Властелин Огня

Ох как больно, а обидно-то как! Марта всхлипнула и опять потерла то мягкое место, по которому еще недавно гуляли розги, умело направляемые отцовской рукой. Крепкая рука у батюшки, ничего не скажешь. Но сильнее боли была обида на него. За такой пустяк и так больно отхлестать родную дочь, а ведь она почти взрослая! Скоро пятнадцать зим — сваты начнут ходить. Подумаешь, плохо закрыла за собой дверцу птичника. Ну сбежали три дурные курицы, так ведь их вовремя поймали. Чего же так сильно пороть, неужели совсем ее не жалко?!

Марта обиженно шмыгнула носом и поудобнее примостилась на рыхлом снопе пшеницы. Овин у батюшки был добротным, высоким, с крытой дранкой крышей. Девушка давно устроила себе здесь тайное убежище, куда ловко взбиралась по хлипкой приставной лестнице под самую крышу. Хоть их овин и стоял на отшибе за огородом, но из его маленького оконца отлично просматривалась вся деревня. И сейчас Марта, обиженно сопя, наблюдала, как старшие братья возвращаются с сенокоса. Им-то хорошо, их уже давно розгами не секут, а вот ей еще достается время от времени. Ну ничего: еще год от силы — и выдаст ее батюшка за какого-нибудь хорошего парня, а там и власть его над ней закончится. Будет Марта сама себе хозяйка в доме мужа, а уж ему-то она обижать себя не даст.

Вскоре злые слезы высохли на лице Марты, да и саднящая боль слегка поутихла. На улице уже начало вечереть… Скоро матушка на стол будет накрывать к ужину, а значит, пора домой возвращаться, помогать. Отец у них хоть и дюже гневливый, зато и отходчивый — зла долго на провинившихся никогда не держит. Глядишь, и в этот раз Марте повезет. Она уже приготовилась спускаться вниз, как ее внимание привлек шум в самом конце деревни. Крестьяне, возвращавшиеся с поля, в страхе разбегались по дворам, крича что-то на ходу соседям и подхватывая на руки детей, игравших посреди дороги. А уже через минуту по центральной улице деревни промчалась группа из шести всадников, от одного вида которых кровь застыла в жилах Марты.

На мощных черных лошадях восседали высокие, худые, одетые в темные доспехи люди. Резко осадив лошадей, они остановились рядом с небольшим деревенским храмом Единого, и тогда Марта смогла рассмотреть их получше. Бескровные бледные лица с тонкими губами резко выделялись на фоне черных панцирей и сферических шлемов. И даже на расстоянии веяло от них какой-то жутью.

— Темные Лорды… — прошептала в отчаянии Марта.

Но еще страшнее Лордов была огромная свора псов, окружавших их.

Тощие, поджарые — сквозь их кожу с редкой шерстью выпирали ребра и хребты, словно на костях совсем не было мяса. На оскаленных мордах собак потусторонним светом ярко алели глаза, особенно заметные в наступающих сумерках. От жуткой головы с костяным наростом по выступающему хребту и до самого кончика хвоста тускло мерцала зеленоватая полоса. Об этих чудовищах, порожденных Тьмой и обитающих в Инферно, даже взрослые всегда рассказывали шепотом. После встречи с костяными гончими выживших почти никогда не оставалось, с этими жуткими монстрами темных могли справиться разве что маги или очень опытные воины.

Один из пришельцев небрежно взмахнул рукой, и свора, повинуясь его безмолвному приказу, молча сорвалась с места, растекаясь по деревне светящимся в сумерках потоком. И начался кромешный ад… Для костяных псов не было преград, они врывались в дома и сараи, проникая через выбитые окна и двери, выгоняли людей на улицу. Как пастушьи собаки собирают в отары овец, так костяные гончие дружно гнали жителей деревни по улицам к храму. Тех, кто отставал и спотыкался, они, подгоняя, кусали за ноги. Тем, кто падал и не мог сразу подняться, они просто перегрызали шею или вырывали горло. А тех, кто пытался от них отбиваться, разрывали на куски.

