Жажда

– Пусть продолжает, – сказал Олег.

– Хелл написал инструкцию о том, как он будет делать слепки ключей от домов этих женщин. Он выяснил, что на свиданиях по «Тиндеру» восемь из десяти женщин оставляют сумочку у стола, когда в один прекрасный момент им требуется выйти в туалет, и что большинство из них хранят ключи в маленьком кармашке под молнией внутри сумки. В среднем требуется пятнадцать секунд, чтобы сделать восковой слепок трех ключей с двух сторон, а фотографирование ключей занимает меньше времени, но для некоторых видов ключей фотографии недостаточно для производства точного 3D-файла для их копирования на 3D-принтере.

– То есть он знал, что будет их ревновать, уже на первом свидании? – спросил Иисус.

– В некоторых случаях, возможно, – сказал Харри. – Он написал только, что когда все так просто, то нет причин не позаботиться о доступе в их жилища.

– Creepy[55], – прошептал Иисус.

– Почему он выбрал Валентина и как он его нашел? – спросил Олег.

– Все, что ему было нужно, находилось в украденных у Смита записях. Там было сказано, что у Александра Дрейера настолько живые и подробные фантазии о вампиристских убийствах, что Смит рассматривал необходимость его госпитализации. Аргументом против было то, что Дрейер демонстрировал высокую степень самообладания и жил хорошо организованной жизнью. Я думаю, что именно это сочетание желания убивать и самообладания сделало его идеальным кандидатом для Хелла.

– Но что Хелл мог предложить Валентину Йертсену? – спросил Иисус. – Деньги?

– Кровь, – сказал Харри. – Молодую теплую кровь жертв женского пола, которых никак нельзя было связать с Александром Дрейером.

– Убийства, в которых нет очевидного мотива, а убийца ранее не вступал в контакт с жертвами, – самые сложные для раскрытия, – сказал Олег, а Иисус кивнул, соглашаясь.

И Харри понял, что это была цитата из его лекций.

– Мм… Для Валентина было важно не вмешивать в дело вымышленное имя Александр Дрейер. Вместе с его новым лицом новое имя позволило ему начать передвигаться по улицам без угрозы быть пойманным. Могло открыться, что за убийствами стоит Валентин Йертсен, однако это беспокоило его меньше. И в конце концов он не удержался от соблазна подать нам знак, что эти преступления – дело его рук.

– Нам, – сказал Олег. – Или тебе?

Харри пожал плечами.

– И все равно это не приблизило нас к человеку, которого мы искали все эти годы. Он мог невозмутимо продолжать следовать сценарию Хелла и убивать. И делать это спокойно, потому что с дубликатами ключей Хелла Валентин мог проникать в дома жертв.

– Идеальный симбиоз, – произнес Олег.

– Как гиена и гриф, – прошептал Иисус. – Гриф указывает гиене дорогу, кружась над раненым зверем, а гиена его добивает. Пища для обоих.

– Значит, Валентин убил Элису Хермансен, Эву Долмен и Пенелопу Раш, – сказал Олег. – А что с Мартой Руд? Ленни Хелл ее знал?

– Нет, это было собственное произведение Валентина. И это было направлено против меня. Он прочитал в газете, что я назвал его жалким извращенцем, и взял человека, близкого ко мне.

– Только потому, что вы назвали его извращенцем? – Иисус наморщил нос.

– Нарциссисты любят, чтобы их любили, – пояснил Харри. – Или ненавидели. Чужой страх укрепляет и создает их представление о себе. Они считают оскорблением, если их не замечают или недооценивают.

– То же самое случилось, когда Смит оскорбил Валентина на подкасте, – кивнул Олег. – Валентин увидел красную тряпку и поехал прямо в его усадьбу, чтобы убить. Ты думаешь, Валентин стал психопатом? Я хочу сказать, ему так долго удавалось сдерживаться, и первые убийства были хладнокровными спланированными акциями. В то время как Смит и Марта Руд были спонтанной реакцией.

