Воспоминания о будущем

– Мистер Хогарт, что-то произошло? – поинтересовалась я.

– Дорогая мисс Бетси! – возликовал директор, обернувшись и заметив меня, и немедленно потянулся за платком. – Я уповаю на то, что вы сможете меня успокоить! Скажите, вы не встречались сегодня с Маргарет?

– Нет, – с удивлением отозвалась я, и Хогарт схватился за голову:

– Да куда же она могла пропасть? У нас выступление, а главная жемчужина нашего театра пропала!

Наверху лестницы показался Гровер с привычной кислой миной на лице.

– Дорогой директор, не драматизируйте. Ваша обожаемая Маргарет наверняка просто позабыла о времени в объятиях виконта Фостера. Впрочем, чего ещё можно было от неё ожидать? – голос его сочился ядом ещё больше, чем обычно: полагаю, ведущий актёр был уязвлён из-за того, что директор назвал «жемчужиной» театра Маргарет, а не его.

– Томми, не завидуй! – донёсся из коридора на втором этаже голос МакКинли, после чего актёр громко икнул: должно быть, как обычно, успел выхлебать бутылку виски прямо перед выступлением.

Гровер весь скривился из-за такой фамильярности, а я, не забыв, как он упрекал меня в исчезновении графини Блэквуд, елейным тоном осведомилась на всю лестницу:

– Чему именно ему не завидовать, Дугал? Тому, что Маргарет находится в объятиях виконта Фостера?

МакКинли в коридоре оглушительно захохотал, бледное лицо Гровера покрылось неровными красными пятнами. Испепелив меня разъярённым взглядом, в котором я прочитала свой смертный приговор, актёр опрометью бросился вон, а Хогарт страдальчески и даже слегка жалобно воскликнул:

– Господа, неужели для этого сейчас подходящее время? Маргарет! Мне нужна Маргарет!

И убежал дальше.

Я мысленно пожала плечами – в свободное время мы с Маргарет почти не общались, я её едва знала и совершенно не представляла, где её стоило искать – и отправилась в костюмерную. Там миссис Браун помогла мне найти новую шляпку и прикрепить к ней отрез вуали. Пока я вертелась перед зеркалом, в дверях появилась новая фигура – Сара. Беспечно напевая что-то себе под нос, она подпорхнула к помощнице миссис Браун и начала рассказывать ей про какой-то шов на платье, который вроде бы не мешает, а вроде бы и мешает, и неплохо было бы с ним что-то сделать. Поскольку сейчас, прямо перед представлением, было точно не время решать подобные мелкие вопросы, я уточнила:

– Маргарет так и не нашлась?

– Нет, – подтвердила мою мысль актриса. – Хогарт уже отправил к ней домой посыльного, но чёрт его знает, когда он вернётся…

На самом деле это было довольно странно. За всё время, что я выступала, Маргарет, несмотря на все свои причуды театральной примы, к своей работе относилась вполне ответственно, на репетиции почти не опаздывала, а уж о том, чтобы взять и прогулять спектакль, речи вовсе никогда не шло. Может, что-то случилось? Поскользнулась и сломала ногу?

Недалеко от костюмерной я вновь втолкнулась с Хогартом, который спешил к зрительному залу, на ходу бормоча себе под нос:

– И билеты все проданы… Что теперь делать? Может, она ещё появится? Задержать представление на полчаса? Вовсе отменить? Стоит ли вообще её ждать?..

Я только покачала головой и отправилась в свою гримёрную. Теперь придётся задержаться в театре на лишние полчаса-час. Оставалось только надеяться, что Маргарет всё же появится…

В коридоре было уже пусто – все актёры спустились за кулисы – и я сразу ощутила знакомый холод. Чёрт, неужели опять?.. После того, что произошло с Обществом Искателей, острых ощущений хватило мне на несколько лет вперёд, и теперь холод чёрной магии внушал мне сильнейшее отвращение. Захотелось развернуться и убежать, но ноги словно приросли к полу. Помедлив, я достала подаренный Анабелл нож и, держа его перед собой, двинулась по коридору вперёд. Чем больше я продвигалась вперёд, тем холоднее становилось, а у двери моей гримёрной было, как мне показалось, самое холодное место. И почему я совсем не удивлена?..

Осторожно, готовая в любой момент отпрыгнуть в сторону, я нажала на ручку. Дверь открылась без скрипа, я осторожно заглянула внутрь и в тот же миг поняла, что на представление Маргарет не придёт.

