Венганза. Рокировка

Выкурив сигарету, я отправился в дом Переса, зная, что на этот раз он не проигнорирует мою просьбу, и ему придется выслушать всё, сказанное мной. Как и ожидалось, охрана впустила меня без лишних вопросов, сразу же проводив в его кабинет, тот самый, где состоялась наша первая после возвращения Марины встреча. Войдя внутрь, увидел Переса, сидящего за столом, разбирающего кипу бумаг.

— Диего! — поднял ко мне голову, вставая с кресла и выйдя навстречу. — Рад тебя видеть, — протянул руку.

— Утром у меня сложилось иное впечатление, когда ты резко отменил встречу, — пожал предложенную руку.

— Прости, появилось неотложное дело, не позволяющее планировать день. Но сейчас ты здесь, и я этому очень рад. Присаживайся, — указал на два кресла друг напротив друга, рядом с журнальным столиком.

— До меня дошли слухи, что тебя навестил Асадов, — перешел сразу к делу, не собираясь тянуть резину.

— Да. Что очень странно, ведь все сделки идут через тебя и Сангре Мехикано, — озадаченно проговорил он.

— Верно. Поэтому я хотел поговорить о цели его визита.

Пабло нахмурился, делая вид, будто не понимает моих слов.

— Он хотел встретиться с Кэндис, — напомнил ему, в случае если он действительно смог об этом забыть.

— Ах, это! — улыбнулся Перес, пытаясь скрыть напряжение, появившееся во взгляде. — Да. Вышла странная история. Но его, похоже, кто-то дезинформировал.

Костяшки пальцев Переса побелели, сжимая подлокотники кресла с огромной силой, а острый взгляд внимательно следил за мной, читая выражение лица. Эта тема явно не приносила ему удовольствия, но и отказать мне в обсуждении он не мог, не зная до конца сути моего визита.

— Слушай, Пабло, — наклонился вперед, опершись локтями о колени. — Мы пытаемся вести взаимовыгодный бизнес, верно? А главное правило сотрудничества — это откровенность. Я не знаю причин, для чего вы пытаетесь создать новую личность из племянницы Асадова. Но, как твой партнер, должен тебя предупредить быть настороже. Иван что-то задумал, и это вряд ли порадует тебя и, прежде всего, вряд ли придется по душе …Кэндис.

Сделал паузу, прежде чем произнести это фальшивое имя. Каждый раз, как только мой язык касался звуков, складывающихся в имя чужой женщины, с трудом сдерживался, стараясь не накинуться на пуэрториканца с кулаками, доходчиво объясняя, в какой опасности может быть Марина. Но этот хмырь сидел напротив меня с таким напыщенными видом, будто он один на всем белом свете знал всё лучше всех, и мои слова лишь бесполезное сотрясание воздуха.

— Для чего это ему? Я никогда не встречал его племянницу и с трудом представляю, что именно у неё и моей Кэндис может быть общего, — пожал плечами.

Услышав из его рта слово «моей», сказанное о Марине, вмиг завелся, желая свернуть его шею без промедления. Но, вспомнив страх в глазах Котёнка передо мной и её теплое отношение к этому ублюдку, представил, как сильно это оттолкнет её от меня. Стиснув зубы, сделал несколько глубоких вдохов, успокаивая закипевшую в жилах кровь. В его взгляде сияло превосходство, словно он обладал преимуществом, пытаясь использовать его против меня.

— Пабло, ты же понимаешь, что невозможно вести дела с теми людьми, к кому нет доверия? И мне не нравится, когда из меня пытаются сделать дурака. Стоит ли говорить, как это влияет на бизнес?

Перес молчал, стерев с лица все эмоции, слушая и не перебивая, давая возможность выложить все карты на стол.

— Я знаю, ты очень умный человек и стараешься делать так, как будет лучше для твоего бизнеса. И не сомневаюсь, что прежде чем заключить сделку с Сангре Мехикано, ты изучил все сильные и слабые стороны банды, включая личную жизнь её членов. Поэтому мне не нужно уточнять, что именно ты знаешь обо мне, как и спрашивать о том, доходила ли до тебя информация о пропавшей девушке — Марине Асадовой, на розыск которой мы бросили все силы банды. Что бы ты ни сказал сейчас, и какую бы роль ни играл, я никогда в жизни не поверю, что ты впустил в свою жизнь человека, не зная абсолютно ничего о его прошлом.

Перес не говорил ни слова, нацепив на лицо маску равнодушия. Но его дыхание слегка сбилось, подтверждая мои слова.

— У меня есть два варианта: во-первых, либо ты используешь Кэндис исключительно, чтобы добраться до меня, во-вторых, либо это действительно большая любовь, ради которой ты готов поступиться даже принципами. Но чем бы это в реальности не являлось, ты обязан защитить её. Поскольку сейчас начнется охота. Асадов младший будет из кожи лезть, чтобы получить остатки состояния брата. И единственный, кто стоит на пути к достижению его цели, — пропавшая племянница, которую всё чаще и чаще стали замечать в твоем обществе. Все готовы закрывать глаза на её новое имя, и где она находилась все это время, как и делать вид, будто верят, что Кэндис и Марина Асадова — два совершенно разных человека. И в то же время, всем будет наплевать на разборки внутри семьи.

