Второй шанс

— Я знаю, — безмятежно ответил Лев и полез за сигаретами. — Я знаю.





* * *


Тем временем Сверхмозг, убедившийся, что наступление от Альп дало свои плоды, хоть и не столь обильные, как он рассчитывал, перешел к следующему пункту программы. Североафриканское побережье наводнили твари, добивая остатки гарнизонов и уничтожая редкие поселки и шахты. Переброшенный туда флот ничего не смог сделать, кроме как прикрыть отход войск, отвезенных на транспортах на Сицилию. Цепочка кораблей Средиземноморского флота неприлично растянулась. Попытки прикрыть полуостров с трех сторон привели к тому, что флот теперь был одинаково слаб везде. В патрулировании возникали «окна», местами побережье оставалось вообще неприкрытым. Ни с моря, ни с суши.

Но Сверхмозг совершенно не собирался устраивать десантирование.

Нет, он всего лишь создавал угрозу такового, дабы войска и флот Федерации пребывали в постоянном напряжении, готовясь отразить несуществующее. Разумеется, если бы войска или флот оттянули на другой участок, то Сверхмозг любезно воспользовался бы «приглашением». Но даже в самом наихудшем (для Сверхмозга) варианте войска Федерации бездействовали, давая тварям возможность продвигаться вглубь полуострова.

Кампания этого года оказалась чересчур успешна, и местами твари зашли слишком далеко. Дальше плана Сверхмозга, рассчитывавшего взять полуостров лет через пять. Пусть вначале люди потратят все свои ядерные заряды, потом потратят войска, потом растеряют оборону. И вот тогда, твари, наконец, возьмут свое. Нехитрые расчеты ясно показывали, что без единого управляющего центра люди не смогут долго сопротивляться. От десяти до пятнадцати лет. Еще столько же Сверхмозг отводил на подавление попыток создать новую столицу. Практически все пригодные для этого места были уже у тварей под негласным наблюдением. Через месяц-другой, когда его подчиненных частично потеснят с Альп, Сверхмозг собирался предъявить еще один сюрприз. И уже в следующем году, сохраняя напряженность и наращивая численность, орды тварей ринутся к Риму, и люди сделают то, чего от них добивается повелитель тварей.





03 августа 2399 года. Рим. Лев Слуцкий и Асылбек Имангалиев.


— Итак, Асыл, спешу тебя обрадовать, теперь ты возглавляешь оборону Рима!

— Товарищ генерал?

— А я возглавляю оборону всего полуострова! — с преувеличенным энтузиазмом воскликнул Лев. — Ты только представь себе, какие возможности перед нами открываются!

— Какие?

— Теперь можно будет не просто бить тварей, а делать это с размахом!

— Вам поверили? Утвердили вашу кандидатуру? Никто не против?

— Поверили — да, а остальное — нет. Утвердят, куда они денутся. По поводу же против — о, это ты верно заметил. Будут, будут против, и много кто, и это замечательно! Нужна нормальная охрана, нужны люди, все нужно. Будем ловить противников на живца в виде меня. Это, разумеется, не считая прочих мероприятий по очистке Рима. Будем ловить, давить, душить и одновременно строить оборону.

— То есть вначале обезопасим тыл, — кивнул Асыл. — А нас не пристрелят в процессе?

— Могут, но это не так просто, сам знаешь. И охрана пусть поработает, а то что-то многовато окопалось противников людей в столице этих самых людей. Так, еще нужна будет хорошая реклама, управление пропаганды надо хорошо озадачить.

— Например?

— Например, — протянул Лев. — Например, нужна излишняя реклама меня. В духе, мол, Римский Лев спасет Рим, трепещите твари и прочая ерунда. Это очень повысит мою привлекательность как живца, и, несомненно, ускорит процесс выявления врагов. Попутно еще поднимем дух населению, и посмотрим, насколько хорошо про меня в школе рассказывали. Убьем трех тварей одним выстрелом, короче говоря.

