Волшебные искры солнца

– Хорошо, – медленно проговорила я, пытаясь понять, как правильнее поступить. – Давай встретимся.

– А где и когда, Анастасия Владимировна? – оживилась Мира.

– Я пришлю тебе адрес. В шесть часов вечера. Сможешь?

– Да, конечно! – обрадовалась она. – Мы придем!

– Кто это – мы?

– А, я одна, не переживайте. Да отстань ты, – шикнула она вдруг.

– Да я и не пристаю, – задумчиво ответила я.

– Ой, это я не вам, Анастасия Владимировна, это я своей собаке. Знаете, у меня такая есть маленькая, вредная и приставучая шав… то есть собака, и она мешается! Тогда я буду ждать адрес! – сказала Мира обрадованно. – Спасибо! И извините еще раз.

Я попрощалась с ней и прервала звонок. Чуть подумала и написала Мире адрес Ярослава, рассудив, что если Мира, которой вдруг предположительно известна наша тайна, придет ко мне, это вызовет подозрения у магов, установивших за нами круглосуточное наблюдение. Однако если она придет к Ярославу, это будет вполне естественно. Мало ли к кому она пришла. Может быть, к его брату или к маме.

Выдавать наш с Ярославом один на двоих секрет адрианитам я категорически не хотела. И браслет этого не хотел.

Университет встретил меня привычной тишиной на этажах – в это время шли пары. Я уже продумала в голове, что скажу Борису Арнольдовичу, главе нашей кафедры, как вдруг встретила его супругу – Диану Вячеславовну, женщину строгую и даже придирчивую, от которой порою хватались за голову не только студенты, но и коллеги. Уж она-то точно не упустит момент, чтобы отчитать меня за пропуски. Нет, я понимаю, что это моя вина – вообще-то, меня едва не убили, однако рассказывать об этом на работе я не могу.

– Здравствуйте, Диана Вячеславовна! – улыбнулась ей я, готовясь к самому худшему.

– Настенька, – вдруг расплылась в улыбке она, – здравствуйте! Вы уже выздоровели?

– Да, – ошарашенно пробормотала я.

– Может быть, вам взять полноценный больничный? А то отлежались несколько дней дома и все. Гуравирус – опасное заболевание. Может дать осложнение.

– Что? – переспросила я. – Какой вирус?

– Гуравирус, – с достоинством откликнулась Диана Вячеславовна. – Лаборантка сказала, что вы заболели гуравирусом. Очень неприятное заболевание. Помню, когда я им болела, у меня температура была под сорок. Даже «Скорую» пришлось вызывать. А у вас температура поднималась?

– Поднималась, – пробормотала я, точно понимая, что без магии со стороны Арины не обошлось – мне даже казалось, что я кожей ощущаю присутствие волшебства, накинутого сетью на Диану Вячеславовну. Только, черт возьми, что еще за гуравирус?

– И как, сбивалась? – не отлипала от меня заколдованная Диана Вячеславовна.

– С трудом, – тихо ответила я.

– А сейчас у вас какое самочувствие? Хряки не прилетают? Лапу сосать не хочется? Мне после сна очень хотелось, – поделилась со мной ставшая сверхзаботливой преподавательница.

У меня из груди вырвался истерический смешок, который ею, судя по всему, был принят за кашель. Это что еще за бред? Хряки, лапы… Арина что, издевалась над ней? Что она там наколдовала?

– Нет, все хорошо, уже не хочется, – осторожно отозвалась я.

– А вы попробуйте железное варенье и спать на потолке, – посоветовала Диана Вячеславовна. – Очень помогает. И главное, нас не заразите.

После этих слов она ушла, а я осталась стоять столбом посреди пустого коридора. Гуравирус.

Не зная, то ли плакать, то ли смеяться, я поспешила к кафедре. Там никого не было – кроме того, кто-то оставил ее открытой, мало того, еще и окно не захлопнул, хотя сколько раз Борис Арнольдович ругался из-за этого.

Я было направилась к окну, из которого дул наполненный осенним запахом листьев холодный воздух, как вдруг услышала странный звук.

То ли громкий вздох, то ли слабый стон.

Застыв на месте, я попыталась понять, что это за звук и откуда он доносится.

Стон повторился. Я тотчас оказалась около дальнего стола – там, за ним, сидел, прислонившись к стене, Карл Ротенбергер.

Глаза закрыты, длинные темные волосы спутаны, белая рубашка пропитана кровью – где-то уже засохшей, где-то – алой. Его грудь тяжело опускалась и поднималась, и с приоткрытых губ снова сорвался стон, наполненный болью.

Немец был ранен. И судя по всему – тяжело.

Сначала был ступор. Я просто стояла и смотрела на Карла, не зная, что делать и как помочь. Потом – страх. Этот человек, возможно, хотел меня убить. И не только меня – моего Ярослава. Затем – нерешительность. Я понимала, что должна помочь Карлу, но он, возможно, снова попытается навредить нам. Не спасу ли я своего убийцу? После этого пришло отчаяние. Я не могла смотреть на то, как кто-то умирает на моих глазах – маг или человек. И в самую последнюю очередь появилась решительность – после еще одного стона.

Я должна ему помочь. Я не могу быть в стороне. Не могу быть убийцей своего убийцы.

Опустившись на колени перед Карлом, я проверила его пульс – он был, но частил так, словно немец пробежал марафонскую дистанцию. Убедившись, что он жив, я стала звонить в «Скорую». Получилось это не сразу, да еще и диспетчер долго выясняла, что случилось с Карлом.