С ужасом смотрела Марта, как две гончих заскочили в их двор, играючи пробив тесовые ворота. На крыльцо выбежал отец в бригантине легионера с мечом и щитом. Осмотрелся. Позади него встали братья с копьями. Прозвучал боевой клич легионеров «Фесс!», и даже в овине Марта почувствовала мощь этого крика. Первого же бросившегося пса отец ударил щитом навстречу и располосовал клинком. Исчадье завизжало и отскочило прочь, ошарашенно мотая мордой. На землю закапала светящаяся зеленая кровь. Марта торжествующе засмеялась. Меч отца был зачарован полковыми магами Фесса, и тварям Инферно пришлось почувствовать силу отставного легионера на своей шкуре. Два других пса кинулись вдоль дома. Но ставни окон уже были надежно закрыты изнутри, и ворваться внутрь у гончих не получилось. Отец с братьями отступили в дом, закрыв за собой крепкую дубовую дверь. Попробуй теперь их возьми! Даже если псы и разобьют дверь, то в сенях не развернешься — нападать можно только по одному. А там, глядишь, из замка барона и помощь подойдет. Марта сотворила у груди знак Единого. Покрутившись по двору, гончие выскочили на улицу и бросились за помощью к своим хозяевам. А те уже и сами спешили псам на подмогу. Первый же всадник, заскочивший во двор, взмахнул рукой с жезлом, и в дом полетел звенящий сгусток Тьмы. Крыльцо с сенями просто осыпались прахом при соприкосновении с этими чарами, открывая гончим проход в дом. Марта вскрикнула от ужаса. И тут же заткнула себе рот рукой. А псы тем временем уже целой сворой ворвались в дом, и оттуда раздался их торжествующий вой вперемежку с бранью отца, криками братьев и испуганным визгом младшей сестренки. Девушка закрыла уши ладонями, не в силах слушать звуки, доносящиеся из дома, где убивали ее родных, и в отчаянии зажмурилась, мечтая стать невидимой или оказаться далеко отсюда.

Вскоре в доме все стихло… Марта открыла глаза и увидела, как наружу одна за другой выбрались костяные гончие с оскаленными окровавленными мордами и, повинуясь жесту всадника, помчались дальше по улице. Одна из гончих вдруг внимательно принюхалась и неуверенно направилась в сторону овина. Сердце Марты ушло в пятки. Чтобы не завыть от накатившего страха, она прикусила зубами ладонь и замерла, затаив дыхание. Гончая остановилась, навострив уши, опять принюхалась, задрав вверх свою жуткую морду, перепачканную кровью, а потом, разочарованно фыркнув, потрусила назад к своим товаркам. От нехватки воздуха у Марты потемнело в глазах, и она несколько раз судорожно вздохнула, приходя в себя. Умом девушка понимала, что никто из ее родных не выжил в схватке со сворой гончих, но глупое сердце отказывалось в это верить. Оно еще надеялось, что хоть кто-то уцелел. Ну кто-то же из них должен был остаться в живых, пусть и раненым?!

Выждав некоторое время и убедившись, что улица опустела, Марта на подгибающихся ногах осторожно спустилась по шаткой лесенке, стараясь не издавать громких звуков. Огляделась и крадучись направилась через огород к дому. Ей уже удалось подобраться к черному проему, ведущему в дом, и даже заглянуть через порог в темноту горницы, когда в спину что-то толкнуло, и она, придушенно пискнув, обернулась. За ее спиной стояла костяная гончая, скалясь жуткой пастью с острыми длинными клыками и уставившись на девушку светящимися в полумраке глазами. Девушка дернулась, но грозное рычание пса стало ей красноречивым предупреждением. И Марте не оставалось ничего делать, как покорно отойти от дома и под присмотром гончей отправиться к храму, куда уже согнали всех выживших жителей деревни.

Перед храмом темные всадники, изредка переговариваясь между собой, равнодушно взирали на толпу перепуганных мужчин, плачущих женщин и детей. Трое из них, повинуясь приказу старшего, спешились и широко распахнули двери. Отобрав четверых крепких мужчин, они велели им вытащить из храма алтарный камень и бросить его посреди улицы. Один сразу же начал чертить большую пентаграмму вокруг поверженного в пыль алтаря, а двое других загонять людей в пустое здание, заперев за ними его двери на железный засов. Снаружи под охраной гончих остались только шесть крепких молодых парней и девушек. Нарисованную на пыльной земле пентаграмму заключили в идеально ровный круг, после чего в углы ее лучей воткнули горящие факелы, а контуры самого рисунка присыпали черным порошком, напоминающим по виду вулканический пепел.

