Жена башмачника

– Не, даже не подойду к ней, – ответил Эмилио.

Чиро закрыл дверь, ведущую в глубь дома, но даже сквозь стены мужчины слышали смех и болтовню девиц и мамаш, выстроившихся на лестнице, чтобы забрать свои туфли для танцев. Ида работала секретарем, пока Энца снимала мерки.

Энца многократно превзошла свою первоначальную цель – продать двадцать пять пар обуви. С момента опубликования рекламы в «Православном вестнике» было продано сто семьдесят шесть пар туфель.

В мастерскую заглянула полная женщина в соломенной шляпке. Она вела за руку дочь.

Чиро поднял глаза от карт.

– Я ищу даму, торгующую обувью, – сказала незнакомка. – Вы не очень-то похожи на миссис Ладзари.

Чиро указал на дверь, из-за которой доносился шум. Женщина с дочерью исчезли в прихожей. Когда дверь открылась, Чиро буркнул:

– А вы, мэм, не очень-то похожи на танцовщицу!





4

Талисман на счастье

Un Ciondolo Portofortuna




Чиро поднимался за сыном на холм – они шли на прием к доктору Грэму.

Антонио скакал вверх, будто газель.

Глядя на сына, Чиро вспоминал те дни, когда они с Эдуардо были мальчишками и Чиро приходилось переходить на бег, чтобы не отстать от старшего брата. Антонио унаследовал приятную южную внешность дяди, его рост и его стремительность.

В свои одиннадцать лет Антонио уже дорос до пяти футов девяти дюймов и не думал останавливаться. Чиро только качал головой и улыбался, глядя, как сын демонстрирует чудеса в любом виде спорта, каким только пробовал заниматься, – в баскетболе, бейсболе, беге на коньках и горных лыжах. Чиро вспоминал свою силу в детстве, но он был тенью Антонио.

– Пойдем, папа, а то опоздаем! – нетерпеливо крикнул сын, уже достигший вершины.

Чиро не понимал, почему так задыхается от подъема. Курил он теперь нечасто – одна сигарета за покером, но годы вдруг начали давать о себе знать. Он был потрясен переменами в себе, какие наблюдал лишь у мужчин старше его лет на двадцать.

– Иди вперед, сынок, я догоню, – сказал Чиро.

Антонио вошел в приемную доктора Грэма и уселся в кресло. Сестра тут же вызвала его.

– Не могли бы вы сказать моему отцу… – начал Антонио.

– Конечно, я сообщу ему, что ты уже у доктора.

Антонио вслед за сестрой прошел в кабинет. Там он встал на весы, и стрелка замерла на ста пятидесяти двух фунтах. Рост оказался чуть больше, чем пять футов и девять дюймов. Потом Антонио по просьбе сестры хлопнул в ладоши.

Чиро, сняв шляпу, наконец вошел в смотровую.

– Доктор выйдет к вам через минуту, – сказала сестра, доставая карту Антонио.

– Папа, во мне уже почти шесть футов!

– Думаю, ты и этот рекорд скоро побьешь, – ответил Чиро. – Будешь таким же высоким, как дядя Эдуардо. В нем шесть футов три дюйма.

– Я хочу быть похожим на вас обоих, – улыбнулся Антонио.

Его сходство с Эдуардо было поразительным. Густые черные волосы, широко распахнутые карие глаза и прямой нос – но это была лишь видимая часть их подобия. Его, как и дядю, отличали самообладание, стремление к честной игре и доброе сердце. На медицинской карте стояла фамилия Ладзари, но Антонио был истинный Монтини, до самых печенок.

Вошел доктор Грэм. Еще не старый, но совсем седой, лишь брови угольно-черные. Тонкие губы неожиданно сложились в удивительно теплую улыбку.

– Итак, Антонио, ты хочешь играть в баскетбол за юношескую команду колледжа?

– Мне сказали, что я достаточно хорошо играю, хотя еще и маловат по возрасту.

– Да уж, ваш тренер умеет определить талант с первого взгляда, – заметил доктор, измеряя Антонио давление.

– Доктор, меня беспокоит, что он растет слишком быстро.

– Ерунда, и тем более – если он хочет сравняться с финнами, – ответил врач.


Скандинавы были известны как «ходячие башни». Высокие, сильные, быстрые, они были великолепными спортсменами. Сыну местного итальянского иммигранта требовалось как следует потрудиться, чтобы стать им достойным соперником.

Доктор ощупал лимфатические железы на шее Антонио, заглянул ему в горло, в уши, осмотрел глаза, пощупал пульс.

