Во всем виновата книга

Жизнь несправедлива. Тэсс Монаган с маленькой дочкой в детской переноске не замечал никто, кроме мужчин: те глазели на малышку, прильнувшую к материнской груди, и отпускали комментарии: «Вот это козырное место!» и все в таком духе. А вот когда переноску с Карлой Скаут носил Ворон, человечество таяло от умиления – по крайней мере, его прекрасная половина. В следующую субботу Ворон стоял у книжного, стараясь быть вежливым с женщинами, воркующими вокруг него, а на самом деле проверял, не случится ли чего-нибудь похожего на то, что неделей раньше видела Тэсс. Как и неделю назад, в разгар «часа чтения» появился Тейт с шестью коробками в тележке.

«Пока ничего не роняет», – пришла эсэмэска от Ворона.

«Черт подери! – подумала Тэсс. – Может, Тейт достаточно умен, чтобы делать это в разные дни, хотя Мона уверена, что кражи совершаются по субботам. Может, Мона ошиблась. Может…»

Телефон пискнул – пришла новая эсэмэска: «Забирает одну коробку с собой. Говорит, что доставил ее по ошибке. Действует ловко, я ничего не заметил».

Тэсс была с велосипедом, решив, что так проще всего преследовать человека в Северном Балтиморе в субботу. Доставщик, даже сомнительный и работающий по выходным, должен часто останавливаться. Тэсс рассчитывала, что будет ехать параллельно ему и при этом не отстанет. И она сумела нагнать Тейта, хотя у Балтиморского художественного музея едва не сбила Ходока. Так она катила, наблюдая, как Тейт объезжает магазины и выгружает одну коробку за другой, пока не почувствовала, что в ее плане есть изъян. Как определить, какая именно коробка – та самая, из «Детского книжного»?

Тэсс вздохнула и решила посвятить магазину Октавии еще одну субботу.



А потом еще одну. Потом еще и еще. Четыре субботы пролетели без всяких происшествий. Тейт появлялся, привозил коробки, ничего не путал, ничего не ронял. Но среди недели посетители спрашивали книги, которых не оказывалось: в электронной базе они числились, а на полках отсутствовали.

К пятой субботе началась предрождественская суматоха, суета в магазине усилилась. В разгар всего этого приехал Тейт и уронил коробку в дальнем углу – тот не просматривался ни от кассы, ни из ниши на террасе, где проводили «час чтения». Тэсс, ждавшая на улице с велосипедом наготове, наблюдала за происходящим благодаря «фейс-тайму» на телефоне, который Ворон держал на уровне бедер. Вдруг картинка стала слегка размазанной: Мона, посвященная в планы Тэсс, бросилась помогать Тейту. Тот отмахнулся, но на коробку непонятным образом упала поилка Карлы Скаут. Крышка отскочила, красный сок испачкал бок коробки. Ворон сфотографировал пятно и переслал в эмэмэске. Тэсс через дорогу наблюдала за тем, как Тейт грузит коробки, и запомнила, в каком месте появилось большое пятно.

Холодный день тянулся долго, а Тэсс, преследовавшая пикап, не получила ни малейшей передышки. Она даже кофе не могла выпить из боязни, что придется искать туалет.

К четырем часам начало смеркаться. Тейт покатил вверх по одному из самых высоких холмов предместья Роланд-парк неподалеку от дома Тэсс. Она с радостью подождала бы его у подножия, но было неизвестно, кому предназначалась доставка. Тэсс дала Тейту пятиминутную фору, надеясь, что он, как и большинство балтиморских водителей, не замечает велосипедистов.

