Живой проект

— Как «так», Саня? — добродушно спросил Шурик. Глеб Саныч на вопрос не отреагировал.

— Вы — изгои общества. Вы бесправны. Вы воруете и перепродаете. Ваши условия существования неприемлемы для цивилизованного человека. У вас нет возможности пользоваться общественными благами, медициной и образованием. У вас нет ни воды, ни электричества. Правоохранительные органы — ваш враг. Зима — ваш враг. Вы не уверены ни то, что в завтрашнем дне, но даже в том, что потолок этого сарая не обвалится на ваши головы через минуту. И вы не пытаетесь ничего изменить!

Шурик усмехнулся. Глеб Саныч чуть склонил голову набок, но продолжал молчать.

— Может, я чего-то не понимаю? — настаивал Александр, — но, кажется, даже живые проекты живут лучше и имеют больше прав, чем вы.

Шурик заржал, Глеб Саныч тоже не сдержал улыбки. С минуту они молча занимались своими делами. Потом заговорил старший:

— Вся эта шумиха вокруг живых проектов берет начало из двух серьезных заблуждений и одной не менее серьезной глупости, — проговорил Глеб Саныч и поднял бинокль, чтобы внимательнее рассмотреть действия водителя остановившейся перед мостом машины. — Заблуждения заключаются в убежденности, что понятие «человеческие права» имеет смысл в мире, выходящем за рамки государства, а свободы можно лишить на законных основаниях. Глупостью же является то, что куча народа кинулась защищать эти заблуждения по одной единственной причине: их собственные человеческие права не соблюдаются даже в пределах государства и они не чувствуют себя свободными несмотря на то, что таковыми вроде как являются. Им кажется, что если они помогут осуществить замыслы этого возомнившего себя революционером живого проекта, то в мире станет чуть больше справедливости. Но справедливости на всех никогда не хватит — это уже проверенная веками истина. Кто-нибудь всегда останется у разбитого корыта и в цепях. Правда же, Александр, заключается в следующем: все перевороты абсолютно всегда были направлены не на завоевание свободы угнетаемых, но имели конечной целью получить власть.

Александр внимательно смотрел на бомжа, неторопливо осмысливая сказанное им.

— Власть? — брезгливо поморщился вскоре.

— Брось, Саша, — продолжил Глеб Саныч ему в тон, — по земле ходят сотни, если не тысячи частных живых проектов. Мы даже не догадаемся, что человек перед нами — искусно смоделированный генетиками по заданным параметрам живой проект. В него вшит стандартный паспортный чип, и он имеет все эти высоко ценимые в твоем обществе права. И ты хочешь сказать, что когда этот парень, Александр, начал бучу за свои права, ему не предложили их поиметь и заткнуться? Не верю! И если он продолжил, то вывод один: не собственные права и свобода ему нужны, а власть, та самая, хорошо знакомая, сочная и соблазнительно прекрасная — власть!

— Пожалуйте к столу, господа! — усмехнулся Шурик, снимая кастрюлю с огня.





5




Шестнадцатого августа Юлия Владимировна доложила президенту, что дела в Манте практически улажены. Вместе с тем Михаилу стали доступны файлы с записями всех разговоров с Николаем Крышаевым и его людьми.

Во втором часу президент лично спустился на шестой этаж, где размещался отдел кадров, и отдал следующее распоряжение: подготовить дела всех сотрудников во всех офисах и на всех станциях корпорации, у кого в графе «рекомендации» значится Н.Крышаев. Директор по персоналу переспросила:

— Всех? Это не одна сотня людей, Михаил Юрьевич.

— Всех, — ответил президент и покинул кабинет.

Спустившись к проходной, Михаил под удивленными взглядами охранников вышел на улицу. Это было совершенно несвойственно президенту: желание пройтись по территории.

Огибая основное здание, Михаил шел к кампусу. Должно быть, сотрудники в это время устраивали себе обеденный перерыв. На территории было немало народу. Кто-то сидел на лавочках, кто-то неторопливо гулял по аллее. Все встречные люди затихали и вежливо здоровались.

Остановившись у подъезда кампуса, Михаил посмотрел на часы. Пробежавшись взглядом по дорожке, перевел внимание на аллею. Когда секундная стрелка сравнялась с двенадцатью, президент корпорации двинулся вперед легкой трусцой. Украдкой следившие за ним сотрудники разинули рты.

— Здравствуйте, Михаил Юрьевич, — слышалось периодически.

Михаил кивал, поглядывая на часы. Спустя ровно одиннадцать минут, Михаил остановился, тяжело дыша и кашляя.

Рядом оказалась лавка, на которой сидели две сотрудницы. Михаил не знал их имен, но помнил лица. Когда президент остановился, девушки смущенно поднялись.

