Зачеркнутому верить

Дверцы захлопнулись у нас за спиной. Мы боком протиснулись между коробками и бортами кузова в самый конец, где на трех старых колесных дисках лежали две широкие доски. На них можно было при необходимости даже спать, но только по одному, и при этом сильно не ворочаться, чтобы не упасть. Хотя высота была ниже колена и упасть с импровизированной скамейки было не страшно. Последствиями в виде серьезных ушибов и переломов это не грозило.

Ряды коробок были стянуты широкой плетеной синтетической лентой, похожей на буксирную, только с особым приспособлением для стягивания, коробки по высоте, помимо такой же ленты, скреплялись одна с другой скотчем, и трудно было рассчитывать, что стеллажи развалятся, придавят и утопят нас, хотя плавать мы все умеем, но лично мне ни разу не доводилось тонуть в коньяке. До верха фургона коробки тоже не доставали. От них до потолка было еще сантиметров семьдесят. Тем не менее средний человеческий рост стеллажи превышали, и было бы не очень приятно принять такую коробку на голову.

– Вот бы пара-тройка ящиков сверху свалилась… – размечтался старший лейтенант Аграриев, рассматривая стеллажи.

– Что, доводилось коньячные ванны принимать? – спросил я Анатолия.

– Нет. Но один мой знакомый, сосед бывший, как сейчас помню, решил по какому-то поводу или даже без повода, так просто, от широты душевной, устроить жене праздник, когда неожиданно много денег получил. Не рассчитывал на такую сумму, а тут сразу свалилось на голову. «Крыша» и «поехала». Выпил с друзьями крепко и, чтобы не ругалась, решил сделать широкий жест. Сделал… Налил ей полную ванну шампанского. Причем шампанское покупал дорогое. Только на минуту, говорит, отвернулся, потом смотрит, ванна наполовину опустела. Жена выпила до того, как туда нырнуть. Потом «Скорую помощь» ей вызывал. Плохо бабе стало. Вот такие жены бывают. Потому я после развода и остаюсь холостяком, чтобы шампанское не покупать и жену не откачивать…

Мы с Логуновым не засмеялись, только устроились поудобнее. Мне это место понравилось, особенно когда я вспомнил, как ехал в бульдозере. Но тут машину качнуло, она поехала под гору, а двигатель водители завели только уже на ходу, Аграриев свои мечтания прервал и сел рядом с нами.

Машина была загружена не до предела, и потому особой жесткости на ямах не ощущалось. Или просто амортизаторы были хорошие. Но укачивало в кузове несравненно сильнее, чем в боевой машине пехоты. Клонило в сон. Ощущая безопасность своего убежища, мое подсознание позволяло мне слегка дремать. Хотя я такое состояние и не любил, потому что в случае чего из этого состояния резко выходить намного сложнее, чем из состояния полного сна.

Я посмотрел поочередно на обоих старших лейтенантов. Они сонливости не показывали, сидели спокойно, погруженные в собственные мысли. И тогда я разрешил себе расслабиться. И полностью задремал. Но проснулся, как только машина остановилась. Анатолий после остановки встал, вытянул голову в сторону зарешеченного окошка, слушая разговор рядом с кабиной. Голоса были спокойные, и Аграриев тоже успокоился, сел.

– Менты друг друга понимают, – изрек он философски. – Когда знаешь систему изнутри, можешь любые вопросы решить.

Я задремал снова, а когда на следующей остановке проснулся, старший лейтенант Аграриев слушал разговор уже более внимательно. Когда он сел, я спросил:

– Что интересного услышал?

– Разговаривали между собой почему-то по-русски. На прошлой остановке я ни слова не понял. Здесь слышал все. Женам приветы передают. Давно друг друга знают. Но говорят только по-русски…

Я посмотрел на часы.

– Судя по времени, мы уже в Чечне. На посту чеченцы, водилы – дагестанцы. Потому и общаются по-русски. Что еще говорили?

– Менты говорили, что прошлой ночью на этом участке дороги две машины ограбили. Предупреждали об осторожности. Гази-Магомед смеется. Говорит, что ночами не ездит…

– Кавказ… – понимая ситуацию, оценил Сережа Логунов. – Абреки кругом…

Я заснул опять и даже не открыл глаза, когда машина остановилась в третий раз. Гази-Магомед так и обещал – три остановки в пути. Но что-то изменилось – машина сдавала задом. Аграриев, когда я посмотрел на него, выглядел настороженным. В этот момент за зарешеченным окошком что-то замигало и стали слышны звуки сирены. Это работала аварийная сигнализация.