– Объявляю тебя абсолютно здоровым.

– Я могу играть?

– Можешь.

Антонио поблагодарил доктора и натянул рубашку.

– Увидимся дома, папа. У меня тренировка. – Он выскочил за дверь.

Чиро встал, держась за поясницу.

– Как ваша спина? – спросил доктор.

– С прошлого раза лучше не стало, – ответил Чиро. – Я делал все, что вы мне велели. Принимал аспирин, лежал на полу, подняв ноги в воздух, принимал ванны с эпсомской солью. Никаких улучшений. Иногда терпимо, но боль всегда со мной.

– Дайте взгляну.

– Grazie, Dottore, – поблагодарил Чиро по-итальянски, как он часто поступал, если к нему проявляли участие.

Доктор велел Чиро снять рубашку. Простучал спину. Когда он коснулся места справа, прямо над почками, Чиро вскрикнул.

– Чиро, сколько вам лет?

– Тридцать пять.

– Вы воевали?

– Да.

– Где?

– В основном в Камбре.

– Пострадали от иприта?

– Незначительно. – Чиро, как мог, выпрямился, расправил плечи. Он столько времени избегал разговоров о войне, и последним местом, где он собирался обсуждать эту тему, был кабинет доктора. – Я видел у людей страшные ожоги от газа. В моем взводе такого не было. Мы умирали более привычным способом. Шальная пуля, колючая проволока.

Доктор Грэм изучил кожу на спине Чиро, посветил на нее синим фонариком. Затем попросил Чиро подышать.

– Чиро, я хочу послать вас в больницу Святой Марии в Рочестере. Там есть специалисты, занимающиеся ветеранами войны. Я позвоню своему другу, который работает в клинике. Он примет вас.

Доктор Грэм вырвал листок из блокнота и написал:

Д-р Ренфро, онколог

Больница Святой Марии, клиника Майо.



В ночь накануне отъезда Чиро в Рочестер Энца не могла заснуть.

Для беспокойства хватало причин. Чиро никогда не жаловался – разве что на недомогание после тяжелой однообразной работы. Но в последнее время ему становилось все хуже. Однажды вечером, с месяц назад, ей пришлось помогать ему выбраться из ванны. В другой раз он проснулся посреди ночи от острой боли в ноге. Энца не считала, что это рано нагрянувшая старость. Чиро нет и сорока. Энца не знала, куда деваться от тревоги, но не хотела будить мужа, поэтому написала письмо доктору.

6 сентября 1930 года

Дорогой доктор Ренфро,

Благодарю Вас за то, что согласились принять моего мужа, Чиро Ладзари. Он вряд ли сообщит Вам много информации, поэтому надеюсь, что мое письмо сможет ответить на Ваши вопросы. У нас маленький сын и обувная мастерская, иначе я бы тоже поехала к Вам, вместе с мужем. Он жалуется на боли в спине с тех пор, как мы поженились, то есть с 1918 года. За последний год эти боли усилились. Старые средства, такие как компресс с камфорой и ванны с эпсомской солью, больше не дают облегчения. Он обувщик, поэтому часто работает стоя по десять часов в день, и это тоже могло усугубить проблему. Мой муж хороший человек. Возможно, он не задаст Вам какие-то важные вопросы, не спросит обо всех деталях Ваших назначений. Поэтому, пожалуйста, если Вам не трудно, пошлите его домой вместе с подробным списком рекомендаций, и я могу Вас заверить, что они будут должным образом выполнены.

Искренне Ваша, миссис Ладзари.



Город Рочестер, штат Миннесота, был построен на берегу реки буйного и опасного нрава, францисканские монахини отыскали средства и основали здесь современную больницу. К тому дню, когда Чиро вошел в стерильно белый холл, больница Святой Марии превратилась в лучший медицинский центр на всем Среднем Западе. Величественный комплекс кирпичных зданий, постоянно расширявшийся за счет новых построек, включал современные лаборатории и кабинеты едва ли не лучших в стране врачей. Больница была похожа на настоящий улей.

Увидев монахинь в черно-белых одеяниях, так напоминавших сестер из Сан-Никола, Чиро успокоился. Он даже шутил с монахинями, пока те проводили анализы и прочие болезненные процедуры.

Чиро вручили медицинскую карту, и целый день он перемещался из одного кабинета в другой. Ему сделали рентген, для чего пришлось выпить какую-то краску. Его щупали, его кололи, клали на каталку, выкачивали кровь, просвечивали кости. В теле у него не осталось ни одного уголка, который доктора не осмотрели бы и не обсудили, – по крайней мере, так казалось Чиро.