Пикап припарковался у просторного особняка в викторианском стиле: изначально это был летний дом, построенный в ту пору, когда балтиморцы, проехав десяток миль, могли спастись от городской жары и духоты. Теперь, окруженный соседями стоимостью в миллион долларов, он явно переживал не лучшие времена. Кедровая дранка осыпа́лась, словно дом линял, крыша была неумело залатана, труба грозила иском об ответственности за несчастный случай. Тейт не заглушил мотор пикапа и не стал слезать с водительского сиденья. Тэсс остановилась за три дома до особняка и склонилась над велосипедом, якобы ремонтируя его. В итоге появился мужчина, хотя вышел он не из дома, а из конюшни в начале подъездной аллеи. Бывшие надворные постройки либо превратили в отдельные дома, либо снесли, а конюшня осталась нетронутой. Внутри горел свет, но больше Тэсс ничего не смогла разглядеть – дверь закрыли.

«Он похож на кого-то, – подумала Тэсс, совсем как при первой встрече с Тейтом. – Знаменитость или мы пересекались?»

По подъездной аллее шел Ходок. Рюкзака он не взял, но Тэсс узнала его: без своего обычного противовеса он сутулился пуще прежнего. Ходок пожал Тейту руку, и Тэсс поняла, почему любимец Октавии показался ей знакомым. Тейт был очень похож на Ходока – только моложе и красивее.

Тейт вручил Ходоку коробку с красным пятном, но денег взамен не получил. Как и вообще ничего. Несмотря на сумерки, Тэсс четко различала пятно. Ходок занес коробку в конюшню и закрыл дверь.

Перед Тэсс встала непредвиденная дилемма. Она могла догнать Тейта и поговорить с ним. Тейт рисковал больше других, так как мог потерять работу. Но как доказать его вину, не заглянув в коробку? Если поехать за Тейтом, то к моменту ее возвращения сюда коробка исчезнет, и доказать ничего не удастся. Надо было заглянуть в коробку.

Тэсс отправила Ворону эсэмэску с изложением своего плана. Потом она пошла на подъездную аллею, не дождавшись ответа, – Ворон наверняка попросит проявить осторожность или вызвать полицию. Но ведь дело касалось коробки с книгами из детского магазина. Неужели риск так велик?



Тэсс постучала в дверь конюшни. Прошло несколько минут. Тэсс постучала снова.

– Я вас видела! – закричала она в сумерки, то ли себе, то ли укрывшемуся там мужчине. – Я знаю, что вы там!

Прошло еще около минуты – достаточно долго, если стоишь на улице, а вокруг темнеет и холодает. Наконец дверь открылась.

– Я вас не знаю, – заявил Ходок с детской категоричностью.

– Меня зовут Тэсс Монаган. Мы немного знакомы. Вы…

Тэсс вовремя прикусила язык. Ходок ведь не подозревал о том, что он – Ходок. Тэсс слишком поздно сообразила, что его существование не может сводиться к странному хобби. Кем бы ни был этот человек, сам для себя он вовсе не Ходок. У него есть жизнь, есть прошлое – вероятно, печальное, если взглянуть на его дом и вспомнить его страстное увлечение. Но ведь он наверняка занимается не только прогулками по Северному Балтимору.

Или только ими?

– Я сама живу неподалеку и видела вас на улице. Можно сказать, что мы соседи.

Ходок молча таращился на Тэсс. Он стоял, упершись рукой в дверной проем, и Тэсс могла войти, только оттолкнув его. Тэсс чувствовала, что Ходоку это не понравится, что он не привык к прикосновениям. Как резко он отпрянул в тот день, когда она задела его коляской! В таких случаях люди обычно поворачиваются к обидчику, а Ходок повернулся в другую сторону.

– Можно войти?

Ходок опустил руку. Тэсс восприняла это как приглашение и как доказательство того, что он ничего не опасается. Ходок не выглядел человеком, который чувствует, что он виноват или не прав. Впрочем, он не знал, что Тэсс пришла сюда по следу, оставленному книгами.

Коробка с пятном от сока стояла на рабочем столе, освещенная потолочным светильником с длинным кабелем. Тэсс шагнула к коробке, стараясь не поворачиваться к Ходоку спиной. Жаль, что ей неизвестно его имя: когда Тэсс представилась, он не назвался.

