Вселенная сознающих

– Минутку! – перебил ее Макки. – Это намного смелее, чем я мог ожидать от такой шайки.

– И они обвиняют Бюро в преступной халатности, – продолжила Ханаман, – так как оно не смогло предотвратить совершенное преступление, и в непривлечении виновных в этом преступлении к ответственности.

– Они называют конкретные имена или все это некие анонимные личности? – спросил Макки.

– Имена не названы.

– Значит, это не храбрость, а жест отчаяния, – заключил Макки. – Но почему?

– Они понимают, что мы не собираемся сидеть сложа руки и позволять безнаказанно убивать наших людей, – вмешался в разговор Билдун. – Они знают, что у нас есть копии контракта с калебаном, и этот документ предоставляет Эбниз право единоличного контроля над люком перескока. Никто, кроме Эбниз, не может нести ответственность за смерть Фурунео, и преступник…

– Никто, кроме Эбниз и калебана, – сказал Макки.

В конференц-зале наступила мертвая тишина.

Первым опомнился Тулук:

– Вы же, в самом деле, не считаете…

– Я не считаю, – ответил Макки. – Но я не могу ничем подтвердить это в формализованном суде. Впрочем, открываются некоторые интересные возможности.

– Голова Фурунео, – сказал Билдун.

– Правильно, – сказал Макки. – Мы потребуем предъявить голову Фурунео.

– Но что, если они начнут утверждать, что это калебан оторвал голову Фурунео? – спросила Ханаман.

– Об этом я буду спрашивать не их, – ответил Макки, – я спрошу у самого калебана.

Ханаман внимательно посмотрела на Макки. В глазах ее промелькнуло искреннее восхищение.

– Это умно, – выдохнула она. – Если они попытаются вмешаться, то это подтвердит их вину. Но если мы получим голову… – Она посмотрела на Тулука.

– Как насчет этого, Тулук? – спросил Билдун. – Как вы думаете, мы сможем что-нибудь извлечь из мозга Фурунео?

– Это зависит от того, сколько времени пройдет между смертью и началом исследования, – ответил Тулук. – Сроки восстановления нервов ограниченны.

– Это мы знаем, – вздохнув, сказал Билдун.

– Ну да, – произнес Макки. – Теперь, насколько я понимаю, мне надо сделать одну вещь, не так ли?

– Похоже, что так, – согласился Билдун.

– Вы сами отзовете охранников, или это должен сделать я? – спросил Макки.

– Минуту, – сказал Билдун. – Я понимаю, что вам надо вернуться в сферу калебана, но…

– Одному.

– Почему?

– Я могу потребовать голову Фурунео в присутствии свидетелей, – ответил Макки, – но этого недостаточно. Они ищут меня. Я ускользнул от них, и им неведомо, как много я знаю об их тайном месте.

– На самом деле, что вы о нем знаете? – спросил Билдун.

– Мы уже обсуждали это, – ответил Макки.

– То есть теперь вы хотите сыграть роль живца?

– Я бы не стал это так называть, – заметил Макки, – но если я буду один, они могут начать торговаться со мной. Они даже могут…

– Они даже могут укоротить вас на целую голову, – язвительно заметил Билдун.

– Вы не думаете, что стоит попробовать? – спросил Макки. Он оглядел озабоченные лица присутствующих.

Ханаман, волнуясь, откашлялась.

– Я вижу выход, – сказала она.

Все разом посмотрели на нее.

– Мы можем поставить Макки под непрерывное наблюдение тапризиотов, – сказала она.


– Он станет великолепной, просто образцовой жертвой, если будет находиться в смешливом трансе, – сказал Тулук.

– Этого не произойдет, если тапризиоты будут частично контролировать его каждые несколько секунд, – возразила Ханаман.

– И если я в это время не зову во всю глотку на помощь, то таппи тотчас отключится на следующие несколько секунд, – сказал Макки. – Это хорошая мысль.

– Лично мне она не нравится, – сказал Билдун. – Что, если…

– Вы думаете, что они будут более откровенны, если я заговорю с ними в присутствии четырех охранников? – спросил Макки.

– Нет, но если мы сможем предотвратить…

– Мы не можем, и вы это знаете лучше всех.