— Здравствуйте, Михаил Юрьевич, — проговорили они практически хором и поспешно направились к зданию офиса.

Михаил пробежался взглядом по дороге и в очередной раз пожалел, что не сделал этого раньше — две недели назад. Присев на корточки, президент заглянул под лавку. Ничего примечательного на мелком гравии не обнаружилось. Тогда мужчина сел на лавку и начал осматриваться. Сверху припекало солнце, заставляя морщиться. На какое-то мгновение он почувствовал себя глупо: ведь он платил специалисту — Виктору — за то, чтобы тот узнал то, что Михаил пытался выяснить сам теперь, две недели спустя. В отличие от Петра, президент предпочитал полагаться на профессионализм сотрудников корпорации. Иначе на что тогда вообще можно полагаться? Невесело усмехнувшись самому себе, Михаил опустил взгляд. Когда в поле зрения появились стройные женские ножки, щурясь, посмотрел на их обладательницу.

— Вы, ведь… — девушка поперхнулась. Она стояла против света, Михаил практически не видел лица, лишь абрис ее прически и плеч, затянутых в элегантный жакет. — Вы найдете его?

— Кого?

— Александра. Я знаю, что вы этого не делали. Вы не списали его. Вы не могли его убить.

Михаил морщился, глядя вверх. Ему стало любопытно и несколько неловко, будто кто-то застукал его за чем-то неприличным. Как же… владелец почти полутора миллионов клонов ищет следы одного из них, уже вряд ли живого, доставившего ему массу неприятностей, ставшего причиной немалых финансовых потерь. Михаилу показалось, что буквально все окружающие считают, что президент занят поиском своей нечаянно утерянной любимой игрушки. Поднявшись, он посмотрел на девушку сверху вниз и насмешливо спросил:

— С чего вы взяли, что я ищу его? — и, наблюдая, как она отводит взгляд в сторону, добавил: — сколько же у нас в офисе длится обеденный перерыв? Как вас зовут? В каком отделе вы работаете?

— Рита. Рита Иванова. Я экономист, — ответила она с испугом.

Михаил дернул подбородком, выражая напускное недовольство. Рита приняла этот жест как приказ удалиться и, почти по-военному кивнув, поспешила в направлении главного входа. Подняв подбородок, Михаил наблюдал за стремительно удаляющейся ладной фигуркой экономистки. Ему стало смешно и грустно одновременно. Неужели Александр стал кому-то дорог? По меньшей мере, это забавно.

Вздохнув, президент пробежался взглядом по отрезку газона между местом, где стоял и стоянкой, стихийно образовавшейся у подножия офиса в течение первых лет и отвоевавшей себе право на существование. Сойдя на газон, он поворошил мыском траву. Неторопливо направился к стоянке. Кроме того, что Михаил взмок после пробежки, ему казалось, что на улице становится все жарче и жарче.

Меньше чем через час Людмила доложила шефу, что прибыл курьер. Не без удивления она пригласила молодого парня пройти в кабинет президента. Раньше Михаил доверял отправку даже очень важных пакетов секретарю. Людмила посчитала, что это отголосок его недовольства ее работой и в очередной раз с беспомощным беспокойством подумала о перспективе скорого увольнения.

Около семи вечера президент спустился в конференц-зал, где уже собрались сотрудники, список которых он переслал директору по персоналу двумя часами ранее. Если не считать личной охраны президента, от которой теперь Михаил не стал отмахиваться, в помещении собралось семь сотрудников СБ корпорации. У четверых из них был выходной день, и они приехали из дома, но были, как и все, в форме.

— Я попрошу вас достать служебное оружие и положить на стол.


Когда сотрудники СБ выполнили распоряжение президента, живой проект, служивший в личной охране, начал проверять обоймы. Переходя от одного мужчины к следующему, он говорил: «Вы можете идти». Пропустив одного из присутствующих, живой проект двинулся дальше. Через несколько минут в конференц-зале остались лишь президент, его охрана и один сотрудник СБ.

— Здесь не хватает одной кассеты, — сказал живой проект, возвращаясь к оставшемуся сотруднику, забирая его ДЭШО и передавая устройство президенту.

Михаил просмотрел его дело и снял иночи.

— В кого стрелял, тезка? — спросил он, неторопливо закуривая.

— Дочке показывал, как работает, Михаил Юрьевич. Готов понести ответственность…

— Понести ответственность? — усмехнулся Михаил и поднял взгляд. Сотрудник СБ хотел поправиться, но замер под придавливающим взглядом главы корпорации.

