Влюбляться лучше всего под музыку

Паша

— Прокатимся? — Говорю Майку, замечая, что Леся с коктейлем в руках направляется к нам.

Мне не хочется сейчас ехать с ней на гидроцикле, а она обязательно попросится. Чтобы избежать этого, зову с собой рыжего. К тому же, нам с ним тоже есть о чем поговорить.

— Ты умеешь водить эту штуковину? — Недоверчиво спрашивает парень.

— Это мотоцикл, только водный. Жмешь на газ — едет. Только что прошел инструктаж.

— Ну, не знаю. — Он расталкивает ногой маленький песчаный замок.

Толкаю его в спину.

— Да не ссы!

Не давая Лесе возможность нарушить наши планы, отдаем телефоны Боре, надеваем жилеты и садимся. Обвязываю ключ вокруг запястья, вставляю в зажигание, завожу мотик, и вот мы уже резко срываемся с места. Берег быстро остается позади.

— А-а! — Орет Майк, хватая меня за футболку.

Я смеюсь, увеличивая скорость. Скутер скользит по поверхности, то и дело взлетая над гладью воды и опускаясь обратно тяжелой махиной. Плоское дно транспортного средства с силой бьется о волны, отдаваясь ощутимыми вибрациями в заднице. Похоже, мы заработаем нехилые синяки, но такие мелочи не способны остановить — мы кайфуем от движения, скорости и брызг воды.

— Давай, шайтан-машина! Ииииеееехххууу! — Орет Майк.

У меня такое чувство, что он расслабился так при мне впервые. Гоню, как в последний раз, покоряю волны, разрезаю их носом скутера, как ножом масло.

— Пи. ец! — Кричит рыжий, вцепляясь в меня мертвой хваткой.

Мы летим вперед, а наши волосы назад. Глаза режет ветер. Делаю резкие повороты, рискуя сбросить своего пассажира в море, но тот истерически ржет и делает рукой «козу», поэтому треш продолжается дальше. Так мы катаемся еще пару минут, потом я все-таки сбрасываю скорость, любуюсь бесконечностью водной стихии, ловлю глазами искрящийся красным закат и людской муравейник на берегу.

— Живой? — Спрашиваю, когда мотоцикл окончательно останавливается и замирает, плавно качаясь на волнах.

Майк отпускает руки.

— Ага. Не думал, что будет так круто. В первый раз катался на этой штуковине.

— Сейчас таймер прозвенит, поедем на берег, но пока никого рядом нет, хотел спросить тебя кое о чем.

Он прочищает горло, начинает ерзать на сидении.

— Говори. — Интонация его голоса возвращает себе серьезные нотки.

— Про Лесю, — произношу я, разглядывая руль.

Плохо, что не вижу сейчас его лица, но зато парню совершенно некуда деться от неприятного разговора. Бежать некуда.

— Хочешь спросить, можешь ли ты с ней замутить? — Он усмехается, но у его усмешки ощутимый привкус боли. — Можешь, конечно.

— Не собирался, — признаюсь я. — Просто мне непонятно. Вижу, как ты к ней относишься.

— Это бред.

— Этот бред хорошо заметен. Думаю, все в курсе, особенно она. И пользуется этим.

— Не стоит об этом. Не надо. Я пытался объясниться, но мы — друзья, и все такое. — Майк шумно выдыхает. — У нас с ней разные взгляды на отношения.

— А как насчет — попробовать добиться своего?

— Устал от попыток. — После молчания говорит он.

— У вас что-то было?

Майк копошится, поправляя жилет.

— И да, и нет. — Разговор дается ему с трудом. — Все время вместе, в музыке, в творческом процессе. Ей нужна помощь — один звонок, и я рядом. Ей плохо — утешаю, ей хорошо — узнаю об этом первым. Когда я, как дебил, подумал, что у нас начинается что-то серьезное, Леся сказала, что рада такому другу.

— Предлагал ей встречаться?

— Знаешь, ей не нужны отношения. Ей нужно, чтобы все вокруг нее крутились, восхищались, а она могла флиртовать с кем пожелает. Я даже обрадовался, когда ты появился, подумал, что увижу вас вместе, и у меня, наконец, отляжет от сердца.

— У меня есть девушка. Если бы даже не было, не уверен, что стал бы встречаться с Лесей.

— Почему?

— Она играет. Постоянно. Каждую минуту, и это видно. Ведет себя, как капризный, избалованный ребенок. Собрала вас вокруг себя и наслаждается вашим обожанием.


— Слушай, чувак, но это заслуженно. Она же реально талантлива.