— Вызывать в Рим группу «Буревестник»?

— Обязательно. Всех вызывай, и группу, и форпостовцев. Хватит почесываться за моей спиной, всем найдется дело и всем придется, как следует, потрудиться на общее дело. Для начала — захват седьмого управления.

— Думаете, они еще не в курсе?

Лев широко и радостно-зловеще улыбнулся, и потер руки. Игра по-крупному, все как хотел генерал, началась.





03 августа 2399 года. Линия Краммера.


Устоявшийся было быт группы оказался нарушен в один прекрасный полдень сообщением из столицы. «Буревестник» как раз собрался на совместный обед, и поэтому отдельно собирать и объяснять что-либо не потребовалось. Но вначале состоялся весьма бурный диалог.

— Вот и все, началось в деревне утро, — присвистнул Дюша, прочитав сообщение из Рима.

— Не свисти — патронов не будет, — машинально выдал Виталь, хотя и сам считал это суеверие, пришедшее от Прежних просто выдумкой. — Что там?

— Лев теперь командует обороной всего полуострова. Вроде ему и всю Федерацию хотели отдать, но он не согласился!

— Ну все, опять Дюша заливать начал, — вздохнул Дрон и отобрал сообщение. — Ну вот, пожалуйста, ни слова об этом! Когда Дюша ты уже устанешь выдумать всякую ерунду?

— Не выдумал, а додумал, используя орган, данный человеку природой еще от рождения. Если не слышали, то мозг называется! — огрызнулся Дюша. — Вот твари активно Мозгами пользуются, а у людей все с этим очень плохо. Даже у самых лучших представителей человечества! Ведь даже тварям ясно, что раз Лев настоящий, то надо срочно дать ему много и всего, и люди спасены! Это мы знаем, что Лев не всесилен, а эти нынешние не знают. И не надо быть гением, чтобы понять, что они предлагали генералу, и почему он согласился оборонять полуостров.

— Это да, — закивал Виталь, — не надо быть гением, вот только не пойму — мы здесь причем?


— О, это великая тайна, — зловещим шепотом начал Дюша, — и если ты узнаешь ее, то тебя сразу придется убить, за то, что ты узнал, то, что тебе никак нельзя было знать! Ведь ты же знаешь, что бывает с теми, кто знает, то чего знать не должен?

— Дюша — стоп! Ты чего такой злой и нервный?

— А то ты не знаешь. Не люблю большие города и не люблю всю эту столичную шушеру. Работать с тварями гораздо приятнее. Всегда можно убить и никто и слова тебе не скажет поперек, — проворчал Дюша. — Ну что уставились, родные вы мои? Неужели не понятно, что в условиях, когда верить нельзя никому, Льву только и остается, что опереться на нас? Сейчас генерал в своей излюбленной манере ухватит Рим за яйца, да сожмет покрепче, чтобы все предатели, трусы и паникеры взвыли и побежали убивать Льва. И не только убивать, но и разводить беспорядки, совершать диверсии, подрывать оборону и так далее. Список расстрельных статей вы и так знаете. Кому все это расхлебывать? Правильно, нам. Будем прикрывать лысину Льва 24 часа в сутки, и попутно, вот зуб на холодец, на нас навесят и еще кучу административных функций!

— Мы же в них ничего не понимаем?!

— А Льва это волнует? На нас он может положиться на все 100, и значит, будет ставить на все важные посты. А то, что не умеем — так он же недаром всегда призывал нас учиться и учиться? Вот и теперь, пригладит лысину и небрежно так скажет, мол, вот вам пара экспертов в помощь, учитесь на ходу. И придется нам работать со всякой столичной шушерой, нырнуть с головой во все это столичное [цензура] по самую макушку и даже глубже. И разгребать, разгребать завалы этого самого, не забывая прикрывать Льва и самих себя. А вы как думали, что Лев вас в свои хитрые планы не включит? Ха, наивные диверсанты!

