Жертва здравого смысла

– Ничего, – заявил Антон Степанович. – Видимо, все так и должно было произойти. Мы ведь прилетели сюда из-за нашей девочки, чтобы она немного отошла после трагедии с племянником моего брата. Они очень дружили, и мы даже думали соединить наши семьи. Убийство Зигата произвело жуткое впечатление на Лионеллу. Извините, я должен сделать укол. – Он поднялся и прошел в соседнюю комнату.

Элени взглянула на Дронго и сказала:

– Может, нам следовало подождать до утра?

– Сейчас уже утро, – возразил Дронго. – Я должен найти убийцу, пока следователь не получил признание двух несчастных парней и не убедил их подписать протокол. Сейчас я как этот укол инсулина. Может, он и болезненный, но необходимый для жизни. Если моя версия верна, то этой семье наверняка угрожает еще большая опасность.

– Что ты говоришь? – испугалась Элени. – Какая опасность?

Он не успел ответить. В гостиную вернулись Антон Степанович и его супруга. Они снова уселись в кресла.

– Я вас слушаю, – сказал Кульчицкий. – Итак, чем конкретно я могу вам помочь?

– Убит Арсен Виргуш, – повторил Дронго. – Ему проломили голову. Но парни, которых отсюда выселили, ни при чем. Я в этом убежден. Убийство совершил совсем другой человек.

– Что вы хотите знать?

– У меня всего несколько вопросов к вашей супруге. Мы не хотели беспокоить вас после юбилея.

– Спрашивайте! – потребовал Кульчицкий.

– Вы сказали, что Лионелла и погибший племянник вашего брата достаточно хорошо относились друг к другу. Вы могли бы отдать ее за него?

– Извините меня, но это неприлично. – Антон Степанович нахмурился. – Вы имеете в виду, что он башкир по отцу? В нашей семье никогда не задавали таких вопросов. Вы, наверное, знаете, что у меня мать еврейка. Национальность моей супруги вам тоже известна. Зигат Бикбаев был умным, грамотным и достойным парнем. Его отец действительно башкир, а мать украинка. Ну и что? Как это связано с их возможными отношениями?

– Иного ответа я от вас и не ожидал, – признался Дронго. – Вы слишком интеллигентный человек, чтобы думать и отвечать иначе.

– Не льстите, – заявил Кульчицкий. – По-моему, я просто нормальный человек. В истории уже были моменты, когда кто-то очень ретиво проверял чистоту крови. Знаете, чем все это закончилось?

– Знаю.

– Вот именно. Освенцимом и Дахау. Как только встает вопрос о чистоте крови или приоритете одной нации над другой, сразу появляются фашистские ублюдки, для которых этот момент превращается в фетиш. Что еще вы хотите у меня узнать?

– У вас нет планов выдать дочь за кого-то другого?

– Я не совсем понимаю ваши вопросы, но пока таких планов нет. Кандидаты имеются, но все будет решать сама Лионелла. Я могу только лишь что-то посоветовать ей. Я все-таки не совсем понимаю, что именно сейчас происходит. Вы разбудили нас с Эльзой в шестом часу утра, чтобы узнать, собираюсь ли я выдавать замуж свою дочь? Вы не нашли другого времени для подобных вопросов? Какое это имеет отношение к расследованию убийства Арсена Виргуша? Вы можете мне объяснить?

– Имеет, – сказал Дронго. – Самое прямое. Конечно, я попытаюсь вам все объяснить, но только немного позже. А теперь последний вопрос. У вашего брата начались финансовые проблемы. Вы об этом знали?

– Конечно. Но не из-за убийства Зигата. Там целый комплекс причин. Бежан Константинович вложил деньги в другую, куда более крупную компанию, акции которой резко пошли вниз после ареста их генерального директора в Минске. Мой брат оказался не готов к тем потрясениям, которые начались на рынке минеральных удобрений. Сейчас положение несколько улучшилось. Сначала я помог своему брату. Потом удалось оформить большой кредит и для Бежана Константиновича. Теперь положение понемногу выправляется. Это тоже имеет отношение к замужеству моей дочери и убийству Арсена Виргуша?

– Да, разумеется, – заявил Дронго. – Поверьте, я задаю подобные вопросы не из-за праздного любопытства. Теперь я попытаюсь объяснить вам сложившуюся ситуацию. Золотоискатели, которых избил Арсен, задержаны. Следователь собирается уговорить их подписать протокол. Мол, произошла драка, в результате которой погиб господин Виргуш. Это неправда, но парней можно запугать и заставить подписать этот документ. В таком случае им будет предъявлено обвинение в непредумышленном убийстве в результате ссоры. Но моя цель – найти истинного преступника. Ваше юбилейное торжество завершено. Многие гости и все музыканты со своими коллективами покинут отель уже сегодня днем. Значит, у следователя не будет ни единого шанса допросить их, попытаться установить истину. Именно поэтому у нас так мало времени. Выходит, что я обязан найти убийцу до полудня. Иначе следователь повесит это преступление на ни в чем неповинных людей.