— Так кто ж спорит? — Возражаю я. — Просто она сильнее вас всех. А мужик ей нужен, который будет сильнее нее самой. Такой, чтобы не слушался и в рот не смотрел. Она привыкла, что говорит — и все слушают, встает — и все идут за ней.

— Так и есть.

— Если эта девушка тебе не безразлична, перестань быть ее подружкой. Вставай и иди в противоположную сторону. Увидишь — Леся развернется и пойдет за тобой. Потому что перестанет понимать тебя, потому что в тебе появится сила, появится загадка. Из меня, конечно, хреновый советчик, я два года боялся даже просто пригласить куда-то свою Аню, но вашу ситуацию я вижу так. Леся привыкла командовать и манипулировать, и ей нужен суровый такой мужик, чтобы волосы на кулак намотал и сказал: «слушайся, женщина!»

Майк усмехается.

— Да я почти забил на нее.

— Заметно, — ржу я, — чуть мозги мне не высверлил одним взглядом. Сначала думал, что тебя бесит, как я играю, что не справляюсь. Потом стало доходить.

— Нет, — парень хлопнул меня по плечу, — у тебя получается. Все нормально. Больше практики, и будет еще лучше.

— Спасибо. — Мне реально становится легче, просто камень с души. — Я сначала себя уговаривал, что Цой тоже басистом начинал, потом реально начал кайфовать. Спасибо за шанс. И… можно еще вопрос?

— Валяй.

— Я понимаю, что скоро Боря восстановится и вернется в группу… Мне бы хотелось у вас зацепиться, но…

— Понял, к чему ты ведешь. В общем, так. Борьку я знаю давно, ценю, как музыканта, мы многое прошли вместе. И это его место. Когда рука заживет — он вернется.

— Понял. — Говорю я, с трудом сглатывая. Сжимаю пальцами руль.

— Но это не значит, что тебе, чувак, я не помогу. — Весело говорит Майк. — Ты — талантливый сукин сын, не каждый бы мог так быстро влиться в коллектив, сыграться, не имея за плечами нужного опыта. Видел, как ты тренировался, старался. Можешь не сомневаться, место я тебе найду. Если не у нас, то в другой нормальной группе. И если насчет Леси ты вдруг передумаешь, постараюсь тебя не убить…

— Вот ты тупорылый, — завожу двигатель, — ну, держись!

И нажимаю на газ.

Анна

Сижу на диванчике, сложив руки на коленях, когда Джон, наконец, выходит из спальни. Светлые волосы небрежно зачесаны назад, несколько прядей почти спадают на лицо. На нем мягкие черные шорты, белая футболка и открытые кожаные сандалии. А я-то боялась, что мой новый знакомый выплывет сейчас в чопорном деловом костюме и будет пить чай, оттопыривая мизинчик. Он смущенно улыбается и направляется ко мне, когда в номер вдруг стучат.

— Пойду, открою, это, наверное, ужин принесли.

Пока он открывает дверь, принимает тележку, благодарит и провожает горничную, я смотрю в окно. Среди толп отдыхающих больше не видно знакомых силуэтов. Да они мне и не к чему — не хочу их видеть, не знаю, о чем разговаривать. Я словно застывшая мумия. Без чувств.

— Садись, Энни, — зовет меня Джон.

И я послушно опускаюсь на диван. Даже не краснею под его испытующим взглядом, внутри меня так пусто, что воет ветер.

— Что тут у нас? Похоже, что суп, а это… свинина с картофелем и молодыми овощами, а это, — он наклоняется, чтобы ощутить аромат, — это оленина в грибном соусе. Да, кажется она.

— На самом деле, я не голодна.

Джон выпрямляется и строго смотрит на меня.

— Давай так. Ты поешь, а потом поговорим. — Протягивает вилку. — Возражения не принимаются.

Устало выдыхаю и придвигаю тарелку ближе. Вынуждена подчиниться.

Несколько минут мы ужинаем в тишине, потом я спрашиваю:

— Ты первый раз в России?

Джон поднимает на меня удивленные глаза.

— А с чего ты решила, что я не местный?

— Да. — Улыбаюсь я. — Смешная шутка.

— Второй раз, — признается он. — Год назад был в Санкт-Петербурге.

— Там красиво.

— Совершенно согласен.

— И как тебе у нас?

— Честно? Лучше, чем ожидал. У нас принято считать, что здесь все хмурые, никогда не улыбаются. Оказалось, что русские улыбаются искренне. Если уж они делают это, то, значит, действительно благожелательно настроены, значит, рады тебе. Вы — гостеприимные. Вы — настоящие.