И Дюша злобно расхохотался, всем своим видом показывая, насколько глубоко Льву плевать на всех, кто по своей наивности считает генерала добрым дедушкой. Но то, что нервировало Дюшу, лежало даже немного глубже озвученных причин. Там, в жизни, которую он теперь решил считать прошлой, Дюше приходилось убивать людей, и данное занятие ему никогда не нравилось. И с каждым убийством — даже абсолютно верным, даже с приговором трибунала — сержанту все меньше хотелось общаться с людьми вообще. Сам Дюша никогда себе не признавался, но данная неприязнь к роду человеческому, была одной из главных причин перевода на форпост 99. Там, среди гор и в узком кругу, мизантропия Дюши постепенно слабела и сходила на нет, и вот теперь Лев намекал. Да что там, просто прямым текстом сообщал, что придется убивать людей. Много, часто и для общей пользы.

И самое обидное, что Дюша понимал: Лев действительно для всех старается.

И если Лев собирается утопить Рим в крови, то это будет кровь предателей, изменников и зараженных. Но все равно Дюшу заранее мутило, и он старался скрыть свое раздражение за издевками и шуточками, грубыми, почти откровенно хамскими. И ничего с собой сержант поделать не мог. Тварей готов был убивать хоть каждый день, по десять часов без перерыва на обед, а вот с людьми как-то готовность не появлялась. При этом мизантропия Дюши никуда не делась, и большие сборища людей — вот как в столице — он искренне ненавидел.

Осознав это, Дюша замолчал и решил сходить «проверить голову». Тоже не слишком любимое сержантом занятие, но надо, надо, как любил говорить Лев. Значение слова «надо» было сержанту прекрасно известно, да, собственно, Дюша примерно эту же максиму «надо — делай!» постоянно вколачивал в обучаемых.

— Так мы что, в Рим переезжаем? — как будто очнувшись, уточнил Спартак. — Надолго?

— Пока Лев всех не заооборонит, — пожал плечами Дрон. — Думаю, тут даже сам генерал не скажет, насколько, чего и куда. Правда, вон Дюша уверяет, что у нас будет столько работы… ну столько работы, что прямо и поспать будет некогда!

— Поговорим через месяц, — усмехнулся Дюша, но тему развивать не стал.

— Это плохо. Очень плохо, — приуныл Спартак. — Мы там, а она здесь. Как быть? Что делать?

— И куда бежать, — кивнул Дрон. — Извечные вопросы человечества. Спартак, ты влюбился что ли?

— Да, — расплылся в широкой улыбке снайпер. — И даже больше, час назад мы поженились!!

Тишину немой сцены нарушил щелчок. Это Дрон сломал одновременно ложку и вилку, которые держал в руках.

— Ээээ… как ее зовут хоть? — первым нашел в себе силы Дюша.

— Петрова Анна, — снайпер продолжал улыбаться «шире лица», — и прекраснее ее нет никого на свете!





Часть 2




Глава 1





04 августа 2399 года. Рим и Римский Лев.


Рим, за свою многотысячелетнюю историю, видел всякое. Взлеты, падения, расцвет и упадок, и нынешнее его состояние, в качестве столицы всех людей на планете, не шло ни в какое сравнение со временами Прежних. Да, сейчас Рим являлся крупнейшим городом планеты, и даже единственным городом с населением свыше миллиона человек, но и только. Рим Прежних, то, что от него осталось, постепенно ветшало и рассыпалось, слишком уж много усилий и материалов требовалось на консервацию и восстановление. В условиях непрекращающихся войн, человечеству было не до сохранения исторических памятников, и уж тем более не до сохранения развалин городов Прежних.