– Благородная цель, – устало произнес Кульчицкий. – Если, конечно, все действительно так, как вы сказали. Зачем вы стараетесь ради этих типов? Они не показались мне приличными людьми.

– И мне тоже. Но за это не сажают в тюрьму. А я хочу установить истину. В конце концов, такова уж моя профессия, о которой вам говорила ваша супруга.

– Да, – согласился Антон Степанович. – Она много рассказывала о вас. Теперь я понимаю, что жена была абсолютно права. Вы романтик, который пытается жить вопреки нормам, устоявшимся в обществе. Я бы даже сказал, вопреки здравому смыслу. Ничто не мешает вам сейчас пойти в свою комнату и отдыхать. Вместо этого вы пытаетесь помочь людям, которых даже не знаете, вызывающим у вас антипатию. Вам не говорили, что так жить нельзя? Это очень трудно!

– Да, мне не всегда бывает легко, – ответил Дронго. – Но иначе жить я уже не могу. – Он посмотрел на часы и сказал: – Сейчас в Москве уже девятый час утра. Через два или три часа мне перезвонит мой помощник и назовет номера телефонов, которые были в памяти исчезнувшего аппарата Арсена Виргуша. После этого я приду к вам с абсолютно невозможной просьбой. Услышав ее, вы, наверное, сразу захотите меня убить. Но пообещайте сначала выслушать и только потом возмущаться.

– Вы умеете интриговать. – Кульчицкий усмехнулся. – Я уже понял, что у меня будет действительно абсолютно невероятный юбилей. Ладно. Приходите через три часа. Попытаюсь снова проснуться и даже не убить вас, что бы вы у меня ни попросили.

– Договорились. – Дронго поднялся, протянул Кульчицкому руку. – Спасибо, Антон Степанович. Я только хочу вам сказать, что в России должно быть больше таких медиамагнатов, как вы. Иначе эту страну разорвут на куски.

– Это уже слишком большой комплимент, – пробормотал Кульчицкий.

Дронго вышел из номера вместе с Элени.

– Я ничего не поняла, – призналась она. – Что ты говорил? Зачем задавал такие вопросы? Что вообще тебя интересует? О чем ты думаешь? Ничего не понимаю! Наверное, я просто недостаточно умна.

– Госпожа Дусманис, вы самая умная и красивая женщина в этом отеле, даже во всей Греции, – строго произнес Дронго. – Мое самое большое желание – оказаться прямо сейчас в одном номере с вами. Но с непременным условием.

– С каким?

– Вы обещаете дать мне возможность поработать эти несколько часов, пока я не свалюсь. Потом можете делать со мной все, что вам будет угодно.

– Не нужно идти на такие жертвы. – Элени улыбнулась. – Я могу тебе чем-то помочь?

– Можешь. Позвони Эвангелосу и уточни у него один небольшой факт.






Глава 18




Дронго действительно просидел все утро за ноутбуком, связался с Эдгаром Вейдеманисом и получил от него свежую информацию. Закончив разговор по скайпу со своим напарником, он удовлетворенно откинулся на спинку кресла. Кажется, теперь все детали сходились, и он мог назвать имя убийцы.

Элени, лежавшая на его кровати, не выдержала. Уже через несколько минут она спала, свернувшись калачиком. Он накрыл ее одеялом, побрился, принял душ и вышел из номера, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить свою гостью.

Ему нужно было зайти к Кульчицкому, как он и обещал. Дронго откладывал этот визит до последнего, решил сначала позавтракать.

В ресторане он увидел Леонида Кукулеса.

Тот бурно замахал руками и позвал эксперта:

– Идите сюда. Давайте вместе позавтракаем. Можете меня поздравить. Я получил признание Юшкина. Второй, правда, все еще упорствует. Но я посадил их в разные комнаты и думаю, что этот парень тоже согласится подписать признание. Я им объяснил разницу между умышленным убийством, за которое можно получить двадцать лет тюрьмы, и случайной травмой в результате драки. Юшкин согласился с моими словами.

– Эксперты могут опровергнуть ваши выводы, – сказал Дронго, усаживаясь напротив следователя. – Сразу заметно, что это был спланированный и точно рассчитанный удар, а не случайная травма, полученная в драке.

– Пусть потом его адвокаты ругаются с нашими экспертами, – весело отмахнулся Кукулес. – Самое важное, что я получил его признание.

