Забытый край

После, ходя за стариком по пятам, мужчина слушал, как его ругают. Домовой также сетовал на то, что: — Ничего-то нужного нет! Что же за хлеб, на муке с водой? — ругался, но всё же пытался спасти дело.

Стенсер вышел вслед за домовым на улицу, внимательно следил, какие тот собирает травы, но, только и смог, что сказать себе: «Та, которая с пушистыми цветами и толстым стебельком», — да, — «Те травы, которые рядом с дорогой, почти по ней стелется, и разрастаются в изобилии мелкими, вьющимися веточками».

— Смотри внимательно, сколько таких, и сколько таких можно смешивать, — больше не стоит, а меньше… это уже дело вкуса. — сказал домовой, когда они вернулись домой. Они стояли у стола, и старик мелко нарезал травы. — Вот эта трава даст приятный привкус, — показал он ножом на одну траву, а следом, указывая на другую, прибавил. — А от этой… силы хорошо поправляет и здоровье бережёт. — пристально глядя, старик спросил, — понятно?

Стенсер едва ли мог понять происходящее, — так это было непривычно, да и травы он с трудом отличал. Но кивнул. Как будто по привычке. Просто по другому не мог поступить.

— Понятно, значит, говоришь… — сказал старик и взял ещё не нарезанные травы, по одной веточки каждой. Приподняв их, каждую в разной руке, спросил. — Какая из них и для чего нужна?

«Влип» — только и подумал Стенсер.

Ошибиться было сложно, но, в таком сложном деле он приуспел.

— Ага, — протянул старик, а после, тяжело вздохнув, сказал. — Вот эта трава, — для вкуса, а вот эта — для здоровья. Теперь-то ясно?

Мужчина кивнул, а домовой тихо прибавил: — Эх, зелень молодая, ну и смена у людей растёт!

После этого старик, было, начал отдирать прилипшую лепёшку от сковороды, но, остановившись, поставил сковородку на стол и пододвинул к Стенсеру:

— Сам напакостил, сам и отдирай!

Спустя пару минут безуспешной борьбы с прилипшей тёмной коркой, Стенсер думал: «Ну и что мне с тобой делать?» И ничего лучше ему в голову не пришло, как начать скоблить сковородку ножом. Он надеялся, что едва подцепив, сможет избавиться от пригоревшей корочки, но не тут-то было! Ему удавалось отдирать кусочки, в то время, как основная часть пригоревшей корки не отходила.

— Ты никак издеваешься? — спросил домовой, глядя на это. — Смочить водой, не пробовал?

Спустя пару минут, не вытерпев, домовой взялся чистить сковородку.

«Как-то неудобно получилось, — думал Стенсер, глядя, как старик сам с трудом справляется с надоедливой корочкой. — И помочь не знаю чем».

— А ну-ка, дай сюда нож! — не вытерпел домовой и сам принялся скоблить сковородку.

Когда сковородку удалось отчистить, Стенсер подкинул в печь нарубленный валежник. Подойдя ко столу, потянулся было к кастрюльке с тестом, но старик так красноречиво взглянул на него, что мужчина невольно отступил на шаг назад.

— Не мешай, — сказал домовой, а после, помолчав, прибавил. — Стой рядом и учись, но под ногами не путайся!

Домовой отрезал от куска сала небольшой кубик и, подцепив его ножом, понемногу топил на сковороде.

Старик дождался, когда такое, импровизированное «масло» закипит, и только после, оглянувшись на молодого мужчину, сказал:

— Лучше делать понемногу. Сложно, но хотя бы не будут внутри сырым.

А после, делая маленькие комочки, домовой бросал их в кипящий жир. Не отрывая взгляда от сковородки, он сказал:

— Не стой столбом, принеси тарелку… — а после, точно ругаясь, прибавил. — Нужно ж куда-нибудь складывать!

Стенсер следил и постигал сложную науку. И ему это казалось чем-то простым и понятным: «Больше боялся, делов-то! — думал он, — Не такая уж и сложная задачка!» Только в какой-то момент, когда теста почти не оставалось, старик сказал:

— Давай, вставай к печи. И это, немного салом натри! А то уж и не на чем готовить.