– Вы позволите? – спросила Тэсс, взяв канцелярский нож, лежавший рядом с коробкой. Ей очень хотелось добраться до ножа первой.

– Это мое, – заявил Ходок.

Тэсс посмотрела на наклейку: адрес местный. Что это – уловка, на случай, если махинация откроется?

– Получатель – Уильям Кемпер. Это вы?

Кемпер вел себя странно. С другой стороны, это же она, Тэсс, заявилась к нему домой, решив осмотреть коробку, посланную ему. Наверное, он принял ее за очередную эксцентричную балтиморку. И выбрал для нее обидное прозвище – например, Любопытная Грымза.

– Может, вы откроете коробку?


Кемпер подошел к столу и открыл. Там было не меньше дюжины книг. Все с картинками, все новые. Кемпер внимательно осмотрел их.

– Вполне подойдут, – объявил он.

– Подойдут для чего?

Кемпер посмотрел на нее как на идиотку.

– Для моей работы.

– А чем вы занимаетесь?

– Творчеством.

– Парень, который привез вам книги…

– Это Тейт, мой младший брат. Он говорит, что знает место, где их отдают даром.

– Книги совершенно новые.

Кемпер равнодушно пожал плечами.

Тэсс сделала еще одну попытку:

– Зачем брат приносит вам книги?

– Говорит, так лучше, чем если бы я забирал их сам.

– Но время от времени вы все-таки забираете книги?

Кемпер ответил не сразу. Обманщик солгал бы, и глазом не моргнув. Обычный человек взвесил бы все «за» и «против»: стоит лгать или нет. Уильям Кемпер очень тщательно подбирал слова.

– Время от времени. Только те, которым я нужен.

– Книгам нужны вы?

– Книгам нужна свобода. Они так долго ждут. Целыми днями томятся взаперти. Слепому видно, что их давно никто не читал. И даже никто не открывал.

– Так вы «освобождаете» их? Вы этим занимаетесь?

Ходок, то есть Уильям, отвернулся и начал разбирать книги, которые принес брат. Разговор с Тэсс он закончил, – по крайней мере, ему так хотелось.

– Но ведь эти книги не обделены.

– Нет, но Тейт может достать только такие. Он думает, главное – картинки. Я не хочу говорить, что книги не совсем меня устраивают. Обхожусь тем, что он приносит, и пополняю запасы по мере надобности.

Кемпер вздохнул: так вздыхают старшие братья, привыкшие к проколам младших. Тэсс почему-то подумала, что сам Тейт тоже часто вздыхает.

– Уильям… вы какое-то время отсутствовали?

– Да.

Кемпер листал книги и разглядывал картинки, плохо прислушиваясь к словам Тэсс.

– Вы в тюрьме сидели?

– Это называлось иначе. – Кемпер не отрывался от страниц с картинами. – Но домой я вернулся. В конце концов, вернулся.

– Когда?

– Две зимы назад.

Что за странная манера выражаться! Манерная, в духе американских индейцев. Но для Ходока различия между временами года, видимо, были особенно важны.

– Это ваш дом?

– Наш с Тейтом. Пока мы платим налоги. Большего позволить себе не можем. Только налоги заплатить.

В этом Тэсс не сомневалась. Налоги за такую развалюху в этом районе наверняка достигали пятнадцати-двадцати тысяч в год. Только жил ли Уильям в доме? Глаза Тэсс привыкли к мраку, и она поняла, что конюшню превратили в своеобразную квартиру. Тут были и кровать, и кухонька с плитой, и мини-холодильник, и радио. Ванной Тэсс не видела, но, судя по виду Уильяма, он где-то мылся и стирал одежду.

Одного в жилище не было – книг. Ни одной книги на виду, кроме доставленных.

– Уильям, где книги?

– Там, – ответил Кемпер после секундного замешательства. Чем бы ни страдал Ходок, выражался он предельно четко.