Наоборот, эти самые развалины, склады, материалы Прежних, несмотря на почти четыре века, прошедших со времен ядерной войны, продолжали до сих пор подпитывать людей. Не в той мере, как в первое столетие — Темные Года, но все же, то там, то тут, продолжали всплывать те или иные «заначки» Прежних.

Лев, глядя на Рим, с высоты одной из башен Октагона, размышлял на тему того, что именно отправка группы «Буревестник» за одной из таких заначек привело к операции «Пергамент», и, скорее всего, к разгрому форпоста 99. Мысли Льва скользили по событиям, пытаясь вычислить «слабое звено» и увязать всё в единое целое. Но оно никак не увязывалось, и стало понятно, что задачу надо отложить на потом. Запросить выписки из архивов, посмотреть, почитать и понять, где произошел прокол. И был ли он проколом, или просто его наконец-то подловили твари?

Но пока решения этой задачи не было, и Лев Слуцкий переключился на текущие дела.

Мысли его о заговоре и предательстве крепли час от часу. Чего стоит защитный восьмиугольник (Октагон) вокруг здания Совета, если предатели засели изнутри? Никакие стены и башни, пусть даже самые высокие в Риме, не спасут от глупых приказов и предательства, и даже теперь, когда у Льва вся полнота власти, он все равно местами бессилен. Генерал посмотрел на часы. Пора уже спускаться вниз, и ехать в центр города, к зданию «семерки». Седьмое Управление, борьба с зараженными, шпионами тварей (бывали такие идиоты, которые добровольно продавались тварям), и прочей нечистью, во времена Льва переживало расцвет.

Что там творится сейчас, можно было только предполагать, глядя на хаос, вызванный предательствами. Тут еще надо пояснить, что Лев считал глупость на высоких постах тоже формой предательства. Полез во власть, собрался командовать и управлять, не будучи к этому готов? Предал Федерацию и все человечество, на урановые шахты таких, пусть там пользу приносит. Так думал Лев, особенно укрепившись в мнении после событий конца Второй Волны.

Противодействие «зараженным», в сущности, предельным предателям, было выстроено тогда на основе пирамидального принципа, то есть чем выше человек, тем чаще его проверяют, тем больше за ним следят, тем пристрастнее разбираются все его сомнительные действия. Сюда же относился и допуск к информации, без проверки «Семеркой» некоторые вещи вообще становились невозможны.

Соответственно, исходной точкой действий Льва становилось именно Седьмое Управление.

Квартал уже оцеплен, и скоро в комплекс зданий войдут солдаты, и офицеры из одной части, выбранной случайно и снятой с фронта. Хоть какая-то минимальная гарантия, что в ней не будет зараженных или, что там не будут сговариваться с сотрудниками «семерки». Группы по пять человек, чтобы присматривали друг за другом, задача проста и непринужденна. Уложить сотрудников «семерки» на пол, и ждать подхода проверяющей группы. Переносные детекторы, личная преданность фельдмаршалу Антигесу, и Асыл в качестве надзирателя и приглядчика.

После проверки и перепроверки людей, и отделения зараженных, очередь дойдет до документов, и подчисток в них. Лев рассуждал так, что вначале агенты тварей пробрались в «семерку», а потом прикрывали своих, пробиравшихся в другие структуры. Организовывали им липовые отчеты о ежегодных просвечиваниях, ставили высшие допуски и вообще подделывали документы направо и налево во славу Сверхмозга.

Очистив «семерку» и посмотрев, кто чего стоит, Лев собирался создать точку опоры, отталкиваясь от которой можно было уже действовать. Следующим шагом стояло напрыгивание с проверкой на Генеральный Штаб, подчиненные тому структуры, и потом Совет, опираясь на силу армии. Генерала в прошлом времени неоднократно обвиняли в попытках узурпации власти, и теперь эти обвинения пришлись бы точно в цель. Нет, Лев не собирался устраивать диктатуру, но противозаконно нагнуть власть, во имя этой самой власти, очень даже собирался.