Выход А

– Дыра! Дыра в стене! – закричала счастливая мама. – Мальчики, берите Нью-Йорк.



И правда, как же я забыла! В одной из кухонных стен была огромная дыра, под которой проходила газовая труба – Нехорошую квартиру когда-то изрядно и не вполне легально перепланировали. Дыру мы завесили большим панно из «Икеи» с черно-белым изображением Нью-Йорка.

Горан и Владимир Леонидович сейчас снимали панно со стены, а мама страховала снизу – чтобы Нью-Йорк не упал кому-нибудь на голову. Операция удалась, мы прощупали трубу так и эдак, но звук все-таки шел не оттуда.



Мы начали заново, а потом еще раз. Вернулись к версии с соседями. Антон сбегал вниз и всех там напугал – да еще и разбудил. Нет, эти люди не принимали душ, они мирно спали, уложив своего младенца. Заодно мы и познакомились – приятная молодая пара. Только в их квартире звука слышно не было.

– Надо вызывать газовую службу, – упавшим голосом сказала мама. – И водопроводчиков. И пожарных…

– И шестнадцатую бригаду, – нервничала я. – Да откуда ж этот чертов звук!



Мы снова рассредоточились по кухне. Антон балансировал на спинке кресла и кричал в вентиляцию «эгей!». Мама как заведенная включала и выключала холодильник. Сестра Ж. пыталась просунуть голову в дыру с газовой трубой, Владимир Леонидович уговаривал ее этого не делать. Горан вглядывался в сливное отверстие кухонной раковины, как в бездну. Проголодавшийся Кузя ел салат на углу Бродвея и Пятой авеню – сидел, прислонившись к панно с Нью-Йорком. Я ползала по полу вдоль батареи и прикладывала к ней ухо – теперь казалось, что звук идет откуда-то снизу.



– Что это вы тут делаете? – раздался громом голос Илюхи.



Мы все разом вздрогнули и уставились на него. Илюха переформулировал вопрос:

– Делаете вы что?



А потом поморщился – тоже услышал противный звук. Сосредоточился на секунду, опустился на колени рядом со мной, протянул руку и закрутил крышку на бутылке с колой. На моей бутылке с колой.



И звук прекратился.

Потрясенные, мы воззрились на спасителя Илюху. В полной тишине мама сказала:

– Ну что ж, это все-таки был газ.



Все, кроме Илюхи, начали истерически смеяться. Антон подал мне руку, поднял с пола и повис на мне, как полотенце.

– О господи, – стонал он от хохота. – Бутылка! Я тебя обожаю!

Помрачневший Илюха сверкнул глазами и сказал:

– Между прочим, Новый год наступил. А там в прихожей вомбаты.



Вомбаты, подумаешь. Я ничуть не удивилась. В этой квартире сегодня мог появиться кто угодно и в любом количестве. Всех приму и обогрею. Только бы жуткие звуки всегда оказывались всего лишь веселыми пузырьками, покидающими пластиковую бутылку.

В обнимку с Антоном, человеком-полотенцем, я направилась в прихожую. Но в дверях увидела не вомбатов, коал или сусликов, а озадаченного Гошу. И человек двадцать за ним.



– Вот, мы приехали, – сказал он, глядя больше на Антона, чем на меня. – Английская группа «Вомбаты» напросилась с нами, хотела увидеть, как в России традиционно встречают Новый год. Это ничего? Их всего трое, и они ненадолго.

– Ничего, – улыбнулась я. – Правда, теперь они будут считать, что русские встречают Новый год, ползая по полу и засовывая голову в стену. Но так даже интереснее.



Я протянула Гоше руку и позвала за собой. Антон перестал на мне виснуть и отошел в сторону. Толпа, в которой угадывалась группа «Поддоны БУ!» и несколько симпатичных англичан разной степени кудрявости, двинулась в кухню.



Потом долго было весело и никто новый не приходил. Горан очень обрадовался сыну. Вблизи оказалось, что у них с Гошей одинаковые глаза – серые и добрые. Илюха все время говорил о музыке, хвалил «Поддонов», «Вомбатов» и особенно звукоинженера Хана. Мама предложила все-таки перенести празднование в холл, и мы перенесли – буквально, перетащили туда стол, стулья, еду и вино.

Кто-то пел красивым хором Hey Jude (Кузя старательно выговаривал «Хей, Жуть!»). Кто-то открывал новое шампанское – Гоша со товарищи тоже явились не с пустыми руками. Кто-то, перекрикивая хор, решал, что же нам делать с пропущенным боем курантов. Постановили встретить Новый год еще раз – прямо сейчас.




Встретили. И он начался.