– Вероятно, – ответил Харри. – А может быть, его переполняла та самоуверенность, которую серийные убийцы обретают после удачного совершения первых убийств, и которая заставляет их думать, что они могут ходить по воде.

– Но почему Ленни Хелл лишил себя жизни? – спросил Иисус.

– Хорошо, – ответил Харри. – Ваши предположения?

– Разве это не очевидно? – сказал Олег. – Ленни планировал убийства женщин, которые предали его, и поэтому заслуживали смерти, но теперь у него на руках была кровь Марты Руд и Мехмета Калака. Две невинные жертвы, не имевшие к нему никакого отношения. У него проснулась совесть. Он не смог жить с теми событиями, причиной которых стал.

– Не-а, – возразил Иисус. – Ленни с самого начала планировал лишить себя жизни, когда все закончится. Он должен был убить трех женщин: Элису, Эву и Пенелопу.

– Сомневаюсь, – покачал головой Харри. – В записях Хелла были и другие женские имена, а дома у него имелись дубликаты других ключей.

– Хорошо, но что, если он не лишал себя жизни? – предположил Олег. – Что, если его убил Валентин? Они могли поссориться из-за убийств Мехмета и Марты. Ленни считал их невинными жертвами. Может быть, Ленни хотел сдаться полиции, а Валентин об этом узнал.

– А может быть, Валентину просто надоел Ленни, – сказал Иисус. – Часто случается так, что гиены пожирают грифов, если те подлетают слишком близко.

– На забойном пистолете отпечатки только Ленни Хелла, – сказал Харри. – Конечно, возможно, что Валентин убил Ленни и попытался представить это как самоубийство. Но зачем ему такие заморочки? Полиция знает о других убийствах Валентина достаточно, чтобы осудить его на пожизненное. И если бы Валентин думал о том, чтобы замести следы после себя, он бы не оставил в подвале труп Марты Руд, а на третьем этаже – компьютер и документы, доказывающие, что он сотрудничал с Хеллом.

– Хорошо, – кивнул Иисус. – Я согласен с первой версией Олега. Ленни понял, причиной каких событий он стал, и решил, что не сможет ужиться с самим собой.

– Никогда нельзя недооценивать свою первую мысль, – сказал Харри. – Как правило, она основывается на большем количестве информации, чем мы думаем. А простое часто оказывается правильным.

– Но вот одной вещи я не понимаю, – нахмурился Олег. – Ленни и Валентин не хотели, чтобы их видели вместе, это нормально. Но почему такая сложная передача инструкций? Разве они не могли просто встретиться дома у одного из них?

Харри покачал головой:

– Ленни было важно скрыть свою личность от Валентина, потому что, несмотря ни на что, риск того, что Валентина арестуют, был довольно велик.

Иисус кивнул:


– И он боялся, что Валентин выведет на него полицию в обмен на сокращение срока наказания.

– А Валентин совершенно точно не хотел сообщать Ленни свой адрес, – продолжал Харри. – Валентину удавалось так долго скрываться по одной причине: он был очень внимателен к таким вещам.

– Значит, дело раскрыто и никаких не распутанных ниточек не осталось, – сказал Олег. – Хелл лишил себя жизни, а Валентин похитил Марту Руд. Но есть ли у вас доказательства, что это он убил ее?

– Отдел убийств так считает.

– Почему?

– Потому что обнаружили ДНК Валентина в «Шрёдере» и кровь Марты в багажнике его автомобиля, а еще была найдена пуля, которую выпустили ей в живот. Она вошла в стену подвала Хелла, а угол вхождения пули в стену и положение трупа говорят, что Марту застрелили до того, как повесили. Пуля выпущена из того же револьвера «ругер редхок», который был у Валентина, когда он пришел убивать Смита.

– Но ты с ними не согласен, – сказал Олег.

