Волкодавам виза не нужна

Не исключено, что они по ошибке Юрия Прокопьевича попали в другой горизонт, или же Стерх что-то напутал, вручил не ту карту. Вернее, не он, а те люди, которые выдавали ему ее. Выяснить это внизу возможности не было.

Чтобы удостовериться в своей правоте, Сергей Ильич даже посветил фонарем на карту. Нет, ничего похожего на ответвление, да еще под таким острым углом, здесь не было. Дальше волкодавам должны были встретиться боковые штреки. Но они располагались перпендикулярно горизонту и были отмечены крестом, означающим, что прохода там нет.

Однако исследовать тоннель, не отмеченный на карте, Лесничий не стал, даже задерживаться перед ним не пожелал. Он посветил фонарем и убедился в том, что арматурные прутья по краям отогнуты. Между ними и гнилой деревянной стеной вполне мог пролезть человек. Этот факт обеспокоил Сергея, но время подгоняло его.

Группа продолжила движение вперед. Компас под землей работал, кажется, вполне нормально, если проверять его, глядя на карту. Он показывал, что движутся спецназовцы в нужном направлении. Каждый поворот горизонта совпадал с тем, что было обозначено на карте. Это внушало командиру умеренный оптимизм.

Между собой они переговаривались шепотом, не отключая аппарат усиления слуха, хотя надобности в нем не было, поскольку коммуникационная система «Стрелец» обеспечивала устойчивую связь внутри группы. Но пока особой необходимости в общении не было. Даже разговорчивый Величко под землей выглядел угнетенным и помалкивал.

Скоро группа вышла на участок, где потолок полностью провалился. Проходить по горизонту дальше волкодавам пришлось с риском для жизни. Не было никакой гарантии в том, что люди не угодят под обвал, когда будут проходить под этим местом. Поэтому офицеры передвигались с кошачьей осторожностью, слегка пригнувшись, в готовности совершить резкий рывок в любую безопасную сторону, стоит только чему-то над головой угрожающе зашевелиться.

Разговоров они вообще избегали. Даже не стали обсуждать присутствие двух наглых гигантских крыс, которые спокойно сидели впереди и наблюдали за приближением людей. Когда расстояние до них составляло уже около пяти метров, твари все же проявили свое естественное и в корне правильное недоверие к людям. Они получили удары по глазам яркими лучами тактических фонарей и убрались в кромешную антрацитовую темноту решительными и энергичными скачками.

К радости спецназовцев, сложный и опасный участок горизонта не был продолжительным. Скоро они снова могли смело и достаточно быстро идти по шпалам между рельсами.

Волкодавы отклонялись в сторону только тогда, когда на их пути появлялась очередная вагонетка. Почему шахтеры бросили их здесь, никто из офицеров не знал. Скорее всего, не смогли вывезти из-за обвала, а расчищать линию путей посчитали опасным делом. Списать имущество с баланса было куда проще. Естественное советское решение.

Так они миновали несколько боковых ответвлений, точно указанных на карте. Это уже говорило о том, что горизонтом спецназовцы не ошиблись, да и карта тоже соответствовала месту. Только в самом начале кто-то забыл или не стал по какой-то непонятной причине указывать ответвление горизонта. Такой вот факт не давал покоя Лесничему, мешал думать. Ему хотелось точно знать, куда вел этот путь.



– Куревом пахнуло, – внезапно прошептал Кравченко, идущий первым.

Сергей Ильич потянул носом. То же самое сделал и Величко. Но ни тот, ни другой ничего не почувствовали.

– Не уловил, – тихо проговорил Величко. – Но у меня нюх не самый лучший на свете. Поэтому гарантию дать не могу.

– Я на свой нюх никогда не жаловался, – сказал Лесничий. – Но тоже ничего не уловил.

– Волной пролетело и пропало. – Кравченко даже ладонью перед носом помахал, словно желал показать, как оно происходило. – Но запах был. Точно.

На голове Лесничего была вязаная шапочка, подбитая для тепла собачьей шерстью. Он двумя пальцами выдрал несколько волосков, поднял их перед глазами и посветил фонарем, определяя циркуляцию воздуха, который кожей не ощущался, но мог идти только спереди или сзади.

– Ветер в харю, – непонятно чему радуясь, за командира сказал Величко, наблюдающий за действиями Сергея Ильича, и сразу посмотрел вперед.

Но светить туда фонарем он не стал. Сообразил, насколько это может оказаться опасным.

Опустили лучи своих фонарей под ноги и оба старших лейтенанта.

– Через тридцать метров – крутой поворот налево, – предупредил Лесничий. – Выдвигаемся в темпе. Предельно тихо. Осторожнее со светом.

Величко и Лесничий сразу доверились нюху Кравченко. Если спецназовец что-то сказал так уверенно, то это значило, что он не шутит. Надо немедленно принять какие-то конкретные превентивные меры. Так говорил боевой опыт всех членов группы волкодавов.

Как оказалось, предосторожность не была излишней. Группа не успела еще добраться до поворота, когда правая стена осветилась лучом мощного фонаря. Кто-то передвигался им навстречу.

Это не могли быть шахтеры, поскольку они не работали, да и не могли бы позволить себе курить в шахте. Появление под землей бойцов из батальона Стерха тоже исключалось. Иначе их командир знал бы, что они здесь.

Значит, это мог быть только противник. И не имело значения, какой именно – отоспавшиеся и оклемавшиеся «дикие гуси» или укропы.

А усилитель слуха уже доносил звуки чьих-то шагов. Вообще-то так шлепают перепончатыми лапами настоящие гуси. И дикие, и домашние, но натуральные, из птичьего роду-племени. Хотя бывает, что и люди имеют гусиную походку. Лесничий знал, что такие персонажи, как правило, сильно сутулятся.

– Занимаем позицию, – прошептал командир в микрофон коммуникатора.

Он не оборачивался, но почувствовал, как сместились к противоположным стенам оба его помощника.

– Стрелять опасно, – проговорил Сергей.

– У нас оружие с глушителями, – напомнил Кравченко. – Не должно быть осложнений. А промахиваться мы не будем.

Честно говоря, Сергей Ильич не знал, насколько опасен в горизонте выстрел из оружия с глушителем. Вроде бы резкого звука, а значит, и сотрясения воздуха не будет. С другой стороны, предположить можно всякое. Лучше поостеречься.

– Приготовить лопатки! Стрелять только в случае, если их больше шести. С двумя на одного мы справимся. Дожидаемся! – приказал Сергей Ильич.

Раньше, в первых боевых операциях, у него сильно стучало сердце. Значит, было волнение, хотя сам он его не ощущал. Обычно оно мешает думать, а сердцебиение – нет.

Но потом он привык к подобным ситуациям и даже забыл про учащенное сердцебиение. Сейчас, прислушиваясь к себе, Сергей Ильич ощущал только холодное спокойствие. То самое, которое нарабатывается с опытом, позволяет в самых сложных ситуациях думать быстро и правильно, действовать решительно.

Стена, на которую и до этого падал луч фонаря из-за поворота, стала вдруг освещаться еще ярче. На ней отчетливо выделялись четыре точки.

Рука Лесничего скользнула за спину и отстегнула клапан малой саперной лопатки. Это испытанное оружие спецназа обычно затачивается до такого состояния, чтобы лопаткой можно было бриться.

То, что в стену светили четыре фонаря, еще не говорило о том, что противников именно столько. Их могло быть и больше. Просто другие направляли лучи себе под ноги или же вообще не включали свои фонари.


Сергей Ильич выбрал позицию не за вагонеткой, которая стояла на рельсах, а в стороне, в двух шагах от Величко. На вагонетку обязательно направятся лучи нескольких фонарей. Тогда есть риск оказаться освещенным. Это, конечно, сразу даст противнику возможность открыть огонь на поражение и под его прикрытием скрыться за поворотом.

Что будет дальше, никому не известно. Потому что автоматная стрельба вполне в состоянии вызвать обвал в горизонте. Не факт еще, что он накроет врага. Может и на спецназовцев обрушиться или между группами, перекрыв дорогу. Поэтому лучше переждать приближение противника в стороне, дать ему отойти от поворота, чтобы исключить возможность побега.

А в том, что приближался именно противник, сомнений у старшего лейтенанта не имелось. Никому другому здесь делать было нечего.

Недаром комбат Стерх удивлялся, говорил, что не знает, как проникают на территорию, подконтрольную его батальону, разведывательно-диверсионные отряды национальной гвардии. Все возможные пути были перекрыты, а они тем не менее проходили. Скорее всего, так же вот, через заброшенные старые шахтные горизонты.

По большому счету хорошо было бы пропустить эту группу мимо себя, а потом отследить ее на поверхности. Но на выходе в шахтный ствол спецназовцев поджидал Юрий Прокопьевич. Диверсанты наверняка убьют его.

Однако в голову Лесничему тут же пришел еще один вопрос. Клеть обычно стоит наверху, а ручная лебедка снята с нее. Как же тогда диверсанты поднимаются на поверхность?

Ответ пришел сам собой: проход, не отмеченный на карте. Ведь не шутки ради кто-то отгибал не самые мягкие прутья арматурной сетки. Значит, там есть выход. Бандиты пойдут туда.

У Сергея опять появилась мысль пропустить их и отследить. Если они двинутся в другую сторону, то можно будет продолжить преследование. Если же направятся к шахтному стволу, то придется сразу атаковать их и уничтожить.

Еще Сергей Ильич помнил, что на поверхности стоит автобус с водителем. Бандиты наверняка пожелают получить такой транспорт. Подвергать риску человека, сидящего за рулем, тоже было неразумно. Атаковать противника при попытке захватить автобус – какой тогда вообще смысл в преследовании и отслеживании?!

Все эти мысли быстро промелькнули в голове старшего лейтенанта. Решение было принято до того, как противник показался из-за поворота. Атаковать и уничтожить здесь. Тем более что усилитель слуха уже доносил тихий разговор, который велся на украинском языке.

Терпеть пришлось недолго. Обычно ожидание сильно утомляет. Но так происходит, когда ты не знаешь времени появления противника, вообще не в курсе, подойдет он или нет. При этом боец вынужден постоянно сохранять повышенное внимание и прислушиваться к каждому звуку, доносящемуся с нужной стороны.

Усилители слуха помогали волкодавам ощущать приближение противника. Можно было выделить даже отдельные шаги. Вот кто-то споткнулся и громко выругался.

Потом послышался какой-то удар. Видимо, высунулась любопытная крыса, и кто-то из укропов запустил в нее камнем, угодившим в гнилую доску.

Наконец-то из-за угла ударили лучи. Четыре фонарика светили вперед. Еще три – под ноги идущим. Но врагов было, скорее всего, больше, чем семеро. Где-то позади смутно угадывались в темноте другие фигуры.

Похоже было, что шли представители нацгвардии. Черные мундиры носят только они.

– Внимание! Отставить лопатки! – прошептал командир в микрофон. – Отстрел начинаем с замыкающих.

Эту последнюю фразу Сергей Ильич мог бы и не говорить. Офицеры и сами знали, в кого следует стрелять в первую очередь, чтобы не дать противнику возможности убежать или спрятаться. Такова обычная тактика ведения боя спецназом.

Лесничий включил тепловизионный прицел своего автомата и сразу нашел в темноте еще три фигуры. Значит, бандитов всего десяток. Для опытных стрелков, находящихся в засаде, это не много.

Движением большого пальца правой руки Сергей опустил предохранитель на градацию автоматического огня, нашел цель и спросил:

– Все готовы?

– Готов, – прозвучал ответ.

– Готов.

– Поехали. Беглым!..

Выстрелы не грохотали. Противник даже на такой короткой дистанции мог слышать только лязганье металла. Сделать затвор автомата бесшумным пока никому из мировых оружейников не удавалось.

Бандиты не сразу поняли, что это за звук, а потом было уже поздно. Трое укропов, оставшихся на ногах, бросили свои включенные фонари, резко развернулись и попытались добежать до поворота. Когда жить хочешь, будешь со всей мочи нестись даже в темноте. Но пуля всегда летит быстрее любого бегуна, даже самого тренированного. До поворота добежали все трое, но ни один не успел за ним скрыться.

Спецназовцы встали, чтобы подойти поближе. Они на всякий случай держали оружие наготове, и старшему лейтенанту Кравченко пришлось сделать последний выстрел.

Один из бандитов оказался только ранен. Он встал на колени и поднял руку над головой. Пуля свалила его, но через пару секунд раздался взрыв гранаты.

Тут же что-то затрещало, заскрежетало.

– Назад! – выкрикнул Лесничий, сообразив, что происходит. – Бежим!..

Теперь уже не было смысла прятать от кого-то лучи фонарей. Волкодавы на бегу переключили их на широкий рассеивающийся свет. Они неслись, почти летели в обратную сторону, к шахтному стволу, и слышали, как за спиной, пытаясь догнать их, рушатся потолки и валится на рельсы порода. Обвал работал по принципу домино.

Офицеры уже приближались к памятному опасному месту, где были бы вынуждены резко сбросить скорость. Только теперь обвалы прекратились. Лишь одно облако сырой пыли пыталось угнаться за людьми.

– Горизонт нас все же выпустил, – констатировал факт Величко. – Я уж не надеялся. Бежал и думал, как же хреново так глубоко под землей лежать будет.

– Выпустит, только когда на поверхности будем, – не согласился Кравченко.

Волкодавы осмотрели один другого при свете фонарей и невольно засмеялись. Они сейчас были похожи на классических шахтеров, фотографии которых любила когда-то публиковать на первых полосах советская пресса. Лица офицеров были черными от пыли, светились только глаза и зубы.

– Ладно. Величко не одобрял глубину могилы, а ты, Александр Аркадьевич, о чем думал?

– О маме. Как она без моей финансовой помощи на свою минимальную пенсию жить будет. В принципе, у нас в Одессе это невозможно. Сейчас там вообще неизвестно что творится. Пока я на зоне был, маме жена помогала. А без меня как будет?

У самого старшего лейтенанта Лесничего мысли были, как он сам считал, неестественными и неподходящими. Сергей думал о том, сколько людей придется Иващенко просить у Стерха, чтобы заменить их троих. Он мысленно укорил себя за то, что не вспомнил о жене и сыне, с которыми мог бы больше не увидеться. Но таким, видимо, сделала его служба и чувство ответственности, воспитанное ею. Сергей Ильич и в самый критический момент оставался прежде всего командиром группы волкодавов.