Жажда

– Проверь выписки. Мона До звонила мне, я же никогда не звонил ей. То, что такому питбулю, как До, необходимо несколько минут поныть, прежде чем она поймет, что не разживется информацией, и то, что она все равно звонит по новой, чтобы посмотреть, не получится ли вскрыть гнойник, – это ее проблема. Бывает, у меня днем выдается свободное время.

Трульс откинулся на спинку стула, сложил на груди руки и посмотрел на Микаэля, который сидел и кивал, словно впитывал сказанное Трульсом и размышлял над тем, какие еще моменты они не предусмотрели. Едва заметная улыбка и определенное потепление карих глаз указывали на то, что это может прокатить, что они могут снять Трульса с крючка.

– Хорошо, – сказал Микаэль. – Но теперь, когда оказалось, что источник не ты, Трульс, то кто это может быть, по-твоему?

Трульс надул губы, как его научила делать его жирная толстопузая французская интернет-подружка. Она делала так каждый раз после того, как задавала ему сложный вопрос: «Когда мы снова увидимся?»

– Неизвестно. Никто не хочет, чтобы его увидели болтающим с журналистами вроде До о таком деле. Нет, единственный, кого я с ней видел, – это инспектор Виллер. Но погоди, если я не ошибаюсь, он дал ей номер телефона, по которому она может ему звонить. И она ведь говорила ему, где ее найти, в этом спортивном клубе «Гейн».

Микаэль Бельман посмотрел на Трульса с удивленной слабой улыбкой, как у супруга, который после многих лет совместной жизни внезапно узнает, что его половинка умеет петь, принадлежит к дворянскому роду или имеет университетское образование.

– Ты намекаешь, Трульс, что утечка наверняка произошла от человека, работающего здесь без году неделя. – Бельман задумчиво провел по подбородку указательным и средним пальцем. – Естественное предположение, ведь проблема утечек возникла совсем недавно и поэтому… как бы это сказать… не отражает культуру поведения, принятую в полиции Осло в последние годы. Но кто это сделал или кто этого не делал, мы не узнаем, поскольку журналист обязан хранить тайну своего источника.

Трульс рассмеялся своим хрюкающим смехом:

– Прекрасно, Микаэль.

Микаэль кивнул. Он наклонился вперед и, прежде чем Трульс успел среагировать, схватил его за ворот рубашки и притянул к себе:

– Так сколько эта шлюха тебе заплатила, Бивис?





Глава 22

Вторник, вторая половина дня




Мехмет плотнее завернулся в халат. Он пялился на экран мобильника и делал вид, что не видит входящих и выходящих из простенькой раздевалки. Билет в баню «Кагалоглу-хамам» не имел ограничений по времени. Но понятно, что, если человек часами сидит в раздевалке и разглядывает других обнаженных мужчин, он рискует стать непопулярным. Поэтому Мехмет через равные промежутки времени выходил в бани – в сухую сауну и в вечно затуманенную парную, в бассейны с разной температурой воды, от горячей до ледяной. Была тому и практическая причина: все помещения были связаны между собой дверьми и гости в принципе могли проскользнуть мимо него, если бы он не перемещался. Но сейчас в раздевалке стало настолько холодно, что он захотел вернуться в тепло. Мехмет посмотрел на часы: четыре. Турецкий татуировщик упоминал, что видел мужчину с вытатуированным лицом демона в бане в первой половине дня, и, вполне вероятно, серийный убийца соблюдает определенные ритуалы.

Харри Холе объяснил, что Мехмет идеально подходит на роль шпиона. Во-первых, он один из всего двоих человек, которые могут узнать Валентина Йертсена в лицо. Во-вторых, он турок и поэтому не будет выделяться среди посетителей бани, куда приходили в основном его земляки. В-третьих, Валентин, по словам Харри, моментально вычислил бы полицейского. Кроме того, у них в отделе по расследованию убийств завелся крот, сливавший информацию «ВГ» и бог знает кому еще. Поэтому Харри с Мехметом были единственными людьми, знавшими об операции. Но Харри пообещал, что с того момента, когда Мехмет сообщит Харри, что видел Валентина, до момента, когда он прибудет на место с вооруженными полицейскими, пройдет не более пятнадцати минут.

С другой стороны, Харри также пообещал Мехмету, что Эйстейн Эйкеланн прекрасно заменит его в «Ревности». Когда этот мужчина зашел в двери, он показался Мехмету похожим на старое пугало, а в его поношенных джинсовых одеждах засел запах застарелого веселья и хиппи. И когда Мехмет спросил его, стоял ли он раньше за стойкой бара, Эйкеланн засунул в рот самокрутку и вздохнул:

– Стоял за стойкой годами, малыш. Стоял на ногах, на четвереньках и лежал. Хотя никогда не бывал с твоей стороны стойки.