Харри приподнял бровь:

– Правда?

– Когда ты говоришь: «Отдел убийств так считает», это значит, что ты считаешь иначе.

– Мм…

– Так что ты считаешь?

Харри провел рукой по лицу:

– Я считаю, не столь важно, кто нанес ей милосердный решающий удар. Потому что он именно такой, милосердный. Матрас из клетки наполнен ДНК. Кровь, пот, семя, рвота. Кое-что принадлежит ей, кое-что – Ленни Хеллу.

– Господи… – поежился Иисус. – Вы хотите сказать, что он тоже ее мучил…

– Конечно, у нее могло быть несколько мучителей.

– Помимо Валентина и Хелла?

– На лестнице, ведущей в подвал, есть водосточная труба. О нее невозможно не удариться, если не знать, где она проходит. И я попросил Бьёрна Хольма, старшего криминалиста, прислать мне список всех, кто оставил свою ДНК на этой трубе. Слишком старые следы исчезли, но он обнаружил семь разных ДНК-профилей. Мы, как обычно, взяли ДНК у всех, кто работал на месте преступления, и обнаружили совпадение с профилями местного ленсмана, его помощника, Бьёрна, Смита, с моим и еще с профилем одного криминалиста, которого мы не успели предупредить о трубе. А вот седьмой профиль мы не идентифицировали.

– То есть ДНК не принадлежит ни Валентину Йертсену, ни Ленни Хеллу?

– Да. Мы знаем только, что он принадлежит мужчине, который не состоит в родстве с Ленни Хеллом.

– Это мог быть человек, приходивший туда по делу, – сказал Олег. – Электрик, водопроводчик, да кто угодно.

– Да, конечно, – кивнул Харри, и взгляд его упал на газету «Дагбладет», лежащую перед ним и раскрытую на странице с большим интервью Бельмана в связи с его назначением на должность министра юстиции.

Харри перечитал выделенный текст: «Я особенно рад тому, что настойчивость полиции и неустанные поиски привели к обнаружению Марты Руд. Этого заслуживали как ее близкие, так и полиция. Теперь я с легким сердцем покидаю должность начальника полиции».

– Мне нужно идти, ребята.

Все трое вместе вышли из Полицейской академии, и когда они собрались разойтись в разные стороны у «Шато-Нёф», Харри вспомнил о приглашении.

– Халлстейн закончил свою диссертацию о вампиристах, и в пятницу состоится ее защита. Мы приглашены.

– А что такое защита?

– Устный экзамен, при котором в зале присутствуют расфуфыренные родственники и друзья, – пояснил Иисус. – При этом хорошо бы не выставить себя на посмешище.

– Мы с мамой пойдем, – сказал Харри. – Не знаю, есть ли у тебя время или желание. А одним из оппонентов будет Столе.

– Ой! – воскликнул Олег. – Надеюсь, начало не очень рано? В пятницу утром у меня назначено время в «Уллеволе».

Харри наморщил лоб:

– Зачем это?

– Да просто Стеффенс хочет взять у меня анализ крови. Он говорит, что занимается изучением редкого заболевания крови, которое называется «системный мастоцитоз», и что если оно было у мамы, то ее кровь сама себя исцелила.

– Мастоцитоз?

– Его вызывает генетическая особенность, которая не является наследственной и называется «мутация гена c-Kit». Но Стеффенс надеется, что вещество в крови, которое, возможно, исцелило ее, передается по наследству. Поэтому он хочет взять мою кровь и сравнить с маминой.

– Мм… значит, это та генетическая связь, о которой говорила твоя мать.

– Стеффенс так утверждает, он до сих пор думает, что это было простое отравление, и мой анализ – выстрел во мрак. Но большинство крупных открытий начинались с этого. С выстрела во мрак.

– Тут он может быть прав. Защита в два часа. После нее будет прием, на который вы можете пойти, а я, наверное, пропущу.