– Нападение! – сообщил Анатолий. – Менты напали…

Он встал на доску и выглянул в окошко. Снаружи доносился крепкий русский мат и лишь изредка визгливые голоса на незнакомом языке.

В кузове добавилось света – это открылись задние дверцы. А их не должны были открывать до прибытия на место. Я среагировал резко.

– Руки, – шепотом потребовал я и для наглядности поднял ногу. Старшие лейтенанты поняли, скрестили руки, чтобы я мог на них встать. Крепко вцепились один другому в запястья. И, как только я встал в полный рост, приподняли меня. Я легко взлетел на коробки. Сверху мне было видно, что рядом стоит другая такая же фура с раскрытыми дверцами, кто-то, видимо, соображает, как лучше перегружать коробки: стоит ли резать крепящие ленты или не стоит.

– «Вампир»! – потребовал я, наклонив голову к старшим лейтенантам. Мне подали гранатомет. Я жестами послал своих бойцов вдоль бортов к выходу: – Вперед! Стрелять только после меня. По моей команде.

Мне для стрельбы не требовалось пробираться к выходу. Это было даже опасно, потому что в кузове стоящей рядом машины копошились, освобождая место для груза, трое ментов с надписью на спине: «Спецназ». Я же, пока находился в темной глубине кузова, был для них невидим. Я перебросил за спину свой пистолет-пулемет, быстро привел в боевое состояние гранатомет и, не пользуясь прибором управления огнем, не прикладываясь к наглазнику, произвел выстрел в передний борт. Граната проломила и борт, и кабину, и двигатель, и взорвалась где-то внутри, разнеся машину на куски.

– Огонь! – дал я команду и схватился за свой пистолет-пулемет.

Грохот взрыва не позволил мне сразу услышать стрельбу. Только когда все стихло, я различил лязганье затворов. Сам я на четвереньках переместился к выходу и успел все же дать очередь в голову бородатому менту в бронежилете, который пытался убежать в сторону нашей кабины. Мои старшие лейтенанты уже покинули кузов и стреляли по тем, за кем хотел последовать бородатый мент. Двух последних пули догнали уже в кустах в стороне от дороги, не позволив им скрыться. Для этого старшим лейтенантам пришлось прикладываться к оптическим прицелам. Убегали местные спецназовцы резво, демонстрируя свою неплохую физическую подготовку.

Я прошел к кабине. В ней никого не было. Гази-Магомед и Садык лежали на обочине, заложив руки на затылок, лицом в землю. Следов пуль на них не было. Оба дышали тяжело и испуганно. И головы от земли не отрывали.

– Живы? – спросил я. – Вставайте. Их больше нет. Уехали, не вернутся.

– Улетели… – поправил меня Аграриев. – Их души улетели.

– Скорее, отлетели, – в свою очередь, добавил Логунов.

Но Гази-Магомед не пошевелился. Я почувствовал недоброе. И поза у него была какая-то неестественная. Словно он приподнимал только зад, лежа вниз лицом.

Ухватив за плечо, я перевернул водителя. В его животе торчал нож. Гази-Магомед был еще жив, но жить ему оставалось недолго, понял я. Если нож вытащить, он умрет сразу. Лезвие пока не допускает внутреннего кровоизлияния.

В это время громадная кисть Садыка сорвалась с головы и стала с силой сгребать пальцами траву. Это было усилие, после которого из-под груди парня струей побежала кровь. Его перевернул Аграриев. В груди Садыка было три ножевых ранения. Он тоже доживал последние мгновения.

– Уходим… Уходим… – торопил Логунов.

Пора было уходить. Со стороны Дагестана раздавался гул двигателя другой фуры. Нам «светиться» здесь не хотелось. И встречаться с ментами из Чечни тоже большого желания не было. Нельзя забывать, что мы в розыске. Старшие лейтенанты без напоминания – толковые! – захватили канистры с бензином и побежали в гору, в сторону леса.

Я заскочил в кабину, нашел навигатор, в котором была отмечена точка нашей высадки. Сунул его в карман и выскочил с другой стороны, через вторую дверцу, сразу в кювет, чтобы из появившегося на подъеме грузовика меня не увидели. Прикрытый двумя тесно стоящими друг к другу грузовиками, быстро стал перемещаться за камни, где меня трудно было различить.

Куча тел на дороге, разнесенная взрывом машина – все это, видимо, так сильно подействовало на водителя фуры, что он резко газанул и поспешил скрыться с места происшествия. Но все же я успел заметить, что человек, сидящий рядом с водителем, поднял к уху трубку сотового телефона – похоже, вызывал полицию. Останавливаться они не пожелали, машина быстро ушла под горку. Естественная в общем-то реакция для здешних условий.

