Возвращение в Острог
Часть 22 из 26 Информация о книге
Директор детского дома Дата Подпись В момент, когда Александр переворачивает эту страницу, в кабинет наконец входит запыхавшийся Михаил. Местный следователь хмуро здоровается и молча кладёт на стол несколько листов. — Это ещё что такое, Миш? — А вы прочтите, Александр Александрович… — Ты от кого бежал-то? — Да там близняшек нашли… — А почему ты мне не сказал? — Ну так а какое это имеет отношение к нашему делу? — А ты уверен, что никакого? — Уверен. Козлов ничего не отвечает. Переведя взгляд с лица Михаила на документы, Александр начинает читать. Увиденное впечатляет. Козлову предъявляют вдруг не только результаты экспертизы, которые подтверждают, что некий Павлов был рядом со всеми самоубийцами, но и чистосердечное признание этого гражданина. — Вы что, делали заборы? — Ага… — Но с чего вдруг? Там же ни хера не указывало на необходимость? — Ну а мы вот решили проверить, и оказалось, что всё не зря… «Странно, — думает Александр. — Очень странно!» Козлов с интересом смотрит на местного следователя. Тот даже не думает скрывать радости. Михаил торжествует. Приняв удар, Козлов ещё раз перечитывает признательные показания Павлова и результаты экспертизы. С одной стороны, факты неопровержимы, с другой — Александр по-прежнему верит в то, что понял ночью. И хотя Козлов не принадлежит к той категории следователей, которые со скрипом отказываются от собственных версий, в этот раз ему почему-то кажется, что сворачивать удочки рано. — Поехали к сёстрам… — А вам-то туда зачем, Александр Александрович? — Поехали, я тебе говорю. В дороге Козлов в который раз пытается собрать воедино всё, что знает к этому моменту. Плюс ко всему он теперь имеет признательные показания некоего Павлова и стопроцентную уверенность в том, что этот самый Павлов был на местах самоубийств. Александр понимает, что должен похвалить Михаила и собрать чемоданы, однако чувствует, что здесь что-то не так. Собственная версия по-прежнему нравится опытному следователю гораздо больше — она похожа на то, как бывает в жизни, а то, что предлагает Михаил, — нет. — А этот Павлов, — глядя на лес в окне, спрашивает Александр, — что он вообще за тип? — Да такой вот наш местный дурачок. Я, если честно, сразу на него подумал, просто не хотел вас, Александр Александрович, отвлекать, пока не было свидетельств, — лукавит Михаил. — Жил в детском доме, был в трёх приёмных семьях. Часто бывал на принудительном лечении, видно там и свихнулся. — А чем он в последнее время занимался? — Да протестовал вечно… — А кроме этого делал-то что-нибудь? Работа у него какая-нибудь была? — Да какая там работа? Сидел на заводе, ватные палочки штамповал. В момент, когда Михаил говорит о фабрике, у Александра стреляет в ухе. На секунду зажмурившись от острой боли, Козлов думает, что всё это какая-то ерунда. В доме сестёр Александру докладывают, что участковый наткнулся на девушек рано утром. Всё указывает на бытовуху. Похоже, пока одна из сестёр спала, вторая решила покончить с собой и наглоталась таблеток. — Вряд ли они сделали это сообща, потому что завязалась драка, в ходе которой они выбрались сюда, и вот эта нанесла четыре ножевых ранения этой, а затем ударила в сердце себе. Впрочем, необходимости в этом, конечно, не было — она бы всё равно тоже умерла. — Сделайте забор крови, — спокойно говорит Козлов. — Зачем? — удивляется стоящий за спиной Михаил. — Сделайте, а я пока поеду поговорить с Павловым. Он где, в больничке? — Да, Александр Александрович, только вы уверены, что вам теперь нужно туда? — Да! Поехали. Собственно, ничего другого Козлов увидеть и не ожидал. Павлов прикован наручниками к койке. — Господи, как он, по-вашему, сбежит? Одного беглого взгляда достаточно, чтобы понять, что состояние подозреваемого крайне тяжёлое. Лицо — кровавое месиво, лежащие поверх простыни руки налиты радугой синяков. — Хорошо работаете, Миш… — Александр Александрович, мы его буквально на десять минут в камере одного забыли, и вот… — Я понимаю, Миш, не первый день по земле хожу. Оставьте нас… — Так ведь он всё равно сейчас… — Оставьте! Козлов берёт дряхлый стул и ставит рядом с койкой. Прежде чем сесть, следователь ещё раз осматривает палату. Нет никаких сомнений, что всю эту больницу нужно немедленно закрывать, но Александр понимает, что она так и будет гнить, пока однажды не рухнет. Сев рядом с Петей, следователь несколько раз проводит открытой ладонью по губам, шмыгает носом и только после этого начинает разговор. — Здравствуйте, Пётр. Меня зовут Александр Александрович Козлов, я следователь по особо важным делам, командирован к вам сюда из Москвы. — Кхшщч кхщ, — противно хрипит Петя. — Как вам кажется, сможете вы сейчас отвечать на мои вопросы или мне лучше навестить вас через несколько дней? — Кщ-щ см-х… — Вы знаете, в чём вас подозревают? — Д-х… — Вы понимаете, что результаты экспертизы, которыми мы обладаем, не оставляют у нас сомнений, что вы были на местах самоубийств? — Кхт… — Вы можете мне рассказать, что делали рядом с ребятами? Но Петя больше не отвечает. Опустив веки, которые, как теперь замечает Козлов, ещё и обожжены, парень тяжело дышит. «Скорее всего, — думает Александр, — этот тип сейчас вообще ничего не понимает. Вероятнее всего, он полагает, что я ему мерещусь или снюсь». Проводить беседу, пока подозреваемый в таком состоянии, смысла нет. Оставаться и ждать, когда парень придёт в себя, — тоже. «Думаю, этот Павлов сможет нормально говорить через неделю, а то и две». Торчать здесь столько времени Козлову лень. Во-первых, формально дело всё-таки раскрыто — того, что есть на руках у следователей, хватит, чтобы закрыть пацана. Во-вторых, во внутреннем кармане пуховика два билета в театр — Александр очень хочет поскорее увидеть жену. Собственная версия хотя и нравится Козлову, если судить трезво — обречена. То, что сделал Михаил, сшито плохо, но для суда, конечно, сойдёт. Версия Александра сложная, да к тому же ранит его самого. Теперь ему скорее хочется поверить в то, что раскопал местный следователь, чем принять всю ту цепочку, что выстроилась вчера. Александр уже было решает, что нужно возвращаться в Москву, однако в этот момент хрип Петра заставляет его обернуться. Козлов видит парня, с трудом приподнимающегося на кровати и медленным тяжёлым движением руки подзывающего его к себе. Окровавленный, весь в какой-то слизи, Петя выглядит отталкивающе. Александр нехотя делает несколько шагов и в конце концов, сам того не замечая, оказывается на краю больничной койки. Взяв следователя за затылок, Петя тянется к нему, чтобы, сплюнув сгустки крови, что-то прошептать на ухо: — Сл т… есл т… — Что? — Есл… т… н… м… помч… — Павлов, послушайте, я ничего не понимаю! — Есл… т-ты… — собравшись с последними силами, с трудом шепчет Петя, — есл ты не можш помч себ… — помоги дугому…