке.

За прошедшие часы Гил и Катька, Николь и Жденек, управляющий станцией, Людмила и Петр, Михаил и Дэнис — все, кто появлялся и исчезал в конференции, стали ей родными. Аня чувствовала растерянность, будто еще что-то можно было сделать, а конференция опустела. Будто гибель Океана-3 можно откатить. Будто сегодня еще не наступило.

Она подняла взгляд на календарь на стене, рядом с портретом Ольги. Нет, сегодняшний день настал, и понимание этого заставило девушку нахмуриться. Она снова села в кресло и задумчиво замерла. Нужно было столько сделать для аукциона, да и нервное напряжение слишком велико, чтобы можно было уснуть.

В двадцати метрах от нее спереди у ворот бодрствовал ночной охранник. Чуть правее от него в домике охраны дремали его коллеги. Внизу спала Мария. Больше на территории никого не было.

— Так и думала, что ты не сдвинешься с места.

Анна крутанулась в кресле. В дверях стояла Людмила, на губах ее застыла слабая усталая улыбка.

— Вы не уехали?

— Зашла в туалет, сейчас поеду. Тебе нужно снотворное, чтобы уснуть?

— Я не знаю… слишком много работы…

— Ее всегда будет слишком много, милая. А здесь, — Людмила кивнула на рабочий стол, — ее будет убийственно много. Когда работаешь рядом с ним, в первое время кажется, что если позволить себе уснуть, компания рухнет, мир исчезнет, и ты проснешься в руинах, где уже ничего нельзя исправить. Но это не так. Ничего не изменится, и ты все успеешь, начав с утра с новыми силами и свежей головой. Михаил Юрьевич так много работает не потому, что без него все рухнет. Этого не случиться, даже если он сегодня отойдет от дел.

— Я знаю, Люда. Вероятно, это ему нужно.

— Да, нужно. Потому что это его компания. Ни твоя, ни моя, ни акционеров и даже ни учредителей. Она его. И он будет недоволен, если узнает, что кто-то недосыпает из-за того, что не успел сделать работу в положенные часы.

— Но это же совсем другое.

— Нет, Аня! Это работа! И, если завтра из-за недосыпа или усталости ты будешь соображать хуже, чем сегодня, никто по головке не погладит. В этом смысл.

Анна согласно улыбнулась. Ее симпатия к секретарю президента, появившаяся и окрепшая в этом кабинете, рождала практически дочернее доверие и теплоту. До этого дня Анна считала Людмилу холодной и высокомерной, этаким безжалостным привратником бессердечного президента. Ее бессменная служба в течение двух десятилетий в купе с ее красотой создали Людмиле образ легендарный и нерушимый. Поверить в ее человечность было крайне сложно, но в течение прошедших суток старый образ тонул так же медленно и неотвратимо, как и Океан-3.

— Пойдем на кухню, — позвала секретарь, вероятно, планируя проконтролировать прием снотворного. Анна послушно пошла за женщиной.

— Вы часто здесь бываете?

— Я первый раз в этом доме, детка.

— О…

Женщины прошли на кухню. Людмила налила стакан воды. Анне начало казаться, что секретарь намеренно тянет время, толи боясь остаться в одиночестве, толи не желая покидать этот дом, толи пытаясь заглушить в себе любопытство, то и дело мелькающее в ее строгом взгляде.

— Крис, эти медикаменты можно принимать вместе с моими транквилизаторами? — спросила Анна свой поисковик и кивнула слышному лишь ей ответу.

Людмила с любопытством склонила голову, наблюдая, как коллега принимает снотворное.

— Вы не видели прежде подключенцев?

— Живьем — нет. Я слышала, вылезти из кресла для вас — жуткий стресс. Что же, вся жизнь на наркотиках?

— Нет, только в непривычной обстановке. Дома я обхожусь без этого. Да и здесь уже начинаю привыкать, но сегодня приехали вы с людьми из охранного агентства.

— Что, шесть человек — уже толпа? Ты вообще людей не выносишь?


— Один чужак — уже толпа… — призналась Анна и Людмила поняла, что девушке неприятно об этом говорить.

— Зачем же ты мучаешь себя?

— Семен сказал, что либо лично, либо он попросит заняться аукционом кого-нибудь еще, потому что Михаил Юрьевич не терпит подключенцев. Какой дурак упустит такой шанс?