Но Эйкеланн был доверенным лицом Харри, так что Мехмету пришлось поверить, что все не полетит в тартарары. Максимум неделя, сказал Харри. А потом он сможет вернуться в свой бар, у которого к тому же появился новый совладелец. Харри низко поклонился, получив ключ от бара на колечке с брелоком – сломанным пластмассовым сердечком, логотипом бара «Ревность», и сказал Мехмету, что им необходимо обсудить музыку. Что есть люди старше тридцати, которые не тащатся от новой музыки, и что на самом деле спасение есть даже для человека, увязшего в болоте «Bad Company»[31]. Одна только мысль об этой дискуссии стоила минимум недельной скуки, подумал Мехмет, пролистывая сетевой выпуск «ВГ», хотя все заголовки он перечитал уже, наверное, раз десять. Он заметил один новый.

«Знаменитые вампиристы в истории». И пока он смотрел на экран и ждал появления текста статьи, случилось нечто странное. В какое-то мгновение Мехмет почувствовал, что не может дышать. Он поднял глаза. Дверь в парные закрылась. Он огляделся. В раздевалке находились те же трое мужчин, что и несколько минут назад. Кто-то вошел и прошел раздевалку насквозь. Мехмет убрал телефон в свой шкафчик, запер его, поднялся и пошел вслед за тем человеком.



Котлы в соседнем помещении тихо гудели. Харри посмотрел на часы. Пять минут пятого. Он отодвинул стул, сложил руки за головой и облокотился о каменную стену. Смит, Бьёрн и Виллер смотрели на него.

– С момента исчезновения Марты Руд прошло шестнадцать часов, – сказал Харри. – Есть ли новости?

– Волосы, – ответил Бьёрн Хольм. – Криминалисты обнаружили волосы у входной двери в «Шрёдере». Кажется, они могут совпасть с волосами Валентина Йертсена, обнаруженными на наручниках. Их отправили на исследование. Наличие волос свидетельствует о том, что там была борьба и что на этот раз он не прибрал за собой. Это, в свою очередь, означает, что там вряд ли пролилась кровь, и мы можем надеяться, что, когда они уезжали оттуда, Марта Руд была жива.

– Хорошо, – произнес Смит. – Существует только одна причина, по которой она может оказаться живой: он держит ее как корову.

– Корову? – спросил Виллер.

В Котельной стало тихо. Лицо Харри исказилось гримасой.

– То есть он… доит ее?

– Телу необходимы сутки, чтобы воспроизвести один процент красных кровяных телец, – сказал Смит. – В лучшем случае она может какое-то время утолять его жажду крови. В худшем случае это означает, что он в еще большей степени увлечен восстановлением власти и контроля. И что он снова придет за теми, кто его унизил. То есть за тобой или твоими людьми, Харри.

– У моей жены круглосуточная полицейская охрана, и я оставил сообщение на автоответчике сына о том, что он должен проявлять осторожность.

– Значит, он может покушаться и на мужчин? – спросил Виллер.

– Безусловно, – ответил Смит.

Харри ощутил вибрацию в кармане брюк. Он вынул телефон:

– Да?

– Это Эйстейн. Как делают дайкири? У меня здесь трудный клиент, а Мехмет не отвечает.


– А я откуда знаю? А сам клиент не знает?

– Нет.

– Это что-то с ромом и лаймом. «Гугл», слыхал о таком?

– Да, я же не идиот. Это в Интернете, правильно?

– Попробуй, тебе может понравиться. Я заканчиваю разговор. – Харри положил трубку. – Простите. Что-нибудь еще?

– Опрос свидетелей, находившихся поблизости от «Шрёдера», – сказал Виллер. – Никто ничего не видел и не слышал. Странно, это на улице с таким-то движением.

– В районе полуночи понедельника там может быть довольно пустынно, – ответил Харри. – Но пронести человека, в сознании или без, по этому району так, чтобы тебя не заметили? Вряд ли. Возможно, у него прямо перед «Шрёдером» был припаркован автомобиль.

– На Валентина Йертсена не зарегистрирован ни один автомобиль, и машины напрокат на его имя тоже не выдавались, – сказал Виллер.