Билдун хмуро посмотрел на Макки.

– Нам нужны эти контакты между Макки и Эбниз, если мы хотим осуществить перекрестную пеленгацию, чтобы обнаружить истинное местонахождение преступницы, – сказал Тулук.

Билдун некоторое время сидел, тупо уставившись прямо перед собой.

– У пляжного мячика калебана есть точные координаты на Сердечности, – заговорил Макки. – А Сердечность имеет известный период обращения. В момент каждого контакта сфера будет находиться в точке с вполне определенными космическими координатами – и совокупность этих точек станет линией наименьшего сопротивления контактам. При достаточном числе контактов можно соединить эти точки и построить конус…

– Где-то внутри которого будет находиться Эбниз, – закончил фразу Билдун, подняв голову. – Если, конечно, вы правы в своих рассуждениях.

– При дальнем вызове осуществляется поиск цели в пространстве открытого космоса, – сказал Тулук. – В пространстве между вызывающим и адресатом не должно быть массивных звездных скоплений, водородных облаков значимого размера, больших групп планет…

– Я понимаю суть этой теории, – сказал Билдун. – Но для того, чтобы предположить, что они могут сделать с Макки, не нужны никакие теории. Им потребуется не больше двух секунд для того, чтобы сомкнуть люк на его шее и… – Он провел пальцами по своему горлу.

– Значит, надо, чтобы таппи осуществляли контакт со мной каждые две секунды, – сказал Макки. – Работа должна быть релейной. Надо создать цепочку агентов…

– Но что, если преступники не станут пытаться войти с вами в контакт? – спросил Билдун.

– Тогда мы начнем их саботировать, – ответил Макки.





◊ ◊ ◊


Невозможно рассмотреть абсолютное сквозь завесу интерпретаций.

(Поговорка уривов)



Если разобраться, решил Макки, то эта сфера уже не кажется таким уж странным местом обитания; во всяком случае, ему приходилось видеть жилища куда более экзотические. Да, здесь жарко, но, наверное, жара необходима для поддержания нормальной жизнедеятельности обитателя дома. Некоторые сознающие живут и при более высоких температурах. Гигантская ложка, в которой угадывалось отсутствие присутствия калебана… ее можно было уподобить дивану. Вделанные в стены рукоятки, катушки, светильники и всякая прочая мелочь – все это было почти знакомо по конфигурациям, хотя Макки не взял бы на себя смелость определить настоящие функции этих предметов. Например, в автоматизированных домах бридиваев можно увидеть намного более причудливые, ни на что не похожие предметы обихода и органы управления домом.

Потолок здесь, конечно, низковат, но он, Макки, может выпрямиться под ним во весь рост. Тусклый фиолетовый свет был не более странным, чем ослепительное освещение в жилищах говачинов, где гости – представители других сознающих видов – были вынуждены пользоваться защитными очками. Покрытие пола не было модифицированным живым организмом, но оно было мягким. Сейчас в сфере пахло пироценом, стандартным дезинфицирующим веществом; в горячем воздухе запах ощущался особенно сильно.

Макки тряхнул головой. Повторяющееся каждые две секунды жужжание, свидетельствовавшее о том, что контакт с тапризиотом установлен, действовало на нервы, но с этим можно было без труда справиться.

– Твой друг достиг окончательного разрыва непрерывности, – объяснял тем временем калебан. – Его субстанцию убрали.

Под субстанцией надо понимать плоть и кровь, мысленно перевел Макки. Он надеялся, что такой перевод будет более или менее точным, но предостерегал себя от излишней самоуверенности.

Если бы здесь была хоть слабенькая вентиляция, подумал Макки. Легкий ветерок мне бы не повредил.

Он вытер со лба пот и отпил воды. Чтобы легче переносить жару, Макки взял с собой несколько кувшинов воды.

– Ты все еще здесь, Фэнни Мэй? – спросил он.

– Ты наблюдаешь мое присутствие?

– Да, почти наблюдаю.

– В этом именно и состоит наша взаимная проблема – видение друг друга, – сказал калебан.

– Теперь ты с большей уверенностью пользуешься глаголами, я заметил, – сказал Макки.

– Я к ним привязалась, да?

– Надеюсь, у тебя к ним предрасположенность.