Людмила открыла рот, но вместо готовой вырваться фразы улыбнулась. Анна не заметила бы этого, если бы не мимические анализаторы — одна из опций интерактивной настройки иночей. Усмехнувшись, она заметила:

— Понятно, как вы продержались на своем месте более двадцати лет. Я бы ни за что не смогла промолчать, когда слова уже почти слетели с губ.

— Возможно, именно этого ему и не хватает.

— Кому? Чего?

Людмила не ответила, глядя на собеседницу как-то по новому, будто что-то поняв. В ее глазах появился живой блеск и одновременно печаль. Секретарь, улыбаясь своей одновременно влекущей и сдержанной улыбкой, ободряюще прикоснулась к плечу Анны и тут же извинилась, когда Анна вздрогнула и задержала дыхание. Она покинула кухню, а затем и дом президента, так и не попрощавшись. Еще с минуту девушка стояла в недоумении, а потом пошла спать.





* * *


Время шло к полудню, когда самолет главы Live Project Inc. приземлился в аэропорту Брума. Бортпроводница стояла над спящим Михаилом и не решалась разбудить. Подошел живой проект. Отодвинув ее плечом, он присел рядом с шефом.

— Михаил Юрьевич, мы прилетели.

Михаил осмотрелся, соображая, где находится и тяжело поднялся.

Через пару минут, когда он вышел из уборной, двое сотрудников СБ и живой проект уже ждали у выхода.

— Там будут журналисты. Я не желаю терять на них ни минуты, — сказал президент охране, забрав с кресла дорожную сумку и передавав одному из ребят.

Михаил не реагировал на вопросы наседающих журналистов. Охрана амортизировала их напор, следуя к машине. Когда президент рванулся вперед, они не сразу поняли, что происходит.

Пока основное внимание было сосредоточено вокруг него, Михаил заметил двух мужчин, садящихся в минивен, чтобы уехать. Он не смог бы позже ответить, почему задержал взгляд на одном из них, почему вообще обратил внимание. Обернувшись и встретившись с главой LPI взглядом, незнакомец широко улыбнулся и, подняв согнутую в локте руку, провел ладонью по запястью.

Михаил рванулся к нему и опомнился, лишь, когда машина скрылась из вида. Остановившись, он согнулся пополам и зажмурился. Он не устал, и больное ему не было. Михаила душила ярость и беспомощность, и уже слыша топот подбегающих охранников, он пытался взять себя в руки, чтобы не сорваться на них.

— Михаил Юрьевич! Что с вами?

— Кто это был?

Надев иночи, Михаил записал номер минивена.

— Проверьте машины на взрывное устройство.

— Сделаем.

— Мистер Королев, за кем вы гнались? — подоспели журналисты.

— Олег со мной.

Когда Михаил взял свой дипломат и забрался в ближайшее такси, охране ничего не оставалось, как развести руками. Президент не думал, почему Николь никого не послала встретить его. Он не удивился бы даже отсутствию машины. Перед глазами стоял тот парень у минивена, изобразивший отрезание запястья. Именно это Михаил и чувствовал: затопив Океан-3, главе корпорации отрезали руку.

В крохотном офисе Брума работало шестнадцать человек. Сейчас здесь находилось с полсотни. У Михаила не нашлось сравнений, когда он оказался в плотной массе людей. Они сидели на раскладных стульях, на полу, на тумбах, на краешках рабочих столов. В помещении стоял тяжелый дух и нереальная тишина.

— Мишка! — это был голос Кати.

Она рванулась откуда-то с пола. Михаил понял, что в офисе остались люди, забранные со станции последними. Женщина повисла у него на шее и долго не отпускала. За ее спиной появился Гил, и Михаил протянул руку.

Возглас Кати вывел людей из оцепенения. Кто-то здоровался с главой корпорации, кто-то разглядывал Михаила молча.

— Почему люди еще здесь?

— Мы заняли все отели, кого-то разместили у себя дома, — из кабинета вышла Николь. Ее практика русского языка ограничивалась общением с русскими коллегами и здравым любопытством. Ей было за пятьдесят и сотрудники офиса этой ночью впервые увидели ее такой домашней. Вчера в десять вечера Николь уже отходила ко сну. Она выехала через десять минут, после сообщения о происшествии на Океане-3 и через двадцать минут уже висела на связи в офисе.

— Брум способен принять более десяти тысяч туристов. Вы хотите сказать, что здесь не нашлось места четырем?

— Миша, еще не закончился туристический сезон, — поддержал женщину Гил. — Николь разместила всех, кого…

— Мистер Гилберт, я не нуждаюсь в защитниках. Михаил, пройдемте в мой кабинет.

Николь скрылась.