Видок. Цена жизни

Да уж, сложная ситуация. После подставы на разоренном хуторе бирюков чуйка вела себя практически истерично.

— Глаша, — прикрыв рукой микрофон, позвал я, — Глаша!

— Да? — сонно ответила девушка.

— Ты давно видела Бориса?

— Дня четыре как не захаживали.

И это тоже странно. Похоже, Боря все же обиделся на меня — понять бы еще, за что именно. Мог ли он в таком случае оказаться в Белых Дачах? Да запросто! Особенно потому, что я там уже давно не показываюсь. Так что история вполне правдоподобная.

И все же…

— Чиж, наш постоялец дома?

— Да, я проверил, — отозвался голос Осипа.

— Скажи ему, пусть ждет меня на дороге у Нового погоста.

— Принято, — четко ответил мой воспитанник и оборвал связь.

Какой-то он в последнее время резкий стал. Видно, переходный возраст замучил.

— Глаша, — опять побеспокоил я девушку, — мне нужно уехать.

— Я вниз не пойду, — глухо, в подушку ответила она.

— Кто бы спорил, — пожал я плечами, быстро одеваясь.

Еще в самом начале моей карьеры видока стало понятно, что тихими и мирными мои рабочие будни не станут, и выходные тоже. Так что оружие для меня стало в буквальном смысле жизненно важным инструментом. В итоге свой железный шкаф с немалым арсеналом имелся в любом месте, где я мог ночевать. Перейдя в соседнюю комнату, я быстро снарядился по второму списку — то есть всего пара револьверов и взрывная фляга. Одежды менять не стал, потому что в дебри я все равно лезть не собираюсь. К тому же и прикрытие у меня неплохое.

Издавая нечто похожее на сопение, паромобиль весело катил по улицам Топинска. Было еще не очень поздно, и по тротуарам в свете фонарей двигались припозднившиеся пешеходы. До Нового погоста я добрался за пятнадцать минут — и все равно Мыкола оказался там раньше меня.

Половинчатый серп луны подозрительно посматривал на ряды каменных крестов за кованой оградой заросшего невысокой травой кладбища. И на подобном фоне фигура упыря выглядела очень гармонично. Более зловещей картинка могла бы получиться, назначь я встречу у старого городского кладбища. Вот где бродить жутковато даже днем. Там еще хватало склепов и могил, в которых хранились кости постояльцев. В новые времена покойников сжигали в городском крематории, трубу которого я сейчас наблюдал в лунном свете.

Конечно, церковным ортодоксам сие новшество понравиться не могло по определению. Но тут уж не до канонов, особенно если те, кому положено спокойно лежать до Второго пришествия, вдруг начинают лезть наружу, когда им вздумается. Если в других местах Империи для подобной пакости необходимо активное содействие некроманта, то рядом с местом Силы покойники могут выйти погулять и совершенно спонтанным образом.

Хорошо хоть шатуны из Топи в неживом виде возвращались очень редко, потому что аппетит у тамошних тварей был отличный и тела они подчищали лучше любого крематория.

Притормозив рядом со слабо освещенной фигурой, я нагнулся, чтобы открыть пассажирскую дверь. Сейчас Мыкола выглядел словно загулявший казак, который зачем-то спрятал лицо под низко надвинутым башлыком, еще и замотавшись его концами.

Как обычно, наше общение многословностью не поражало. Мыкола без единого звука забрался на сиденье, а я так же молча тронул с места паромобиль. Теперь идея взять с собой стригоя не казалась такой уж разумной. Накатывающая на Топинск ночь буквально навевала умиротворение. Нападений по дороге к пансионату не было уже очень давно. Даже мощная артефактная ограда «Белых дач» не активировалась больше двух лет. И все же это не повод для беспечности, особенно в нынешней ситуации.

Мыколу я высадил метрах в ста от ворот пансионата, там дорога как раз огибала небольшую рощицу. На короткий гудок парового клаксона оперативно отреагировал хорошо знакомый мне охранник.

— Как служба, Никанор? — поинтересовался я, когда медленно проезжал в открытые ворота.