– Я не знаю, что с ним, он просто истекает кровью, – отрывисто сказала я. – Ему срочно нужна помощь.

Мне пообещали, что помощь скоро будет, и я отключилась.

Карл вдруг открыл невидящие глаза, словно покрытые тонкой мутной пленкой. И схватил меня за руку – его пальцы оказались на удивление цепкими. Боже. Он пришел в себя.


– Карл, что с вами? – на немецком спросила я. – Карл! На вас кто-то напал? Что случилось?

– Я совершил ошибку, моя Королева, – хрипло сказал он, глядя на меня и явно не видя. Или видя кого-то другого. – И я искуплю ее кровью.

Его глаза снова закрылись, на лицо легла тень, и я вдруг подумала, что он сейчас умрет. Вот прямо сейчас. На моих руках.

На меня навалилось отчаяние. Господи, нет, я не хочу, чтобы он умирал.

«Хозяйка, ты можешь помочь, ты можешь помочь», – зазвенел в голове голос тысячи трав.

«Как?» – мысленно спросила я.

«Ты знаешь способ».

«Активировать тебя? Я не могу. Иначе ты станешь заметен магам, и все поймут, что я – твоя Хранительница. Август запретил мне делать это».

«Но ведь не обязательно съедать весь пирог разом. Можно просто чуть-чуть откусить», – ответил мне браслет. Среди голосов разнотравья особенно четко вдруг стал выделяться женский и звонкий голос.

Я вспомнила, как браслет защитил меня от нападения Арнольда и как поднял меня в воздух, нарушив законы физики. Как объяснил Август, при этом активировалась лишь крохотная часть, что было не слишком критично. Правда, там, в особняке, меня прикрывали и его защитные чары, а здесь их нет, но…

«Он скоро умрет, – грустно сказал браслет. – Оживить мертвого я не в силах, а помочь раненому могу».

«Что нужно сделать?» – решилась я, глядя на бледное лицо Карла. Он так и не отпускал мою руку.

«Ты знаешь. Слова и желание».

«Но если меня засекут эти чертовы маги?» – в панике спросила я. Умирать от их рук не слишком хотелось.

«Поблизости лишь твои Протекторы, хозяйка. Других нет, другие не поймут».

Боже, что делать? Как поступить? Спасти Ротенбергера или?..

Впрочем, колебалась я недолго. И активировала браслет, который стал и моим даром, и моим проклятием. Сказала про себя три слова: «Белые искры снега», – и попросила помочь немцу, истекающему кровью.

Сначала ничего не происходило, и я даже решила, что, возможно, все же страдаю каким-то психическим заболеванием, посылающим мне иллюзии одна заковыристее другой.

Однако тотчас все поменялось.

Воздух стал горячее, очертания предметов начали расплываться, подул горный ветер, который снес с чьего-то стола листы. Словно подчиняясь чьему-то приказу, я вытянула руку над лежащим Карлом.

Браслет вспыхнул алым – будто его лизнуло пламя. И стал пульсировать. От него к Карлу отходили серебряные искрящиеся волны и растворялись в его неподвижном теле. Я словно сторонний наблюдатель следила за этим волшебством и почему-то думала о том, что будет, если кто-то сейчас войдет на кафедру. Что я отвечу? Как буду объясняться?

А потом все неожиданно прекратилось, и я едва не упала прямо на Карла от внезапной слабости.

Немец вдруг снова открыл глаза – теперь его взгляд был осмысленным и ясным. Он увидел меня и прошептал:

– Анастасия…

– Все хорошо, врачи скоро будут! – ответила я на немецком, торопливо пряча руку с браслетом за спину – инстинктивно. – Держитесь, Карл! Слышите меня? Держитесь!

Он улыбнулся и снова потерял сознание. И в это же время на кафедру начали заходить коллеги – началась паника. Кому-то даже стало плохо от вида крови, кто-то попытался выяснить у меня, что случилось.

Карл не отпускал мою руку до тех пор, пока не приехала «Скорая помощь». Вцепился в нее так, будто бы от того, держу я его за руку или нет, зависела его жизнь. Это было безумно странно – знать, что рядом со мной умирает человек, который хотел моей смерти. Страх, жалость и желание помочь смешались во мне воедино, а браслет на руке холодил кожу. Чувствовал опасность.

После того, как Ротенбергера увезли на «Скорой», я обессиленно рухнула на стул. Воздух пропитался кровью – ее Карл потерял достаточно.

– Что случилось? Кто его так? – удивленно спрашивали друг друга сотрудники. Вся кафедра была шокирована, и все требовали у меня подробностей. Пришлось сухо излагать их.

– Когда он вообще успел прийти? – недоумевал Борис Арнольдович. – У Карла-то и занятий сегодня нет!

– Я тоже его не видела, – вмешалась Диана Вячеславовна, которая по обыкновению была в курсе всего. – Чудеса какие-то. Магия!

Знала бы она, насколько права! Карл действительно маг. Темный маг.

– Настя, вы в порядке? – обеспокоенно спросил кто-то из преподавателей.

– Да, все хорошо, – ответила я.

– Что-то вы бледненькая. Можете идти домой, вы сегодня страху натерпелись! – расщедрился заведующий кафедрой. – Идите-идите, Настенька, хлопните дома винца.

– Борис Арнольдович! – возмущенно ткнула его в бок супруга. – Что вы такое говорите? Какого винца?

– Красного, сухого, – не растерялся он. – Для здоровья весьма полезно бокальчик-другой. Идите, Настя, я вас отпускаю.