Только после этого мужчина понял, что легко готовить, только наблюдая, а самому ой как не сладко приходится. Себе он говорил: «Это только дело привычки… немного времени и практики, — и сам буду делать не хуже!» — думал он так, вытаскивая неказистые, не до конца пропекавшиеся кругляши.

Сняв сковородку с огня, сидя у окна, он попробовал поостывшие хлебные кругляши. Попробовал и едва не выплюнул: — «Ну и гадость!» — но, странное дело, съев один, взялся за другой. И мысленно жалуясь, на не съедобность, на плохой вкус, продолжал жевать всё новые и новые кругляши.

Уже вечерело, когда Стенсер засобирался. На вопрос старика: — Куда? — ответил честно:

— Прогуляюсь немного, воздухом свежим подышать. — только не добавил, что прогуляется до зайца.

— Немного с собой возьму, — сказал Стенсер, ложа в карманы брюк хлебные кругляши. — На свежем воздухе аппетит просыпается.

Домовой, уходя куда-то за печь, небрежно бросил:

— Возьми побольше, сам хотя бы на свежем воздухе попробуй.





31




Взобравшись на холм, Стенсер осторожно ходил, вглядываясь в травы. Он пытался отыскать зайца и боялся на того, по неосторожности, наступить. Только время шло, он бродил по холму, но зверька и в помине не было.


«На что я рассчитывал? — спрашивал себя Стенсер. — Неужели я и в самом деле думал, что всё получиться так легко? Я приду, и этот зелёный зверёныш тут же покажется… Как это было наивно!»

Чувствуя досаду, едва ли не смеясь над собой, молодой мужчина заставлял себя ходить по холму, выискивая зелёного зайца. Он говорил себе: «Нельзя отступать, нельзя бросать начатое! Нужно найти его. Я должен найти его! Пусть эти шарики — далеко не хлеб, но всё же… я должен хоть как-то извиниться перед этим неразумным созданием».

Ветер со свистом проносил над холмом. И травы так шумно-тревожно шептались, что Стенсеру послышался тихий голос самой природы. Он не разобрал её слов, но мысленно задал себе вопрос: «Почему должен, зачем ему, зверьку это? Думаешь, без тебя не справиться? А если и не справиться, так туда ведь и дорога!»

«Нет, не для него я это делаю, — отвечал сам себе Стенсер. — Я это делаю для себя. Я хочу ему помочь, просто по тому, как он себя повёл. Не испугался, не побежал, а защищал… защищал ягоды…» — думая об последнем, Стенсер широко улыбнулся. — «А ведь разгадка была всё это время совсем рядом» — мужчина посмотрел на куст богата украшенный малиной в паре шагов от себя.

«Значит, если я просто подойду к этому кустарнику, или, скажем, коснусь ягоды, то, должно быть, зверёк тут же и покажется… что ж, попробую».

Но, против его ожидания, заяц не показался, когда он, человек, коснулся спелой ягоды. Не показался зелёный заяц и когда мужчина, сорвав парочку ягод малины, съел их. И странное дело, ему хотелось, как в прошлый раз, жадно наброситься на ягоды, — съесть их как можно больше.

«Успокойся… держи себя в руках! — говорил себе Стенсер, и старательно боролся с причудливым желанием. — Я здесь не для того, чтобы ягодами объедаться!»

Шаг за шагом, мужчина, пересиливая себя, уходил от близкого куста с малиной. Но, стоило ему оглянуться… подул ветер, и столько ярких ягод показалось из-за листвы. И так маняще покачивались эти спелые ягоды, что Стенсер закрыл глаза, и потребовал от себя: «Угомонись! Успокойся!»

Тело слушалось плохо, а в ушах звенел странный перезвон. И чем больше мужчина противился своему желанию поесть ягод, тем сильнее звенело в ушах.

Мужчина, как по привычке, пятился назад. И, пересиливая себя, шагал до тех пор, пока, как в прошлый раз, не полетел с холма кубарем. Собрав телом все возможные камушки, Стенсер обессилено развалился на земле и глядел вверх, на закатное небо.

«Вот и сделал, как лучше… что за странный холм такой?» — удивлялся мужчина, глядя на рыжеватые грузные облака.