Это дало мне возможность вернуться в свою фуру, залезть в кузов, в котором мы ехали, забрать свой уже полностью разряженный гранатомет, вытереть, где они могли оставаться, наши отпечатки пальцев, чтобы эту бойню не связали с нами и не навешали на нас новые трупы. И только после этого бегом догнал своих старших лейтенантов. Впрочем, это было нетрудно. Они шли быстро, но постоянно оглядывались и останавливались, давая мне возможность их догнать. К тому же оба были с грузом – несли канистры, а у Логунова в одной руке был еще и кейс с винтовкой.

Мы поднялись на гору, там я лопаткой выкопал яму под большим валуном, разобрал на две части гранатомет и спрятал его под камень. Сверху, чтобы не было видно следов, уложил несколько покрытых мхом камней. Создавалось впечатление, что мох то ли с большого камня сползает на маленькие, то ли с маленьких тянется на большой. Уж чему-чему, а умению маскировать следы в спецназе ГРУ учат основательно. И я свои навыки продемонстрировал вполне. Отступил на пару шагов, посмотрел и остался доволен: никогда бы не подумал, что под валуном может что-то храниться…


Старшие лейтенанты присели на камни в стороне, поджидая меня. Я вытащил из кармана навигатор и посмотрел в небольшой монитор. Оказывается, мы уже почти преодолели свой маршрут. Остались только какие-то пять километров до точки нашей высадки. Сказал об этом старшим лейтенантам, желая подбодрить их, несущих тяжелые канистры.

– То-то мне место показалось знакомым, – сообщил Аграриев. – Мы же здесь уже проходили, когда стоянку дальнобойщиков искали.

– Теперь искать бесполезно, – посетовал Логунов. – После сегодняшней бойни дальнобойщики будут часовых выставлять.

– А менты, – Анатолий показал большим пальцем себе за спину, где с невидимой уже для нас дороги слышались звуки ментовских сирен, – будут долго голову ломать, кто все это устроил? Кто такой наглый, что их трижды хваленого спецназа не испугался и такую гору тел навалил…

– Сколько там человек лежит? – спросил я.

– Восьмерых мы общими усилиями расстреляли на дороге рядом с машиной, – начал считать Логунов. – Троих командир в кузове завалил, и двое еще в кабине сидели. Двое убежать пытались, в стороне лежат. Итого пятнадцать бандитов в ментовской форме и два дальнобойщика.

– Ты уверен, что это были бандиты в ментовской форме, а не настоящие менты? – спросил я. – Здесь Кавказ. Здесь абрек всегда в почете, какую бы форму он ни носил. Каждый мент в глубине души мечтает стать абреком, чтобы его жена и дети уважали.

– Кто их знает, – пожал плечами Сережа. – Пусть сами менты разбираются. Пусть думают, кто всех этих завалил. Посчитают, что большая сила по горам шастает. Только эта сила почему-то коньяком поживиться не пожелала. Не иначе, злобные исламисты из Сирии приехали специально, чтобы такую бойню устроить. Исламисты, известное дело, не пьют.

– Не пьют они только помалу, а когда целая машина, сейчас бы около нее валялись, – возразил Анатолий.

– Хорош трепаться! – приказал я. – Встали и пошли…





* * *


Я шел первым, отчасти радуясь, что избавился от неудобного дополнительного груза в виде гранатомета, отчасти расстраиваясь по той же самой причине, поскольку «Вампир» был чрезвычайно мощным оружием и мог бы еще сослужить нам службу, если бы были в запасе «выстрелы» к нему. Оба старших лейтенанта послушно двигались за мной. Но темп я умышленно задал такой, чтобы никому не хотелось попусту болтать. Такой темп по большому счету могли выдержать только офицеры. Солдатам он был бы не под силу, если учесть, что идти приходилось с грузом.

Но мои бойцы упорно держали его, не отставая. А я, пользуясь тем, что мне не досталось канистры, время от времени даже переходил на бег, превращая простое пешее передвижение в классический марш-бросок. Это дополнительно увеличило скорость.

В одном месте мне пришлось сменить направление и сделать обходной полукруг. Такая необходимость была вызвана тем, что место, которое мы преодолевали, просматривалось с дороги, по которой время от времени проходили машины. А время уже наступило такое, что на трассе во множестве появились не только большегрузные фуры, что обычно открывают движение, но и легковые машины, и особенно популярные и престижные на Северном Кавказе внедорожники и разного рода кроссоверы.

Если тяжелый грузовик было слышно издалека и ехал он достаточно медленно, что давало возможность залечь, спрятаться и не шевелиться, то легковые машины ехали и тихо, и быстро. И пусть у них не было на крышах проблесковых маячков, мы не знали, кто в этих автомобилях едет.