В это время гончая, поймавшая Марту, радостно завыла, призывая хозяина оценить свою находку.

— Ну что тут у тебя?.. О, какая милая птичка…

Подъехавший темный — пожилой толстый мужчина с серой обвисшей кожей — нагнулся, схватил Марту за подбородок и поднял ее опущенное к земле лицо. С интересом посмотрел в испуганные заплаканные глаза, перевел оценивающий взгляд на искусанные припухшие губы, длинную шею и высокую девичью грудь. Ухмыльнулся, похабно облизнувшись.

— Весьма смазливая! Голубые глаза, коса в руку… Эй, не хотите развлечься?

Марта вскрикнула, дернулась, но темный держал ее крепко.

К нему подъехала пара всадников.

— Тарс, эта девчонка — Спящая. — К Марте наклонился худой, с запавшими глазами мужчина. — Полгода-год — и в ней проснется сила.

— Ну, пока не проснулась — давайте позабавимся? Как в старые времена, а, Валдис?

— Тарс, если ты ее хоть пальцем тронешь, — усмехнулся Валдис, — Владыка сам с тобой развлечется.

По лицу толстяка пробежала судорога. Валдис же задумчиво провел рукой в перчатке по щеке девушки, по шее.

— И не скажешь, что простая деревенская девка: светловолосая, с правильными чертами лица…

На бледном породистом лице с длинным крючковатым носом, делавшим Валдиса похожим на сердитую хищную птицу, появилась жестокая улыбка:

— Тьма благоволит нам! Сначала мы наткнулись на деревню без войск, теперь на будущую ведьму. Славная добыча!

Костяная гончая ткнулась носом в руку хозяина, выпрашивая заслуженную награду, и тут же получила ее. Сгусток темной силы сорвался с черного жезла Лорда, обвитого железной змеей с распахнутой пастью, и мгновенно впитался в тело, заставив пса утробно заурчать от удовольствия. От головы до хвоста по телу пробежала волна зеленоватого света, отчего остальные гончие завистливо заскулили. Марту передернуло от отвращения, и она отвела взгляд в сторону. Темный Лорд в это время не спеша слез с лошади и внимательно осмотрел результат работы своих слуг. Видимо, Лорда все устроило, потому что он молча начал наносить какие-то древние символы по углам пентаграммы. Потом обернулся к пленникам, стоящим у забора, и ткнул наугад в одну из девушек, в которой Марта с ужасом узнала Маришку — невесту своего старшего брата.

— Эту на алтарь, остальных на лучи.

Марта содрогнулась от этих слов, понимая, что ей сейчас придется увидеть своими глазами гибель знакомых с детства людей. Она ожидала, что парни и девушки начнут кричать и вырываться. Но Лорд обездвижил жертв заклинанием, лишая их даже возможности сопротивляться. Он равнодушно ждал, пока его слуги разложат вялые тела по лучам пентаграммы и разорвут на них рубахи и платья до пояса. Теперь, видимо, настал главный момент ритуала. Валдис встал слева от обнаженной Маришки, распростертой на алтаре, его спутники разместились во внутренних углах пентаграммы. Оценив представшую перед ним идеальную картину, Лорд начал читать заклинание, вгоняя и слуг, и застывшую в стороне Марту в транс длинными монотонными фразами на незнакомом языке. В какой-то момент древние символы в углах пентаграммы стали по очереди вспыхивать, и очнувшиеся от транса помощники Лорда в том же порядке принялись хладнокровно вскрывать горло жертвам, напитывая их кровью черный круг, затворяющий пентаграмму.

Марту начала бить крупная дрожь.

Наполнившись кровью жертв, маслянисто-черный порошок засветился вслед за символами, и костяные гончие, предчувствуя финальную часть ритуала, заволновались, в нетерпении поскуливая и толкая друг друга мордами. Наконец Лорд достал из ножен на поясе ритуальный кинжал с черным кривым лезвием и, громко произнеся финальную фразу, одним точным движением вспорол Маришке грудную клетку. Вырвал сердце у еще живой девушки и, бросив его на алтарь, отступил за контур пентаграммы, подавая пример своим слугам.