Она лежала на полу у туалетного столика. Почему-то все ящики были выдвинуты, а их содержимое – рассыпано по полу, словно в них кто-то копался. Актриса лежала на животе, неестественно вывернув левую руку. На Маргарет был длинный халат из тёмно-красного шёлка, который она обычно надевала перед тем, как ей делали причёску, и поначалу я подумала, что женщина просто потеряла сознание. Но как только я подбежала к ней, мне в нос ударил тяжёлый, густой металлический запах. Присмотревшись, я обнаружила, что красный шёлк теперь выглядел совсем тёмным из-за пропитавшей его насквозь крови.

– Маргарет! – почему-то шёпотом позвала её я. – Ты жива?!

С трудом я перевернула её на спину и отшатнулась назад. Шёлковая ткань распахнулась, и моему взору предстали многочисленные порезы, покрывавшие грудь, руки, ноги Маргарет. Тихо вскрикнув, я торопливо зажала себе рот рукой, и лишь потом осознала, что мои ладони были в крови. От отвращения меня едва не вывернуло наизнанку, и сдержалась я только потому, что меня отвлекло совершенно белое лицо без следа жизни. Рот застыл в крике, глаза распахнуты и с ужасом смотрят в потолок.

Актриса была мертва. И убили её «Серой смертью» – проклятием, которое мне было хорошо знакомо, потому что когда-то я спасла от него Джеймса.





Глава 24




Не могу сказать, сколько времени я там просидела рядом с трупом. На меня напало странное оцепенение – мысленно я говорила себе, что мне стоит убраться оттуда поскорее, но ноги вдруг налились свинцом и отказывались слушаться. И я не знаю, как долго я бы просидела в собственной залитой кровью гримёрной, бессильно прислонившись к стене, но тут снаружи донеслись торопливые приближающиеся шаги, хлопнула дверь, и кто-то влетел внутрь, громко воскликнув:

– Элиза!

А через секунду раздалось:

– О, дьявол меня раздери…

Человек в два шага подошёл ко мне, рывком поднял меня на ноги, развернул к себе, и внезапно я узнала в нём Джеймса.

– Так Эмили не соврала, и ты и в самом деле ходишь на каждое моё выступление? – ни к селу ни к городу выдала я. Голова всё ещё соображала плохо. Джеймс это тоже понял и посмотрел на меня оценивающе.

– Может, дать тебе пощёчину? Или вылить на тебя кувшин воды? – как бы рассуждая сам с собой, предложил он.

– Н-не надо кувшина… – пробормотала я. Сознание, до этого пребывавшее в каких-то далях, вдруг вернулось, и в этот момент я отчётливо поняла, что стою посреди собственной гримёрной, где лежит труп актрисы. Зубы пару раз клацнули, но голова наконец-то начала соображать. – Твою мать…


Джеймс ещё пару секунд рассматривал меня, словно не был уверен, не ударюсь ли я в истерику, но решил, что опасность миновала, и подошёл к телу Маргарет. Присел на корточки, что-то потрогал, а затем наклонился над трупом, изучая раны и нисколько не опасаясь испачкать белоснежную рубашку. С каждой секундой он мрачнел всё больше.

– Её убили совсем недавно, – поведал он. – Тело ещё не остыло. Это чёрная магия, проклятие смертельное. У неё не было шанса выжить.

– Почему она здесь? – растерянно спросила я таким тоном, словно передо мной был Шерлок Холмс собственной персоной. – Зачем её труп притащили именно в мою гримёрную?

Джеймс распрямился и внимательно осмотрелся. Потом косо взглянул на меня, не зная, стоит ли сообщать мне правду, но потом заговорил:

– Её сюда не притащили, а убили прямо здесь. Она вся в крови, но ни в коридоре, ни на пороге кровавых следов нет. А вот тут, у этой стены, её, наоборот, очень много. Нет, она умерла именно здесь.

– Здесь что-то искали, – чужим, будто не своим голосом поделилась я ещё одним открытием и слегка дрожащей рукой указала на вывернутые ящики. Только сейчас я обратила внимание, что и шкаф у противоположной стены, и сундук для одежды, в котором я никогда ничего не хранила, тоже были распахнуты. – Что убийце было здесь нужно?

– Не уверен, что здесь искал убийца… – пробормотал Джеймс, заглядывая в ящики. Затем он подошёл к шкафу, где висела часть моего нового гардероба. Вся одежда была на месте, но выглядела так, словно в ней рылись. – Я по-прежнему склонен думать, что Маргарет была осведомительницей Путешественников. Но если это так, то что она рассчитывала здесь найти? Почему её убили именно здесь?