Харри повернулся. Виллер вопросительно посмотрел на него:

– Разумеется, вероятность того, что он воспользовался собственным именем, стремится к нулю, но я на всякий случай проверил. Разве не…

– Да, это замечательно, – ответил Харри. – Пошли фоторобот в компании, дающие машины напрокат. Рядом со «Шрёдером» находится круглосуточное кафе «Дели де Лука»…

– Я был на утреннем собрании следственной группы, и они проверили камеры наблюдения на кафе, – вмешался Бьёрн. – Ничего.

– Хорошо. Еще что-нибудь об этом деле, что мне стоит знать?

– В США работают над получением доступа к IP-адресам жертв в «Фейсбуке» с использованием повестки, а не полного судебного ордера, – сказал Виллер. – В этом случае мы не получим содержания переписки, а только адреса отправителей и получателей, и это, возможно, займет пару недель вместо месяцев.



Мехмет стоял у двери в hararet, турецкую парную. Когда он вышел из раздевалки в бани, то заметил, как закрывается дверь в hararet. И именно в hararet видели мужчину с татуировкой. Конечно, вероятность того, что Валентин появится уже сейчас, в первый день, ничтожно мала. Если только он не ходит сюда по нескольку раз в неделю. Так чего же стоять и медлить?

Мехмет сглотнул.

А потом он открыл дверь в hararet и зашел внутрь. В плотном паре произошло движение, он закружился вихрями, вырываясь в дверь, и создал коридор, ведущий внутрь помещения. И на мгновение Мехмет увидел лицо мужчины, сидящего на втором полке прямо напротив него. Их взгляды встретились. А потом коридор снова затянуло, и лицо исчезло.

Но Мехмет увидел достаточно.

Это был он. Мужчина, заходивший тем вечером в его бар.

Может, выйти прямо сейчас или лучше ненадолго присесть? Мужчина видел, как Мехмет его разглядывал, и если выйти прямо сейчас, то у него, наверное, возникнут подозрения.

Мехмет стоял у двери.

Казалось, что вдыхаемый им пар закупоривает дыхательные пути. Он больше не мог ждать, он должен выйти. Мехмет аккуратно открыл дверь и выскользнул наружу. Он побежал по скользким плиткам маленькими быстрыми шажками, чтобы не поскользнуться, и добрался до раздевалки. Ругаясь, набрал код на своем навесном замке. Четыре цифры. 1683. Битва под Веной. Год, когда Османская империя стала повелительницей мира, по крайней мере той части мира, которой стоило повелевать. Когда империя больше не могла расширяться. И начался упадок. Разорение за разорением. Интересно, он поэтому выбрал эти цифры? Потому что они по-своему рассказывали и его историю – историю об обладании всем и утрате всего? Наконец Мехмет открыл замок. Он достал телефон, набрал номер и приложил трубку к уху. Глядя на закрывающуюся дверь в раздевалку, он ждал, что тот мужчина в любой момент может ворваться и напасть.

– Да?

– Он здесь, – прошептал Мехмет.

– Уверен?

– Да. В hararet.

– Приглядывай за ним, мы будем через пятнадцать минут.



– Что там у тебя? – спросил Бьёрн Хольм, отпуская сцепление, когда на Хаусманн-гате загорелся зеленый свет.

– Я нанял одного гражданского добровольца для посещения турецкой бани в районе Сагене, – сказал Харри, глядя в боковое зеркало легендарного «вольво-амазона» модели 1970 года, принадлежащего Бьёрну Хольму.

Первоначально белая, машина была перекрашена в черный цвет с проходящей по крыше и багажнику раллийной полоской в шашечку. Идущие сзади машины исчезли в облаке черного выхлопа.

– Не спрашивая нас? – Бьёрн включил сирену и обогнал «ауди» слева.

– Это не совсем по инструкции, поэтому у меня не было причин делать вас соучастниками.

– Если поедешь по Маридалсвейен, светофоров будет меньше, – сказал Виллер с заднего сиденья.

Бьёрн сбавил скорость и бросил «амазон» вправо. Харри почувствовал давление трехточечного ремня безопасности, который первым представил концерн «Вольво». Однако без роликового механизма этот ремень практически не позволял пристегнутому двигаться.

– Как дела, Смит? – прокричал Харри, стараясь перекрыть шум двигателя, и посмотрел в зеркало заднего вида.

При обычных обстоятельствах он не взял бы с собой временного сотрудника-эксперта на опасное задание вроде этого, но в последнюю минуту решил прихватить Смита на случай, если возникнет ситуация с захватом заложников или с осадой, при которой могут пригодиться его способности разбираться в психологии Валентина. Как он разобрался в Авроре. Как он разобрался в Харри.