Живой проект

Техники какое-то время задумчиво смотрели на Александра. Заговорил гладковыбритый. Он поднялся, чтобы убрать аптечку и Саша не видел его лица.

— Сперва мы не были уверены, что это не ход корпорации. Было опасение, что это ловушка для таких, как мы. У тебя в команде работает несколько человек из корпорации и несколько беглых живых проектов.

Саша молчал. О том, что кто-то из его людей работает на Михаила, он понял по письму президента, в котором тот отвечал дизайнеру и Федору Ивановичу. О том, что на него работают и живые проекты, он не подозревал. С задумчивой медлительностью он достал из кармана иночи и спроецировал свой ресурс на кафельную стену.

— Где?

Не единожды Александр видел сообщение от неких «живых проектов», но проверить достоверность информации и честность авторов не было времени. Он больше обращался к людям, чем к своей братии. Именно на людей он возлагал роль движущего механизма. Кроме того, любой из мнимых «живых проектов» мог оказаться засланным казачком корпорации. Александр просто не имел возможности ни проверять подобные сообщения, ни доверять им.

Посмотрев на проекцию, гладковыбритый Костя ушел в одну из комнат и вернулся к столу со старым ноутбуком. Раскрыв его, кинул насмешливый взгляд на Александра и начал показывать:

— Здесь.

Покрутив навигационный шарик портала, он навел курсор на раздел «статьи» и перевел разрешение экрана в самое крупнозернистое. И, не переходя на выбранный раздел, спустившись вниз, почти к рекламной линейке, уже не первый месяц позволяющей Александру оплачивать работу над площадками самостоятельно, без участия Высоцкого, Костя поискал курсором точку на полях. Когда на пустом месте курсор, которым для навигации уже давно никто не пользовался, превратился в указательный палец, техник кликнул и перешел к незнакомой форме авторизации.

Техники не смотрели на Александра и не видели, как сперва его лицо вытянулось в недоумении, а затем расплылось в улыбке. Он захохотал. Через минуту, вернув экран к привычному разрешению, Александр смотрел на базу, отражающую виды, серии и партии, контакты и пометки. Здесь же был набор для любого вида коммуникаций.

— Я могу написать сейчас, что ты жив.

— Здесь только живые проекты?

— Да. И они готовы помочь, если ты попросишь.

— Почему я об этом не знаю? — повторил вопрос Александр.

— Ты не хотел это знать. Мы писали тебе и не раз. Не так сложно было сделать несколько шагов навстречу друг другу: ты проверил бы нас, мы тебя. Но ты не нашел на это ни времени, ни желания.

— Верно… — кивнул Саша. — Так и есть.

Он не обратил внимания, что техники как-то странно переглянулись. Вряд ли он мог подумать, что признание очевидного, особенно чего-то непримечательного, не всегда является лучшим выбором для поддержания отношений между людьми. Он не видел, что разочарование, набегающее на обоих Кость, словно ночной прилив, подкрепилось новой волной. Ему не приходилось выживать. Ему не приходилось лгать и юлить. Ему не приходилось сталкиваться со многими человеческими слабостями, кои могли бы научить живой проект быть аккуратнее в неосознанной демонстрации собственной честности, граничащей с наивностью.

— Пока не надо, — качнул он головой после непродолжительной паузы, — мне нужно подумать.

Техник без перчаток распрямился и спросил:

— Ты голоден?

— Ты не видишь, чем живые проекты могут быть тебе полезны? — перебил техника бородатый. Саша вскинул на него взгляд. — Чьи жизни и права ты защищаешь, если не видишь в нас ценности даже для этого… для помощи в твоей борьбе за нас самих?

— Костик, не надо, — попытался остановить его гладковыбритый.

— Пусть ответит!

— Мне нужно подумать, как вас использовать, — ответил Александр. — Удивительно, что вы узнали меня в таком виде, но перед людьми я так появиться не могу. У меня нет доказательств, что я — это я. И…

— Да кому нужны эти доказательства? Ты — это ты! Ты это начал и никто не сможет продолжать это вместо тебя. Просто скажи, что ты жив, черт побери! Подумаешь позже.

Саша смотрел на сидящего напротив техника и понимал разность их функционала. Он видел, что техник готов кидаться на амбразуру бездумно, получив одну лишь команду, и сейчас командиром для себя выбрал его, Александра.

— Мне нужно подумать, — повторил он мягко. — И я не голоден, спасибо.