Да уж, вряд ли мою гримёрную обыскивала именно Маргарет, – подумала я. Если она и в самом деле шпионила для Путешественников, им не было смысла добывать обо мне информацию, потому что Анабелл и так было известно обо мне почти всё. Но в таком случае, за каким чёртом Маргарет принесло сюда, аккурат перед выступлением?

– Откуда ты здесь взялся? – вдруг удивлённо спросила я, вспомнив ещё одну немаловажную деталь. – Как ты понял, что что-то случилось?

– Очень озабоченный Хогарт вышел на сцену и объявил, что спектакль переносится на полчаса. Потом я ощутил довольно сильный магический выброс, и мы отправились выяснять, что случилось. Уже подбегая сюда, я понял, что источник магии был в твоей гримёрной.

В этот момент одновременно произошло две вещи: в коридоре раздались новые торопливые шаги, а я удивлённо переспросила:

– Погоди, ты сказал «мы»?

На мгновение Джеймс прислушался, а затем переменился в лице и поспешил к дверям. Дверь гримёрной закрылась, оставляя меня наедине с телом. Я не сразу поняла, что происходит, но всё стало ясно, когда сразу за порогом раздались голоса:

– Тебе не стоит туда входить. Поверь, так будет лучше, – в настойчивом, увещевающем голосе я узнала Джеймса, которому ответил другой, резкий и прерывающийся:

– Отойди! Я должен её увидеть!

Раздалась какая-то возня, словно Джеймса решительно отодвинули с дороги, а потом дверь распахнулась, и на пороге показался смертельно бледный Майкл. Цветом лица он сейчас отлично гармонировал с такой же белой, как и у Джеймса, рубашкой. Стремительно сделав два шага, он резко, будто натолкнулся на невидимое препятствие, остановился в метре от своей погибшей возлюбленной, глядя на неё широко раскрытыми глазами, точно не веря до конца в то, что тут произошло. Какое-то время Майкл просто стоял на месте, словно толком не знал, что теперь делать. Потом опустился на колени рядом с трупом и осторожно коснулся рукой безжизненного лица. На его лице застыло потрясённое выражение человека, который не может ни осознать, ни принять случившееся, и видеть это вместо привычного выражения полной уверенности в себе на лице прекрасного принца было жутко. Я вжалась в стену, чувствуя себя совершенно лишним участником этой невероятно тяжёлой сцены. Джеймс шагнул в гримёрную и остановился на пороге.

– Мы должны действовать, – наконец негромко произнёс Джеймс. – Сюда могут зайти в любую минуту. Нельзя оставлять т… – он явно хотел сказать «труп», но спохватился и неловко закончил, – Маргарет здесь.

Майкл медленно кивнул, словно не сразу понял, чего от него хотят. Я была уверена, что способность действовать и принимать решения к нему вернётся нескоро – и всецело ему сочувствовала, потому что даже представить не могла, что маг сейчас испытывал, – но он сделал над собой усилие и глухим, безжизненным тоном приказал:

– Идите. Я всё сделаю.

Я бросила встревоженный взгляд на Джеймса, потому что вовсе не была уверена, что Майкла можно оставлять сейчас одного. Джеймс разделял моё мнение и осторожно произнёс:

– Ты уверен, что тебе не нужна помощь?

– Никаких сомнений, – отозвался тот так же безразлично и отстранённо, а затем вдруг посмотрел мне в лицо, и мне стало страшно от словно неживого взгляда этих тёмных глаз. – Я должен сделать это сам. Уходите.

Было в его тоне что-то такое, что напрочь отбило у нас с Джеймсом охоту возражать, и мы молча вышли, плотно прикрыв за собой дверь. Майклу необходимо было дать время, чтобы вернуть себе самообладание, поверить в случившееся и… попрощаться, и мы не стали ему препятствовать. Джеймс крепко взял меня за руку и повёл вниз, на выход. По пути нам попался заламывающий руки Хогарт, пискнувший, что сегодняшнее представление отменяется, но мы едва взглянули в его сторону. Не обращая внимания ни на кого из аристократов, покидавших театр с лицами недоумёнными и недовольными, мы вышли на улицу, и Джеймс довёл меня до своей кареты. По пути с ним поздоровался кто-то из знакомых, на что он отвечал с неизменной равнодушной любезностью. Разумеется, знатные дамы глазели на меня вовсю, стараясь делать это не слишком заметно и яростно перешёптываясь между собой, но мы даже не взглянули в их сторону. У меня мелькнуло отдалённое сожаление, что в этом времени ещё не изобрели тёмных очков, поскольку выражение моего лица вряд ли было спокойным и невозмутимым, но тут же пропало. Джеймс уже привычным жестом помог мне сесть в экипаж, и мы тронулись.