Оскверненный алтарь, еще недавно бывший святыней храма Единого, а теперь залитый кровью черного ритуала, натужно загудел и через пару мгновений с грохотом взорвался, расколовшись на множество мелких осколков. Острые обломки вонзились в тела жертв, превращая их в кровавое месиво. В центре пентаграммы, на месте взорвавшегося алтаря, начала медленно клубиться призванная некромантом Тьма, отчего волосы на голове Марты зашевелились. Сначала Тьма с громким чавканьем поглотила то, что осталось от жертв ритуала, а потом стала расползаться черным туманом за пределы круга, обволакивая ноги своих верных адептов. Лорды дружно опустились на одно колено, опуская вниз свои жезлы. Те с омерзительным чавканьем начали напитываться черной силой.

Этого Марта уже не могла выдержать. Она упала на колени, и ее вырвало на землю.

Лорды засмеялись. Тьма тем временем истончилась. Ее остатки всосались в землю, превратив содержимое внутри пентаграммы в серый прах.

Валдис встал на ноги и подошел к девушке. Схватил за косу, поднял с земли. Его пустые, мертвящие глаза впились в ее лицо.

— Открой рот.

— Что?!


— Рот открой. — Валдис еще сильнее приподнял Марту за волосы над землей. Девушка от боли закричала и невольно открыла рот. Лорд быстрым движением, обдирая губы, вогнал ей внутрь свой жезл со змеей. Пасть гада ожила и впилась в язык Марты. Темные обступили Валдиса со всех сторон, с интересом разглядывая корчащуюся и мычащую девушку. Из ее груди шел истошный вой, которому, впрочем, мешала змея.

— Малая инициация? — Тарс погладил собственный жезл со скорпионом на верхушке. — Не слишком ли быстро?

— Тьме слабаки не нужны. — Лорд резко дернул змею на себя и с тихим всхлипом вырвал язык изо рта Марты. На подбородок девушки хлынула кровь, она еще раз завыла от ужасной боли. — Тьме нужна Молчащая. Девчонка девственна — из нее получится отличная ведьма.

Валдис встряхнул жезлом, и змея выплюнула на землю то, что раньше было языком Марты.

— Поджигайте. — Валдис взгромоздил потерявшую сознание девушку на лошадь и махнул рукой в сторону храма.



— Ну ты и везунчик, княжич! — По моей новой келье, которая, впрочем, как две капли воды была похожа на прежнюю, прохаживался высокий рыжий мужик, обряженный в красную мантию. Магистр Ордена Огня Альтус, местная шишка. А возле окна, задумчиво покачиваясь с пятки на носок, стоял наставник Эримус. Ночная суета уже улеглась, и о происшедшем напоминал лишь далекий стук топоров — это плотники закрывали дыру в стене временным деревянным щитом. За окном светило солнце, пели птички… И не скажешь, что совсем недавно я свел тесное знакомство с клыкастой тварью.

— Выжить после встречи с вампиром… — Наставник покачал головой и подошел к столу, на котором лежал кривой меч твари. Вгляделся в письмена, что покрывали клинок. — Это то, о чем я думаю? Ас-Урум? Огненный меч дроу?

— Не просто дроу, — поднял вверх палец Альтус. — Иниса третьей ступени. Инициированного вампира-убийцы.

— На острове Всех Святых, — тяжело вздохнул Эримус. — Куда мы катимся…

— Лучше спроси, куда смотрит инквизиция, — усмехнулся в ответ магистр. — Мессир Вергелиус так и не изволил явиться лично. Прислал каких-то рядовых паладинов.

— Неинтересен им инис, — поддакнул наставник. — Йен, возьми-ка еще раз в руки Ас-Урум.

Я осторожно взял поданный мне Эримусом меч — прежде наставник надел перчатки, — и по краям изогнутого клинка тут же пробежали багровые сполохи.

— Ведь такого просто не может быть!.. — Магистр достал из-за пояса жезл и несколько раз провел им над мечом. — Кому сказать — не поверят! «Пустышка» овладел Ас-Урумом. Наши лучшие маги десятилетиями бьются над загадкой оружия дроу… Как этот меч выбирает, кому служить, как он переходит из рук в руки, как пробивает зачарованные доспехи? Откуда он вообще берет свою энергию?! Понятно, что это сильнейший артефакт, но я не вижу здесь ни одной силовой линии!