* * *


Шел десятый час, когда Михаил подъехал к воротам своего особняка. Не прямо перед воротами, но все же непосредственно напротив его участка был припаркован внедорожник. На капоте, уперев подбородок в коленки, скучала соблазнительная блондиночка. Когда машина Михаила, не заворачивая к воротам, остановилась, девушка сменила позу на более привлекательную: закинула ногу на ногу.

— Эт-то что за номер… — пробормотал Макс, телохранитель.

Михаил убрал картинку с глаз.

Из следовавшей за Михаилом машины охраны вышел живой проект и еще один охранник. Президент смотрел на подходящих к девушке сотрудников СБ и пытался вспомнить, где мог видеть ее прежде.

— Почему ее не убрали? — спросил тем временем Макс. — И че теперь? — он снова помолчал. — Да на горбу своем, быстрее!

Ворота открылись, и Михаил вернулся к работе. Мало ли что за девица искала его внимания? Президенту не хватало суток, чтобы разбирать и заворачивать вопросы, которые сейчас, в кризисное время, то и дело переводились на него.

«Людям нужно доверять, Миша…». Если бы отец сказал это, когда Михаилу было восемнадцать, он пропустил бы эту банальность мимо ушей. Если бы Юрий Николаевич сказал это, когда Михаилу было двенадцать, он не обратил бы на эту фразу внимания, поглощенный более интересными, чем выслушивание нотаций отца, занятиями. Если бы эта фраза стала напутствием умирающего, для Михаила усваивать его стало бы слишком поздно. Юрий Николаевич сказал это один раз, когда его мальчику было пять лет.

«Людям нужно доверять, Миша. Ты никогда не станешь весомее садовника, если не сможешь собрать вокруг себя людей, с которыми можно разделить ответственность. Поделись с ними властью и предложи работу, в которой они разбираются лучше всего на свете. Доверяй им. Это очень важно. Они должны знать, чувствовать, понимать и видеть, что ты всецело полагаешься на них. Людям нужно доверять, сынок. Доверяй тем, кого ты выберешь строить для тебя твое будущее. Доверяй… и проверяй их».


Услышь Михаил это наставление в любом другом возрасте, оно кануло бы в тайниках памяти, как какой-нибудь школьный урок. В пять лет это стало программой, схемой поведения, алгоритмом взаимоотношений. И именно сейчас он настойчиво требовал принимать решения у людей, которые сами себе перестали доверять. Михаил не видел технической разницы между проблемами сегодняшними и годовалой давности. У него не было времени разбираться в причинах, по которым руководство головного офиса потеряло способность принимать решения самостоятельно. Он разбирал почту, проверял планы и графики, и ему казалось, что цифры — в пене, слова — в панике, знаки препинания — в истерике, графики — в обмороке. Его краткие ответы и комментарии редко отличались друг от друга. Основным их посылом было успокоить и подстегнуть подчиненного: «Все уже было, а если не было — это не страшно. Мы не на Титанике, неверных решений не бывает. Ты знаешь этот сектор работ лучше, чем любой из пятидесяти тысяч первоклассных специалистов корпорации. Оставь эмоции для людей, стоящих в очереди на твое место. Успокойся и подумай».

— Михаил!

Он узнал ее голос. Именно этим контральто она, врезавшись в него пару месяцев назад, крикнула: «Этот гад!» Без особого интереса сфокусировав взгляд на дальнем плане, президент наблюдал, как охрана особняка и его личная охрана пытаются толкнуть внедорожник с девицей. Потом пытаются поднять его. Президент подумал о тросе, но усмехнувшись, вернулся к работе. Потом все же поднял взгляд к затылку Макса:

— Эвакуатор.

Ему было безразлично, если охрана решит заставить девицу силой завести машину, но предлагать он это не стал.

— Чего она хочет? — спросил Михаил чуть позже.

— Чего она хочет? — тут же передал его вопрос Макс. — Вас, Михаил Юрьевич, — телохранитель поперхнулся и тут же добавил: — то есть, ну, поговорить, наверно.

Михаил скосил взгляд на часы. Он планировал поужинать, поработать, а потом поплавать в бассейне. Это уже будет ночь, можно будет позвонить на Арктику-1 и Эду. Потом пару часов поспать и в шесть вернуться в офис. Если отменить плавание, сдвинуть работу к звонкам в Арктику и Америку, то у него получалось около получаса, в которые Михаил решил переключить внимание от корпорации к этой девице. «Ни для кого не секрет, что короткое переключение внимания хорошо сказывается на производительности труда, — писал он сам HR, до сих пор пребывающей в шоке от массового увольнения. — Устройте сотрудникам головного офиса вылазку на природу в выходные, придумайте развлечения. В этом году вы совершенно об этом забыли». Михаил знал, что HR-директор не забыла, но просто не смела заикнуться об этой ежегодной традиции в столь смутные времена.