Вытащив из внутреннего кармана пиджака небольшой предмет, Михаил положил его на столешницу. Приглядевшись, присутствующие узнали стрелу ДЭШО.

— Вика, как зовут дочку Михаила Вышутина?

— У Михаила Вышутина нет детей, Михаил, — ответил поисковик.

— Спасибо, Вика, — Михаил с видом глубочайшей печали разглядывал иглу. — Тезка, ты не знаешь, как так получилось, что у мишени твоей дочки и живого проекта за номером двести восемь дробь два оказалась идентичная ДНК?

— Да нет у меня дочки… — огрызнулся служащий и, украдкой взглянув на двух охранников у двери, сделал каменное лицо.

— Мне нужны ответы на три вопроса, тезка. Кто приказал? Что ты сделал с живым проектом? Где он сейчас? — и, направляясь к выходу, добавил: — Можешь не торопиться.

Президент не мог знать, почему Вышутин дернулся. Обернувшись, Михаил вскинул ДЭШО, но, увидев лежащие на столешнице ладони, положил устройство на стол и покинул конференц-зал.

«Уволить их всех» — хотел сказать Михаил директору департамента кадровых ресурсов, поднявшись к себе. Но ее на рабочем месте уже не было, не было и ее секретаря и, вообще, как вдруг понял президент, рабочий день уже закончился. Написав HR-у сообщение, он подошел к окну и с удивлением посмотрел на пустую стоянку. За время, которое Михаил занимал кабинет отца, он ни одного дня не потратил так бездарно, не принеся компании ни одного даже растянутого во времени, гипотетического рубля. Но при этом прошедший день показался ему насыщенным, полным свершений и побед, открытий, справедливых наказаний и тепла от не успевших угаснуть надежд. Впервые за прошедшие в этом кабинете годы Михаил чувствовал не гордое и усталое удовлетворение, а ни чем не обоснованную радость. Впервые оконные стекла кабинета главы Live Project Incorporated отражали улыбку молодого президента.

— Вы планируете меня уволить?

Михаил стремительно обернулся. Лицо еще хранило тень той радости и той улыбки. Когда в кабинетных сумерках он разглядел напугано-решительное лицо своего секретаря, улыбка вернулась.

— С чего вы это взяли?

— Вы недовольны моей работой: я не сообщила об исчезновении живого проекта, и вы не доверили мне отправить пакет.

Михаил подумал, что Людмила как-то изменилась в последние месяцы, но не мог понять как. Потом, выудив из памяти картинку из прошлого, когда он проходил мимо ее стола в кабинет отца, чтобы принять поздравления с окончанием учебы, поздравление с защитой, поздравление с первыми успехами в работе, поздравления… когда он приходил к отцу и кидал взгляд на Людмилу, она была более… матерая, жесткая, строгая. Секретарь перешла к нему вместе с кабинетом, но если он ничего не хотел и не смел менять в этом помещении, Людмила почему-то изменилась. Стала более яркой, женственной, мягкой. Все это пронеслось в голове Михаила, так и не дав ответа. Он успокаивающе махнул рукой и засмеялся.

— Нет, я не собирался.

— Спасибо, — выдохнула она с видимым облегчением и направилась к двери.

Когда женщина повернулась к президенту спиной, он понял что изменилось.

— Люда, вы изменили прическу? — спросил он.

— Д-да, — обернувшись, она в замешательстве притронулась к волосам. — Захотелось что-то изменить. Мне кажется, так лучше.

Взгляд Михаила похолодел, став более привычным для нее и, вместе с тем, более пугающим.

— Нет. Я не хотел бы, чтобы вы что-либо меняли… здесь.

Поспешно кивнув, практически сделав небольшой поклон, Людмила удалилась.





* * *


На следующее утро Михаила встретил звонок директора по персоналу и вопрос: «ВСЕХ?!» Прекрасно зная, что на каждое место в корпорации есть готовая в течение недели приступить к исполнению обязанностей замена, Михаил не разделял эмоций коллеги. Информаторы на периферии зрения и дублирующие те же сервисы иночи на столе сигналили о срочных вызовах. Михаил потянулся к ним. В кабинет ворвались Петр и Людмила. Друг был бледен, у секретаря горели щеки.

— Они… — Петр рубанул рукой воздух и кинул взгляд на Людмилу.

— На Песок-2 авария, — вставила она в образовавшейся паузе, — партия проводников, если выживет, может оказаться бракованной.

По медленно поворачивающемуся к Людмиле лицу друга Михаил понял, что они собирались сообщить разные новости.

— На территории обоих континентов Америки вышел запрет на эксплуатацию проводника, — выпалил Петр.

— А Канада? Острова?

— Нет, Канады и мелочи не касается. По крайней мере, пока.