Спустя время, придя в себя, мужчина вновь взбирался на холм: «Думаешь, я тебе, неразумная горочка, уступлю? Я, уступлю тебе? Не дождёшься!»

Взобравшись на холм, посмеиваясь над тем, что испугался какого-то звона в ушах, Стенсер огляделся. Как и в прошлый раз, его внимание привлекли длинные зелённые уши, торчавшие высоко над травами и тихо дрожавшие. Мужчина увидел знакомые, ярко-красные глаза. Зелёный заяц пристально глядел на него.

— О-о-хо-хо! — засмеялся Стенсер, — а я-то всё думал, где ты притаился… Ну что ж, вот тут тебе принёс немного… да не гляди ты так, а лучше иди и попробуй!

Стенсер вытаскивал из карман брюк хлебные шарики, которые не выпали во время его очередного быстрого непредвиденного спуска. Несколько бросил поближе к зайцу, но тот не шевелился и только пристально глядел на человека.

«И чего это он в этот раз так себя ведёт?» — удивлялся мужчина. И, не встречая ответной реакции, уже в слух сказал. — Да ты угощайся… для тебя же специально и принёс!

Но заяц не шевелился. Стенсер было попытался к нему подойти, но вновь ощутил звон в ушах. И до того стало неприятно от всего происходившего, что он, взрослый мужчина, разозлился на зайца и бросил: — Да и трава с тобой, вредина мелкая!

Держась за голову, по временам останавливаясь, чтобы унять головокружение, Стенсер спускался с холма. Его перестал заботить тот заяц. Он думал: «Я сделал, что мог, пусть дальше справляется сам».

Идя домой, по полевой тропе, Стенсер вспоминал слова домового и размышлял: «В самом деле, помогать животным — пустая трата сил и времени… но, даже так… А пёс его знает! К чему думать и пытаться найти решения для всех возможных случаев? Случиться, тогда и подумаю! А пока…»

Стенсер вспомнил об обещание летуну найти траву: «Как же она? Фиолетовый, крупный и пушистый цветок на длинной-длинной ножке… ну и где я его…» — думал Стенсер, но увидев фиолетовый, покачивавшийся на ветру цветок, воскликнул. — О!

Вернувшись к своему новому дому, Стенсер прошёл сразу к бурьяну — дому юного приятеля-летуна. И, присев, голыми руками разрывал землю. Порядочно перепачкался, умаялся, но посадил-таки принесённое с собой растение.

Стенсер позвал крылатого мальчишку, но тот не отзывался. Улыбнувшись, мужчина сказал вслух:

— Ну, я слово своё сдержал. Надеюсь, тебе понравится.





32




Однажды Стенсер потерял счёт времени и только вечером пошёл на речку. Как назло, поплавок совсем редко вздрагивал, почти всегда спокойно покачивался на речной волне. Время шло, небо заметно темнело, сгущались сумерки, а на крючок попались только несколько рыбок. И речник не показывался, хотя обычно, при любом случае напоминал Стенсеру об его обещание.

«Похоже, ему надоело ждать» — подумал мужчина, а в голове возник образ, как речник, не вытерпев, хватает его за ноги и рывком сбрасывает в воду, а после, без усилий, топит на каменистом дне.

Поёжившись, мужчина ещё раз глянул в ведро, — там было всего несколько рыбок, но, Стенсер подумал: «Пора и честь знать… а то ведь и в правду утопит!»

Поднимаясь на ноги, помог рукой, — оттолкнулся от земли. И тут началась череда странностей: Ладонь обожгло холодом, дыхание вырывалось пышными клубами пара, а под ногами хрустела ледяная корка.

«Когда успело так похолодать? — спрашивал он себя, уходя от реки. — Да и как я не заметил?»

На этом странности наступающей ночи не прекратились.

Стенсер успел обвыкнуться. Ходить на речку и от неё домой стало чем-то привычным. Порой даже казалось, что путь туда и оттуда он с лёгкостью сможет отыскать и в кромешной темноте… только мужчина заплутал и, обогнув холм, вышел туда, откуда вышел. Он ещё раз пошёл, как обычно возвращался домой, только вновь оказался там же, у реки.

«Да как такое возможно?» — думал он, приходя в отчаяние.