— Все слава богу, вашбродь, — блеснули в свете магического фонаря зубы таежного егеря в отставке.

В егерских командах служили ребята резкие до оторопи, и этот факт вкупе с мощной артефактной защитой периметра помогал мне не особо переживать о безопасности Оли.

Ворота с лязгом закрылись позади паромобиля, который продолжал плавно двигаться по центральной аллее. Идущий параллельно с гравийной дорогой широкий плиточный тротуар освещали магические лампы. И еще благодаря их сиянию практически сплошной полог крон долгоцветущей сакуры над головой казался сказочным облаком. Таким же нереальным выглядел и особняк Оли, похожий на кукольный дворец принцессы. Из открытых окон и дверей доносились музыка и мелодичные голоса. Но в отличие от «Русалки» здесь все было чинно и утонченно. Пели талантливо, а мелодии звучали исключительно изысканные.

И где-то здесь, словно хорек, забравшийся в курятник, безобразничал Боря.

У площадки для транспорта меня встречала Магда — доверенная служанка баронессы.

— Насколько все плохо? — с ходу уточнил я, ожидая предельно нехороших новостей.

— Не очень, — с легкой улыбкой ответила прекрасно говорившая по-русски немка. — Господин Хват много выпили и решили настойчиво выразить свою симпатию хозяйке. Очень настойчиво. Она попыталась его успокоить, но господин Хват все не унимались. Что-то кричали о вас. Франсуа пришлось увести его в купальный домик и там запереть.

— Гостей всполошили?

— Нет, господин, лишь немногие изволили удивиться столь неподобающему поведению пристойного на вид юноши.

— Хорошо, — вздохнул я, понимая, что ничего хорошего в данной ситуации нет. — Веди.

Магда присела в книксене и направилась по дорожке, идущей вокруг дома к пруду. Там, рядом с подогреваемым бассейном, находился ряд кабинок, в которых переодевались купальщики.

Пока информация бродила по телефонным абонентам и пока я собирался в дорогу, Боря успел утомиться и затих. Но оставлять его в этой будке до утра все равно не стоило.

Дверка деревянного сооружения снаружи не имела никакого запора, так что Франсуа пришлось подпереть ее какой-то палкой. Надеюсь, здоровенный француз, доставшийся баронессе еще от покойного мужа вместе с титулом, не сильно помял моего друга, хотя легкую взбучку этот алкаш все же заслужил.

— Магда, будь добра, принеси один из ваших халатов.


— Конечно, господин, — опять присела в книксене служанка и понимающе улыбнулась.

Отперев дверь, я открыл ее и заглянул внутрь. Внешнее освещение слабо туда проникало, так что прикорнувший в углу кабинки Боря просматривался плохо.

— Просыпайся, бузотер! — позвал я друга. — Праздник закончился. Пора домой.

Очнулся он на удивление оперативно и сразу же начал орать.

Это сколько же он выпил, что до сих пор так штормит?

— Скоты, как вы посмели запереть меня! — начал вещать парень, выбираясь наружу.

— Боря, успокойся, — попытался я вразумить его.

С тем же успехом можно было бы разговаривать и с хомяком. Мало того, узнав меня, он разошелся еще больше:

— А, это ты! — почему-то обвиняющее ткнул в меня пальцем Борис. — Рабовладелец! Ты держишь ее на цепи, как животное!

Что там еще хотел высказать Боря, я слушать не стал, потому что мое терпение лопнуло, словно мыльный пузырь. Его попытка ухватить меня за лацкан пиджака была жестко предотвращена, а затем я вообще швырнул друга в бассейн.

Рядом пискнула успевшая вернуться Магда. Отобрав у служанки халат и бросив его на топчан, я попросил девушку покинуть наш междусобойчик.

Ну вот за что мне все это? Догадаться о том, какую именно бедную рабыню имеет в виду сей нервный вьюнош, не составляло ни малейшего труда. Это прямо поветрие какое-то. Сначала Леха, влюбившийся в Лизу. Теперь этот. Даже Дава имел какие-то виды на Олю, но там другое — подобные порывы у него регулярно возникали в отношении половины женского населения Топинска.