– Мне кажется, что вы поторопились. Черный чай, пожалуйста, – попросил он официанта.

– В каком смысле? – не понял следователь.

– Я собираюсь предъявить вам настоящего убийцу в течение следующих двух часов, – заявил Дронго. – Чтобы успеть до полудня, когда многие начнут покидать отель.

Улыбка сползла с лица следователя.

– Что вы говорите? – тихо спросил он. – Какой убийца? Я уже нашел преступника, и он дал признательные показания.

– У него еще не окончательно выветрился хмель, – сказал Дронго. – Поэтому он готов подписывать все, что вам будет угодно. Уже сегодня вечером Юшкин откажется от своих показаний. Повторяю, господин Кукулес, этот золотоискатель ни при каких обстоятельствах не мог нанести такого сильного удара. Любой эксперт вам это легко докажет.

Следователь нахмурился и сказал:

– Вы просто не хотите смириться с тем, что мне удалось вас обойти. Но так иногда случается в жизни.

– Согласен, бывает, – ответил Дронго. – Только для начала найдите мне небольшой магнитофон, чтобы я мог записать разговор, который состоится в одном из номеров отеля. А потом мы с вами встретимся и переговорим.

– Что вы задумали? – нервно спросил Кукулес. – Хотите доказать свое преимущество? Я и так знаю, что вы знаменитый эксперт. Зачем меня добивать? Дайте мне возможность закончить это расследование так, как я хочу.

– Юшкин откажется от своих показаний уже сегодня вечером, когда окончательно придет в себя, – убежденно произнес Дронго. – Ваше дело рассыплется еще до того, как вы передадите его в суд. Я советую вам немного потерпеть, и вы сможете задержать настоящего преступника. Найдите мне магнитофон и предупредите сержанта, чтобы был готов арестовать убийцу.

Кукулес задумчиво посмотрел на Дронго и спросил:

– Неужели вы действительно знаете имя убийцы? Но это просто невероятно. Каким образом вы смогли его вычислить?

– Я разговаривал со своим напарником, который остался в Москве, – пояснил Дронго. – Он успел проверить телефон Арсена Виргуша и даже дал мне некоторую информацию по Прокаччи. Этот миллиардер действительно связан с мафией. Я еще раз убеждаюсь, что Карл Маркс был прав, когда говорил о готовности капитала к любому преступлению ради пятисот процентов прибыли. Синьор Прокаччи шесть раз привлекался к суду и дважды оказывался за решеткой. Первый раз по обвинению в вымогательстве, второй – в организации убийства. Сперва он отсидел четыре года, потом восемь из положенных четырнадцати. Может, поэтому старик так хорошо сохранился. Говорят, что Всевышний не ставит нам в счет время, проведенное в тюрьме. Строгая диета, жизнь по расписанию, никаких излишеств. Как вы считаете?

– При чем тут диета? – встрепенулся Кукулес. – Мне нужен конкретный убийца, а не разговоры о прошлой жизни синьора Прокаччи. Значит, это был он? Старик организовал убийство Арсена Виргуша?

– Я же предложил вам немного потерпеть, – напомнил Дронго. – Не более двух часов. А потом мы снова встретимся и переговорим.

– Не понимаю, что вы задумали, но согласен подождать, – пробормотал следователь. – Сейчас постараюсь найти для вас магнитофон. Хотя тоже не совсем понимаю, зачем он вам нужен. Его принесет сержант. – Он поднялся и вышел из зала ресторана.

Настроение у него снова испортилось.

Дронго начал завтракать, когда в зал вошла Элени. Она успела переодеться в белый костюм, но было заметно, что так и не выспалась.

– Доброе утро, – поприветствовала его женщина, усаживаясь рядом. – Я проснулась, как только ты вышел, слышала, как ты работал и переговаривался со своим помощником.

– Он мой напарник.

– Значит, с напарником. Что-то удалось узнать?

– Некоторые детали, – кивнул Дронго. – Хотя все это ужасно неприятно. Иногда поражаешься, какие гадости способны совершать люди ради достижения своих целей. Они не останавливаются ни перед чем.

– Тебя это удивляет?

– Каждый раз, – признался Дронго. – Иммануил Кант говорил, что его более всего поражает нравственный императив внутри нас и звездное небо над нами. Меня, в отличие от него, поражает и глубина возможного падения нравственных устоев того или иного индивида. Я все больше и больше прихожу к выводу, что нет дна у той пропасти, в которую летит человек, отринувший все нормы морали и лишившийся совести. Ты будешь завтракать?

– Конечно. Начну с крепкого кофе. Что ты собираешься делать?