И потому я решил обезопасить себя и группу и совершить небольшой полукруг, изменив маршрут движения. Но от дороги мы отдалились недалеко. Чтобы не включать свой «планшетник», я пользовался пока навигатором из фуры. Но он быстро тратил заряд и требовал подключения к источнику питания. Потому в машине его и соединяют с «прикуривателем». Собственный аккумулятор там был очень слабым и для пешего марша непригодным.

Скоро пошли совсем знакомые места. Первым обнаружил это старший лейтенант Аграриев, на бегу наклонившись, что-то подняв и молча показав мне. Я, словно у меня были на затылке глаза, обернулся на движение старшего лейтенанта и посмотрел. Это был вертолетный блистер[16], который отлетел достаточно далеко после взрыва.

А вскоре стали попадаться небольшие куски металла и пластика. Я никогда не думал, что в вертолете так много пластика. Но подняв кусок из-под ног, понял по весу, что это и не пластик вовсе, а часть металлокерамического бронирования вертолета. Внешне металлокерамика походила на пластик и отличалась только весом и прочностью. Чеченские менты, что собирали останки вертолетов, почему-то оставили слишком много частей корпуса. Просто не пожелали «зачищать» всю немалую территорию разлета осколков и обломков после взрыва.

Мы приблизились к месту, где когда-то стоял наш злополучный «Bell 407». Вот там не было видно ни одного осколка или обломка, только обгоревший остов показывал проезжающим автомобилистам свои изуродованные «кости». Здесь все было подчищено. Видимо, этот приказ был строгим. Виновники нашей аварии уничтожали следы своей деятельности.

Но мы, признаться, особо и не искали. Наша цель была дальше. Тем более на дороге неподалеку стояла какая-то машина – внедорожник, рассмотреть марку которого не позволяло расстояние. Людей видно не было. Могло быть так, что водитель почувствовал, что его клонит в сон, и остановился отоспаться, чтобы потом ехать дальше по опасной горной дороге с ясной головой.

А могло быть и так, что за нами кто-то наблюдал, «караулил место». Но нас интересовал не чужой внедорожник, а наш спрятанный автожир, стоящий как раз против внедорожника и скрытый от него складками местности.

Я направился сразу туда. Память и умение ориентироваться не подвели. Замаскированный автожир мы нашли сразу. Сняли с него маскировочную сетку и не пропускающее тепловое излучение камуфлированное полотно, убрали ветки, что набросали сверху. Ветки при близком рассмотрении выглядели уже несвежими. Видимо, нам всем необходимо было лучше изучать ботанику и в следующий раз выбирать ветки кустов, которые вянут не так быстро. Это я отметил у себя в памяти, как задачу на будущее. Но тут же остановился и замер, различив на земле, неподалеку от двигателя отпечаток каблука.

– Сережа, подойди…

Логунов быстро оказался рядом.

– Отпечаток оставь…

Старший лейтенант посмотрел на след и рядом с ним вдавил землю каблуком. Его каблук был намного меньше. Отпечаток ботинка Аграриева был иным по рисунку, это я уже давно запомнил.

– Все… Все в сторону. Подальше! – дал я команду. – Вместе с канистрами… Я – «Контакт», вы – «Прикрытие»…[17]

Старшие лейтенанты выполнили команду стремительно и без лишних вопросов. Оба понимали, что такие команды случайными не бывают. Я же, посматривая под ноги, чтобы не наступить на «растяжку», если такая установлена в кустах, двинулся ближе к автожиру. Сначала ничего не обнаружил. Только мне сразу почему-то не понравился провод, вплетенный в сетчатый проволочный защитный кожух винта, расположенный позади кабины прямо перед грузовым контейнером, в котором предстояло лететь кому-то из нас. После поездки в бульдозере «Катерпиллер», хотелось надеяться, что не мне…





Глава седьмая




Заглянув в контейнер, я ничего не обнаружил. Сетку и маскирующее полотно мы еще не успели туда убрать. Тогда я стал смотреть, куда идет провод. Он был одного цвета с проволокой, из которой был сделан защитный кожух. Только в кожухе использовалась проволока жесткая, сталистая, не гнущаяся. Эта же была мягкой, легко плелась и загибалась. И явно выглядела здесь инородным телом, хотя, чтобы заметить этот провод, следовало иметь тренированный глаз спецназовца, способный уловить любое несоответствие.

Провод шел под двигатель. Я посветил тактическим фонарем. Тем самым, маленьким, что получал на складе «Сектора «Эль». И легко нашел прикрепленную скотчем к корпусу небольшую пластиковую коробочку. Разрезав скотч, извлек коробочку, стараясь не оторвать ведущий к ней провод.