– Майкл переместит тело, чтобы убийство невозможно было связать ни с тобой, ни с ковеном, – сообщил Джеймс, когда мы отъехали от театра. – Думаю, он сделает так, чтобы смерть Маргарет выглядела несчастным случаем.

– Ты думаешь, можно было оставлять его сейчас одного? – осторожно уточнила я.

Он на секунду запнулся, а потом задумчиво сказал:

– Майкл справится с этим. Не хочу выглядеть в твоих глазах законченным циником, но не думаю, что он по-настоящему любил Маргарет. Он был ею увлечён, несомненно, и был к ней весьма сильно привязан, но не настолько, чтобы не суметь пережить её смерть. Он всё сделает правильно.

Я промолчала, поскольку ответить мне было нечего. Джеймс, конечно, хорошо знает своего лучшего друга, и ему виднее, как переживёт Майкл эту потерю. А Маргарет… Мне было жаль её. Я не успела узнать её близко, и уж тем более мы не были подругами, но она производила впечатление вполне разумного, здравомыслящего человека (разумеется, кроме тех случаев, когда она устраивала скандалы, чтобы настроиться на спектакль). Кто мог убить её? И неужели она и в самом деле была тем самым осведомителем Путешественников, которого хотели вычислить Винсент и Анабелл?

– А куда мы едем? – спохватилась я, внезапно осознав, что нужную улицу с моей гостиницей мы давно проехали и теперь двигались в совсем неизвестном направлении.

– Я не уверен, что целью убийцы была не ты, – вдруг отрывисто ответил Джеймс, и я заметила, как побелели его пальцы, когда он сжал руки в кулаки. – Я не могу отпустить тебя сегодня одну. Останешься на ночь у меня.

Я молча воззрилась на него, переваривая это известие, и маг под моим выразительным взглядом счёл нужным пояснить:

– У меня в доме тебе ничего не будет грозить. Мнение окружающих, как и то, что они будут говорить, тебя вроде и раньше не слишком беспокоило, но зато я точно буду знать, что этой ночью тебя не убьют.

– Ночёвку в доме у женатого мужчины я уж как-нибудь переживу, – со вздохом сказала я, поскольку условности и правила приличия в данный момент были последним, что меня тревожило. – Почему ты думаешь, что убить хотели меня?

– Потому, что актрису убили в твоей гримёрной. На то, чтобы наслать проклятие, много времени не надо. Если она была там, убийца мог решить, что это ты, проклясть и скрыться, особо не всматриваясь.

Предположение, что целью нападающего была именно я, мне удалось принять на удивление спокойно – возможно потому, что за последний месяц меня пытались убить так часто, что я сбилась со счёта. Но возражать не стала, и остаток поездки прошёл в тишине. Каждый был погружён в свои мысли. Я размышляла, что на самом деле Маргарет могла делать в моей гримёрной. Джеймс же выглядел сосредоточенным и напряжённо над чем-то раздумывал. Вид у него был какой угодно, только не спокойный, и я невольно задалась вопросом, что за нелёгкие думы его одолевали.

Карета остановилась у двухэтажного особняка. Названия улицы я не разглядела, но это был один из благополучных районов Лондона, где жила знать. До недавнего времени, будучи мисс Барнс, я жила примерно в таком же. В доме я постаралась выглядеть спокойной и незаинтересованной, хотя мне до смерти хотелось узнать, как жил Джеймс, какая обстановка его окружала ежедневно. Материализовавшемуся из воздуха дворецкому Джеймс отрекомендовал меня как свою гостью и велел подготовить гостевую спальню. Я исподтишка рассматривала картины и скульптуры в холле, а Джеймс смотрел на эту музейную обстановку как на нечто совершенно обыденное.

– Пойдём, я провожу тебя, – он протянул мне руку, но в этот самый момент высокие двери сбоку распахнулись, и перед нами появилась Розмари. Сегодня на ней не было ни украшений, ни дополнительных изысков в одежде, и выглядела она так, будто её только что оторвали от чисто домашнего досуга.

– Джеймс? Ты рано. Неужели спектакль закончился так бы… – тут она осеклась, заметив меня, и в тот момент мне было отчётливо понятно, что моё появление подействовало на неё, как красная тряпка на быка. Сперва она даже произнести ничего не могла от возмущения, только беззвучно хватала ртом воздух, как вытащенная на сушу рыба.