В какой-то момент мы оказались с Гошей вдвоем на Белой лестнице.

– Скоро повезу англичан в гостиницу, – произнес он с сожалением. – У тебя здесь точно все уместятся?

– Да, – ответила я, подсчитав. – Конечно, сегодня уникальный случай – в Нехорошей квартире закончились комнаты. Я и не думала, что такое возможно. Антона и Жозефину придется положить на тахте в коридоре.

– А я привез тебе подарок, – сказал вдруг Гоша.

– Еще одну группу? Еще одного папу? – гадала я.

– Нет. Вот, – и он протянул мне большой белый пакет.

Там оказались правильные бокалы для «маргариты», ярко-синяя гейзерная кофеварка и ярко-оранжевый капучинатор.

– Ты же все это любишь? Капучино, «маргариту». Кажется, говорила, что любишь.

Да, я все это рассказывала ему в тот, первый вечер. Надо же, у нас, по сути, было всего одно свидание.

– А я не придумала пока, что тебе подарить, – призналась я.

– Конечно, – улыбнулся Гоша. – Лампочки-то у меня уже есть!

У нас было одно свидание, и хорошо. Значит, будет еще много.

– Вообще-то я был бы рад подарить тебе хорошую работу, – вздохнул Гоша. – Насколько я понял, это твое главное желание. Журналистика.

– Да нет, – неожиданно для себя сказала я и поняла, что говорю правду. – Наверное, если бы я так отчаянно мечтала вернуться в журналистику, уже бы нашла что-то. Ребята, которые этого хотели, придумали себе «Медузу». А я… а я не придумала. Но подумаю еще. Ты, главное, приезжай второго января.

– Конечно, – он посмотрел на меня тепло. – Как видишь, я приехал даже первого.



Из квартиры раздалось приглушенное:

Na na na na-na-na-na. Na-na-na-na. Хей, Жуть!





12. Третье личное




Гоша действительно приехал второго января, вместе с Гораном. Они отвезли Таню в Питер к матери и вернулись в Москву. В Нехорошей квартире к этому моменту мало что изменилось.

Никто не уезжал.

Мама с Владимиром Леонидовичем остались, потому что Кузя еще не наигрался в лошадь.

Антон не хотел к прорабу.

Группа «Поддоны БУ!» вела сложные переговоры с гордым дядей Колей, который должен был отвезти их обратно в Ялту, но пока был зол по политическим причинам и упорно гостил у родственников в Отрадном.

Илюха сидел в сычевальне, его родители – в Эмиратах. Тетя Ира звонила мне два раза – напомнить, что обычно живет на Кутузовском, а Илюхе начиная со второго января нужно готовиться к ОГЭ по английскому.

Жозефина говорила, что купит себе новый билет в Прагу, чтобы воссоединиться с семьей и котом, но вместо этого жила в комнате переехавшего ко мне Кузи и кормила всю собравшуюся в квартире ораву плюшками с корицей. Плюшки были хороши, на их божественный аромат по утрам слетались все, включая соседей снизу, с которыми мы познакомились в новогоднюю ночь, – сонных молодоженов по фамилии Струк и их бодрого младенца Иннокентия.

Попугай Исаич был немного возмущен тем, что Кешей зовут человеческого детеныша, поэтому вопил больше обычного. Зато к нему приехал гость – администратор Лена, та, что из «Бурато». Ночевать она, к моему удивлению, не осталась – сказала, что ей не разрешает муж. Но осталась на импровизированный концерт, который устроила группа «Поддоны БУ!» в гостиной. Они играли каверы на The Beatles, Deep Purple, Boney M и Metallica, а еще исполнили пару своих песен – хороших. Марина Подоляк, виртуозно владеющая скрипкой и голосом, получила много комплиментов и порозовела, как крымская роза. Сергей Подоляк недобро поглядывал на Антона, который слишком громко хлопал Марине. На самом деле, у Антона просто еще не закончился виски. Жозефина и моя мама, сдружившиеся на почве кулинарии, позвали всех ужинать. Толпа поскакала на кухню, прижимая к себе валторны, и в этот момент как раз приехали Гоша с Гораном.

Их тоже пригласили к столу.

После этого Гоша, впечатленный праздничной атмосферой, сел бронировать своему папе новую гостиницу. Я спросила Горана, не хочет ли он пожить у меня, как все. В комнате с ружьем, например. Он застенчиво заулыбался – стало понятно, что хочет. Люди обрадовались, попугай крикнул: «Ватрушечка!» Жозефина вспомнила, что от завтрака как раз осталось немного плюшек – штук сто. Призывно закипел чайник.

Гоша шепнул мне:

– Тогда я забираю отсюда тебя.