Все еще злой Боря добрался до края бассейна и попытался взобраться на бортик, но безуспешно. Пришлось мне присаживаться на корточки, дабы не орать на всю округу.

— Тристан ты недоделанный. Ты Глафире о своих чувствах говорил? Ты ее спросил, чего она хочет?

— Она побоится тебе перечить! — не унимался влюбленный идиот.

Похоже, достучаться до него будет тяжеловато, но это нужно сделать:

— А если нет? Если она захочет быть с тобой? Что тогда делать мне? Отказаться от нашей дружбы? Прекратить общение, сделаться твоим врагом? Ведь ты отберешь у меня женщину. Вот так ты все себе представляешь?

— Она все равно не будет со мной, — уже без прежней злости ответил Боря, все же принимая мою помощь, чтобы выбраться из бассейна.

Мокрый и немного протрезвевший, он выглядел как попавший под дождь воробей — и смешно, и жалко.

— Это вы решите без меня. Давай лучше обсудим то, что касается нас двоих. Так что, прав ли я буду, если объявлю тебя врагом? Если начну ненавидеть и строить козни?

— Но мы же не виноваты, что любим, — явно успев нарисовать в воображении самые радужные картины, воззвал к моему сочувствию Боря.

Ох, бедолага, чувствую, что тебе еще придется помучиться. Разжигать в нем надежду с моей стороны не совсем честно, но иначе к его здравому смыслу сейчас не пробиться, а потом может быть слишком поздно.

— Так какого черта ты тычешь мне в нос отношениями с женщиной, на которую до этого не обращал никакого внимания? Или скажешь, что влюблен в Глашу с детства?

— Нет… — замямлил Боря, а затем с жаром схватил меня за плечо. — Ты точно не будешь против, если…

Вид у него был как у человека, который полчаса ломился в дверь и только после этого понял, что она не заперта, просто открывается в другую сторону.

— Ты сначала узнай, что обо всем этом думает Глаша, — жестко оборвал я полет фантазии друга, но, кажется, безуспешно. — Или ты думаешь, что она как та лошадь, которую можно увести за уздечку только потому, что тебе это позволил бывший владелец? Если так, то ты ни черта не знаешь ни о женщинах в общем, ни о Глаше в частности.

Боря на минуту завис, обдумывая услышанное.

Может, его для ускорения процесса еще раз макнуть в бассейн?

Не понадобилось.

— Я все понял. Извини, что сразу честно не объяснился, — тихо сказал мой друг и тут же, спохватившись, добавил: — Нужно еще попросить прощения у Ольги Филипповны.

— Угомонись, герой-любовник, — охладил я его неожиданно проснувшуюся совесть, — с баронессой я сам поговорю. А ты переодевайся и грузись в паромобиль.

Боря попытался что-то возразить, но, когда я матерно выругался, поник и вернулся в кабинку, прихватив с собой халат. Ну а мне предстоял нелегкий разговор.

С Олей мы не виделись больше полугода, и последняя встреча закончилась не то чтобы скандалом, но и мирным наше расставание не назовешь.

Проводник в этом доме мне не нужен, так что Магда осталась помогать Боре. Уверен, он сейчас опять волшебным образом превратится в робкого и застенчивого юношу. А с пьянкой ему нужно завязывать, и за этим придется следить опять мне.

Баронесса обнаружилась в музыкальной гостиной, где кроме нее собралось немаленькое общество. Три десятка гостей разбились на несколько группок по интересам. В основном центрами этих образований являлись симпатичные дамы. Правда, одной компанией верховодил мужчина, хотя это для него, пожалуй, чересчур лестное звание. Слишком уж холеный и расфуфыренный.

Поглядывая на гостей, я продвигался к диванчику, который оккупировала Оля вместе с каким-то хлыщом. Судя по его одежде — это еще одно творческое дарование, которым так любит благоволить баронесса.

Оля что-то тихо сказала своему собеседнику и, резко поднявшись с дивана, пошла мне навстречу. Останавливаться она не намеревалась, а проходя мимо, небрежно бросила: