Во всем виновата книга

Сержант Тобиас слабо улыбнулась.

– Следы на пыли, – пояснила она. – Если бы со времени последней уборки мистер Уильямс сам вытаскивал то одну книгу, то другую, следы выглядели бы иначе. А здесь следы на каждой полке, и все свежие. Чем торгует ваш книжный магазин, мистер Данфорт? Как выглядит ваш самый дорогой товар?

Монти пробрал холод, кофе показался горьким на вкус. Ответ может быть только один, если только не солгать. Мысль о том, чтобы скрыть правду, мелькнула у него в голове и тут же испарилась.

– Обычно это редкая книга, иногда рукопись или прижизненное издание, часто – первоиздание. Они могут стоить тысячи, даже десятки тысяч долларов. Бывает, к нам попадает старинный манускрипт, порой украшенный миниатюрами.

Сержант не сводила с Монти пристального взгляда.

– Ну а сейчас? – настаивала она.

Монти набрал в легкие побольше воздуха и выдохнул:

– А сейчас это древний свиток, обнаруженный мной на дне коробки с обычными книгами. Коробка – часть имущества, которое распродают.

– Древний? – перепросила сержант. – Насколько древний?

Что она может знать о книгах? Скорее всего, ничего. Для нее Вторая мировая – уже глубокая древность.

– Мистер Данфорт?

– Возможно, свиток времен Христа, – выдавил он. Прозвучало до ужаса театрально.

Женщина проявила живой интерес:

– Неужели? И на каком языке? Латынь? Древнееврейский? Арамейский?

– Похоже, арамейский. Видимо, это очень важная вещь: уже трое пытались купить у меня этот свиток. А я даже не успел его датировать.

– Но уже выставили на продажу?

В голосе сержанта прозвучало осуждение.

– Вовсе нет, – возразил Монти. – Не выставил. Я понятия не имел, что кто-то знает о свитке. И не уверен, что текст арамейский. Мой друг кое-что понимает в этом и разобрал несколько слов: это он сказал насчет арамейского. Мне все еще нужен эксперт.

– У вас есть соображения относительно содержания свитка? – продолжала расспрашивать сержант. – И материала? Пергамент или велень? Какова его длина?

Монти слегка отшатнулся:

– Почему вы спрашиваете об этом?

На лице сержанта появилась улыбка, мягкая и гордая.

– Мой отец – Эли Тобиас. Специалист по древним арамейским рукописям. Мы сразу подумали, что мистера Уильямса убили из-за редкой книги. Поэтому мне и поручили вести расследование.

– Ясно, – вздохнул Монти. – Трое разных людей являлись ко мне и просили продать рукопись, предлагая все, что я пожелаю. А я не могу даже снять копию со свитка. В него словно… вселился кто-то.

– Тогда вам точно нужен эксперт, – заявила сержант. – И скорее всего, не один. А кто-нибудь из этих людей объяснил, что это за свиток и почему он им так нужен?

Монти пересказал свои разговоры со всеми тремя. Женщина слушала внимательно, не перебивая. Закончив, Монти уставился на нее поверх чашки с остывшим кофе.

– Держите свиток в надежном месте, мистер Данфорт, – сказала она. – Мы отправим к вам двоих экспертов завтра или послезавтра. Думаю, мы установим причину гибели несчастного мистера Уильямса. И пожалуйста… пожалуйста, будьте осторожны.

Монти пообещал, что будет, и, пошатываясь, вышел на улицу. Затем он вернулся в Кембридж и трудился в магазине до самого вечера. Занеся в каталог последние поступления из собрания Гревилла, он решил пойти домой и поужинать, а потом позвонить Хэнку и сообщить последние новости. Разговоры с Хэнком все-таки очень успокаивают. Его здравый смысл – как глоток свежего воздуха: помогает проветрить мозги и выдуть оттуда всякую застарелую дурь.

Оказалось, что пока Монти сидел в магазине, на улице прошел сильный дождь, а он и не заметил. Сточные канавки переполнились, под ногами кое-где хлюпало. Слава богу, он вышел из магазина в удачный момент, а то промок бы до нитки. На востоке небо уже темнело, а на западе полыхало красным. Значит, завтра будет погожий денек, если, конечно, верить всем этим старинным погодным приметам.

Монти свернул за угол, и в лицо ему ударил солнечный свет. На мгновение он зажмурился, а когда открыл глаза, замер, точно пришибленный. Асфальт был залит кровью. Повсюду лужи крови – алые, сверкающие. В сточных канавках журчала кровь.

Монти оцепенел от беспредельного, всеохватного ужаса.

Из-за угла вылетел велосипедист, затормозил, развернулся поперек дороги и задел Монти. Тот бухнулся наземь, ушибся, ободрал кожу. Несколько мгновений было невозможно дышать: легкие отказывались впускать воздух. Наконец ему удалось сделать вдох; боль не проходила, в голове туманилось. Монти кое-как поднялся на колени.

К нему спешила чрезвычайно встревоженная старушка.

– Все хорошо? – с беспокойством осведомилась она. – Ох уж эти мальчишки. Носятся как угорелые. И хоть бы остановился. Вы ничего себе не повредили?

Она протянула руку, помогая ему встать. Правда, старушка выглядела слишком хрупкой, чтобы полагаться на ее помощь. Монти поднялся на ноги и, к своему удивлению, обнаружил, что, оказывается, ничего себе не сломал. Разве что вымок, свалившись в канаву с дождевой водой, и весь перепачкался. Рукава куртки, манжеты рубашки, брюки были хоть выжимай. А на ладони красовалась кровавая полоска.

– Спасибо, все в порядке, не волнуйтесь, – ответил он. – Наверное, я сам виноват: стоял посреди дороги. Просто… задумался.

Никакой крови не было и в помине – асфальт как асфальт, в закатных лучах поблескивают обыкновенные дождевые лужи. Хэнку о видении, пожалуй, рассказывать не стоит. Тот любит повторять, что все эти сверхъестественные явления просто плоды буйного воображения. Человеческие страхи, которые фантазия превращает в реальность.




С Хэнком он тем не менее встретился. Пришел домой, принял душ, переоделся, поужинал как следует. А потом явился Хэнк, и выяснилось, что он тоже встревожен не на шутку.

– Ты понял, почему его нельзя сфотографировать? – спросил Монти. Друзья сидели за поздней чашкой кофе и тешили себя шоколадками с мятой.

– Нет, – признался Хэнк с горькой улыбкой. – В кои-то веки логика меня подводит. В голову не приходит ни одного разумного ответа. Подозреваю, есть какое-то объяснение тому, что эти трое проведали о свитке еще до объявления о продаже. И если уж они умудрились отыскать тебя, то беднягу Роджера выследили без труда. Монти…

– Что?

– Нам нужно разобраться с этим прямо сейчас. Не сочти меня паникером, но если они убили Роджера из-за свитка, то и с тобой церемониться не станут.

Тьма, что разрасталась в сознании Монти, внезапно обрела облик. Его обдавало жаром, словно тело уже лизали языки пламени.

– Я не знаю, какую цену выставить, – удрученно произнес он. – И зачем только я нашел эту штуковину? Сержант Тобиас сказала, что на неделе придет ее отец и посмотрит на свиток. Но что, если они не станут ждать? Или не захотят платить назначенную цену? Наверное, надо сказать адвокатам Гревилла, как думаешь?

– Нет, – покачал головой Хэнк после минутного размышления. – Ты сам говорил, что Роджер купил книги по дешевке на аукционе. Теперь это твое собрание, а не Гревилла. Но ты прав: нельзя дожидаться оценки. Это займет немало времени, особенно если тот ученый прав. В этом случае свитку нет цены.

– Но что же мне делать? – гнул свое Монти. – Передать рукопись Британскому музею?

Хэнк прикусил губу.

– Ты всерьез считаешь, что епископ или Гарретт позволят тебе это сделать? Как по-твоему, кто из них убил Роджера?

Монти закрыл глаза и запустил руку в волосы.

– Понятия не имею, – честно ответил он. – Кто-то из них. Хэнк, что же мне делать?

Хэнк надолго погрузился в молчание.

Монти ждал.

Наконец Хэнк заговорил, медленно и очень тихо:

– Думаю, мы не можем ждать, Монти. Не знаю, что это за свиток, но в нем явно скрыта великая сила. Чем бы это ни было и что бы о нем ни рассказывали, сила эта существует, и она чрезвычайно опасна. Роджер уже мертв. Мы должны покончить со всем этим до того, как за свиток возьмутся эксперты. Для начала подумай вот о чем: вряд ли епископ, или кто он там есть, позволит экспертам прикоснуться к нему. Его задача – купить свиток и уничтожить его, чтобы никто никогда не узнал о его содержании: ни один эксперт, ученый, простой обыватель и, самое главное, ни один прихожанин.

– А что с Гарреттом? Что он думает о свитке и чего хочет? – спросил Монти.

– Не знаю, кто он такой, но у меня есть безумная мысль на этот счет. Может, конечно, я совсем сбрендил. Гарретт хочет заполучить свиток, чтобы пересмотреть приговор истории.

– И что нам делать? – снова спросил Монти, ловя взгляд ясных голубых глаз Хэнка.

– Объяви всем, что готов встретиться с ними в доме Роджера и провести там аукцион. Только для троих.

– Но у меня же нет адресов и телефонов, – напомнил Монти.

– Зато есть колонка объявлений в «Таймс», – просто сказал Хэнк. – И потом, они могут выяснить по своим каналам. Странно, правда, что они промахнулись и стали искать свиток не там, где нужно.

– В смысле? А, ты… о доме Роджера? Ну да, почему они отправились туда? Почему убили его? Ведь он знать не знал об этом свитке!

– А на коробке со свитком стоял его адрес?

Перед мысленным взором Монти тут же возникла этикетка на коробке.

– Да, точно. Его адрес…

– Вот тебе и ответ. В тот момент они не сообразили, что Роджер был болен и в магазине не появлялся. Решили, что он взял свиток домой.

– Но как они вообще пронюхали о свитке? – допытывался Монти.

– Тут мне ответить нечего, – развел руками Хэнк. – Я не верю в привидения из твоих рассказов. Правда, в привидениях нет ничего сверхъестественного: все можно объяснить фактами или игрой больного воображения. Но я признаю, что существуют вещи, которые я не в силах объяснить. И еще я допускаю, что это может быть связано со злом… С необычным злом, воплощенном в чрезвычайно могущественном человеке. И проявления этого зла нам пока непонятны.

– Вот спасибо, – язвительно пробурчал Монти. Может быть, даже чересчур язвительно – слишком уж он был напуган. Но Хэнк пропустил сарказм мимо ушей.

– Размести в колонке объявлений «Таймс» что-нибудь в этом духе: «Всем, кто желает приобрести древний свиток. К сожалению, копирование невозможно. Аукцион начнется в девятнадцать часов в доме ныне покойного владельца магазина. Ответа не требуется». Те, кому надо, откликнутся.

У Монти пересохло в горле, язык почти намертво прилип к гортани.

– И что тогда? – прохрипел он.

– Запрем свиток здесь, а сами будем ждать в доме Роджера, – ответил Хэнк. Лицо у него сделалось белее простыни, а в глазах угадывался страх.



К семи часам Хэнк и Монти были в гостиной у Роджера. Оба слишком нервничали, чтобы спокойно сидеть в кресле. Хэнк стоял у окна, рассматривая садик на заднем дворе, а Монти мерил шагами комнату – от центра до окон на улицу и обратно. Едкий запах дыма все еще не выветрился. Электричество вышло из строя во время пожара. Когда в гостиной начал сгущаться мрак, Хэнк чиркнул спичкой и зажег принесенную с собой керосинку.