— Нужно провести новые опыты. — Наставник еще раз вгляделся в письмена на клинке. — Теперь у нас хотя бы есть действующий образец, и можно…

— Нельзя! — Альтус хлопнул рукой по столу. — Я не собираюсь вооружать паладинов Вергелиуса еще и Ас-Урумами.

А руки-то у магистра ухоженные. Мозолей нет, крестьянской работы никогда не видели.

Эримус кивнул, полностью соглашаясь с Альтусом. В этом вопросе у них было полное единодушие. Но был еще один вопрос, который не давал магам покоя:

— Послушай, Йен… А ты сам как думаешь, почему этот инис хотел тебя убить? — Наставник присел рядом со мной на кровать.

— Я не знаю. Честно!..

Ну не признаваться же мне им, что сегодня я первый раз в жизни видел живого вампира. На краю сознания при слове «инис», правда, смутно забрезжили какие-то неуверенные воспоминания Йена, но они были такими старыми и размытыми, словно парень о них слышал в далеком детстве. Эти инисы для него были скорее сказочными персонажами… Я покачал головой:

— А может, он меня с кем-то перепутал?

Магистр с наставником переглянулись и посмотрели на меня как на умалишенного. Похоже, я что-то не то сейчас брякнул.

— Перепутать жертву, имея идеальный нюх вампира? — Альтус насмешливо фыркнул, лишая меня всяких иллюзий.

— Пойдем-ка, Эримус, ко мне в кабинет. — Рыжий маг похлопал меня по плечу: — А ты, Йен, выздоравливай. И упражняйся с мечом.

Я вопросительно посмотрел на магистра. Как я, калека, могу тренироваться с мечом? Да у меня даже встать на ноги не получается. Оба мага меня подлечили после нападения, но боль никуда не делась, лишь затаилась где-то под кожей.

— В том смысле, — поправился Альтус, — что надо понять, как долго будет активирован меч. Держи ладонь на рукояти и следи за ним. Завтра мы попробуем перепривязать его на кого-нибудь другого, чья кровь ему подойдет.

Маги кивнули мне, прощаясь, и вышли прочь, а я так и остался лежать, как дурак, с мечом в руке, с недоумением поглядывая на смертельно опасную диковинку… И вот что мне делать? Надо расспросить Олафа.

На ловца и зверь бежит. Словно в ответ на мои мысли в дверях нарисовался горбун — в одной руке глубокая глиняная миска с едой, в другой кружка с отваром. Пустой желудок тут же отозвался голодным урчанием. Олаф заботливо подоткнул мне под спину скатанное валиком одеяло, придавая измученному телу сидячее положение, и приступил к моему кормлению. Но сначала заставил меня глотнуть теплого травяного отвара. Я заглянул в миску и увидел там какую-то кашу, подозрительно напоминающую хорошо разваренную армейскую перловку. Отвращение, появившееся на моем лице, заставило Олафа сочувственно вздохнуть.

— Княжич, ничего другого вам сейчас нельзя. Нужно потерпеть несколько дней, пока гортань не подживет. Давайте хоть немного поешьте, а завтра я вам бульончику куриного раздобуду…

И мне пришлось послушно открыть рот, с трудом глотая ненавистную кашу. Но хоть дрянь эта была на вкус скользкой, она все равно нещадно царапала мое бедное обожженное горло. Пока горбун кормил меня, давая запивать перловку отваром, он постоянно косился на меч. Как и велел магистр Альтус, я не выпускал из рук клинка, а он продолжал время от времени вспыхивать каким-то жутковатым багряным светом, даже и не думая «выключаться». А вот, кстати, и повод немного поспрашивать Олафа об инисах.

— Расскажи мне — что ты сам знаешь об инисах? Встречался с ними раньше?

Горбун неодобрительно покачал головой.

— Княжич, инисы редко участвуют в битвах. Темные Лорды их используют в особых случаях, когда нужно выполнить очень сложное задание. А вчера нам с вами просто повезло.

— Чем же?

— Здесь, на острове Всех Святых, твари Инферно теряют половину своей силы, а может, даже и больше. Будь мы где-нибудь в Фессе — инис справился бы с нами играючи. Ну а потом и мой нож немного помог…

— А чего в нем особенного?