— Пропустите ее, — сказал Михаил, когда машина заехала в ворота. Ему не хотелось впускать незнакомого человека на свою территорию, но приняв решение уделить ей время, коего у Михаила было немного, он не видел причин его менять. А вот ехать куда-то уже точно не представлялось возможным.

Президент не видел, что девицу тут же прощупали на предмет оружия. Выйдя из машины, он дождался, когда она зайдет на участок и подойдет к нему. После пережитого ее улыбка казалась глупой и неуместной.

— Ну, проходи, — кивнул он, направляясь к дому.

Экономка знала, что Михаил не любит, когда его кто-то встречает. Она была на кухне, когда из прихожей послышался незнакомый женский голос. Это было необычно. Мария работала здесь с момента покупки дома и за все время его порог, кроме нее самой, переступали всего две женщины: мать хозяина и Ольга. Экономка затаилась.

Через минуту показалась хозяйка голоса и Михаил.

— Добрый вечер, — поздоровался он. — Мы будем ужинать.

— Добрый вечер, Михаил. Накрыть здесь или в зале? — спросила Мария.

Михаил посмотрел на спутницу, снисходительно улыбающуюся Марии.

— В зале, — ответил он и вышел. — Развлеки себя чем-нибудь, — посоветовал гостье, собираясь все же добраться до душа и направляясь на второй этаж.

— Можно с тобой?

— Нет.

Не зная точно, куда и зачем идет хозяин дома, гостья решила, что вместе с этим «нет» ей запретили подниматься на второй этаж в принципе. Порывисто вздохнув, она закрутила головой по сторонам, затем решила осмотреть первый этаж.

Через пятнадцать минут Михаил застал ее на диване в зале. Девица, прежде наблюдавшая за тем, как Мария накрывает ужин, теперь просто сидела и переводила взгляд с одного предмета интерьера на другой. Играла какая-то спокойная музыка из записей Ольги. Гостья не услышала, как Михаил спустился.

— Я вам еще понадоблюсь? — спросила Мария, заходя. В отличие от гостьи, экономка имела возможность наблюдать передвижение хозяина по дому в любой момент.

Обернувшись, девушка увидела Михаила с мокрыми волосами, переодевшегося в легкие темно-серые брюки и рубашку. Все что она успела узнать о нем за время, прошедшее с их первой встречи, убедило ее в том, что Михаил и спит в деловом костюме. Его нынешний вид заставил гостью улыбнуться широко и искренне.

— Нет, Мария, спасибо, — ответил хозяин дома и вернул взгляд к гостье.

Когда Михаил позвал девушку за стол, повелительный жест его поднятой руки показался ей галантным приглашением. Проходя за стол, она не могла скрыть улыбки.

Посмотрев на бутылку Мартини на столе, Михаил подумал об Ольге. Он не пил, весь алкоголь в его доме появлялся либо с Ольгой, либо с Петром. Этой бутылке, должно быть, не меньше двух лет. Гостья не заметила мелькнувшего в глазах Михаила смеха.

— Ты пьешь? — спросил он гостью.

— Да, вино, — она тоже посмотрела на спиртное, затем перевела взгляд на графин с розоватым соком и мысленно кивнула себе. Откуда взялось вино, хозяин дома не знал.

— Говори.

Гостья растерянно сморщила лобик, а потом улыбнулась:

— Ты прислал мне цветы в тот день. После того, как я в тебя въехала, да еще обвинила в аварии, это было несколько неожиданно и безумно приятно.

Михаил пытался понять, с чего вдруг ему было присылать ей цветы. Уже решив, что девица врет, он все же вспомнил разговор с Петром в палате после того, как из него вытащили пулю. Он был уверен, что Петр понял, что это шутка, но так же совершенно отчетливо понял и Петра, никогда не замечавшего у Михаила наличия чувства юмора.

— Это было ошибкой, — сказал Михаил. — В любом случае, не стоит считать все рассылки корпорации подарками лично от меня. На этих цветах не могло быть моего имени.

— Там было написано «LPI», — не согласилась девица. — Ведь, это и есть ты…

Михаил перевел взгляд на куриные зразы, которые у Марии получались лучше всего прочего. Когда он приступил к еде, девушка последовала его примеру.

— И что теперь? — спросил он. — Цветы завяли?

Девушка рассмеялась.