По лицу пуэрториканца невозможно было прочитать реакцию на услышанное. Словно он давно ждал этого разговора и приготовился держать оборону. Лишь убедившись, что я не скажу больше ничего другого, заговорил:

— Мне не доводилось встречать мисс Асадову до её пропажи. И не буду отрицать, что я слышал о том, как сильно ты желаешь найти её. Но познакомившись с Кэндис, я и представить не мог, кем она является в действительности. И узнал об этом, лишь увидев, как ты смотришь на неё, — на его лице не дрогнул ни один мускул.

Будь я на его месте, вряд ли смог спокойно разговаривать с человеком, желающим мою женщину. Но раз все вскрылось, то не собирался больше сдерживать эмоций.

— И что ты сделал с ней? — красная пелена возникла перед глазами, как только я представил, какими способами он мог отплатить ей за обман.

— Ничего, — усмехнулся Андрес. — Мне плевать, кем она была раньше и почему решила начать жизнь заново. Важно лишь то, что она со мной и не хочет возвращаться к прошлой жизни.

— Откуда столько уверенности? — почувствовал, как ревность впилась иголками в кожу.

— Если бы она хотела быть с кем-то из своего прошлого, то вряд ли стала скрываться или менять имя, — самодовольно произнес он.

Мерзавец, знал куда бить, равно, как и то, что я не сделаю ничего в ответ. Он видел мою беспомощность в данной ситуации и пользовался собственным преимуществом. Я мог бы сбить спесь с него, рассказав, где на самом деле пропадает его невеста, и как проводит время обнаженной в моих объятиях. Но обещание, данное Котёнку, еще жгло язык, не позволяя разочаровать её вновь.

— В таком случае, ты должен больше следить за её передвижениями, не выпуская одну из дома. Если этого не сделаешь ты, тогда я приставлю к ней своих людей, способных обеспечить её безопасность.

— Почему ты так беспокоишься о женщине, сбежавшей от тебя? — вопросительно приподнял одну бровь. — Не ты ли та самая опасность, от которой стоит охранять Кэндис? Почему я должен верить, что вся эта забота не твой хитрый план по отмщению уязвленного самолюбия? Согласно твоей репутации слово «прощение» явно тебе не знакомо.

Я не узнавал лицо Переса, искаженное злостью. Таким мне еще не приходилось его видеть. Показавшись совершенно иным, не таким сдержанным, каким обычно представал перед другими, он подтвердил мои подозрения о том, что совсем не тот, кем кажется. Он защищал свое и, по всей видимости, был готов ради этого на многое.

— Если бы я хотел отомстить ей или тебе, — сделал акцент на последнем слове, — то не стал долго дожидаться. У меня было множество возможностей, особенно во Флориде, чтобы утолить любую жажду, — усмехнулся, мысленно прокручивая воспоминание об удовлетворении самой главной из них.

Улыбка, появившаяся на губах пуэрториканца, раздражала. Он ошибочно полагал, что находится на шаг впереди меня. Так мог думать лишь идиот, не знающий ничего обо мне или моих амигос.

— Мне плевать на твоё мнение. Единственное, что действительно важно — это Марина. Многие захотят воспользоваться шансом, расквитаться со мной через неё. И пока она с тобой, я не могу быть уверенным в её безопасности.

— Спасибо за беспокойство о моей невесте Кэндис, я обеспечу для неё надежную охрану, — вернул себе привычный невозмутимый облик.

— И лучше это сделать немедленно.

— Я разберусь с этим вопросом.

— Поверь, Пабло, если с ней что-нибудь случится, то никто не остановит меня: я буду тебя убивать, а ты будешь молить лишь о быстрой смерти, — понизил голос, заставляя его прислушиваться к каждому слову.


— Я понимаю, что на этом твой визит окончен? — спокойно спросил он.

— Не подведи меня! — встал, прохрустев костяшками пальцев и, расправив плечи, окинул его взглядом.

— До скорой встречи! — сказал пуэрториканец, даже не кивнув головой.

Не говоря больше ни слова, я повернулся к двери, собираясь уйти из этого проклятого места.

— Диего! — снова позвал Перес. — Что насчет договора? Ты обсудил это с Денни.

Услышав вопрос, невольно улыбнулся. Медленно развернувшись к нему, выждал несколько мгновений, прежде чем ответить.

— Всё зависит от того, насколько ты позаботишься о Марине. Когда я увижу, что ты держишь слово, только тогда мы обсудим наше дальнейшее сотрудничество, — не дожидаясь возражений, покинул кабинет.

Всю дорогу до дома, вопреки ожиданиям, я не чувствовал облегчения от прояснения ситуации с Пересом или, наоборот, бесконтрольного гнева. Меня сковала тревога, заставляя вновь и вновь прокручивать в голове наш с ним разговор. Как бы он ни заверял в заинтересованности благополучием Марины, как бы ни убеждал в равнодушии к её прошлой связи со мной, что-то в его словах настораживало. Я так и так пытался поймать мысль, кружащую где-то на подкорке и указывающую на то, что именно подозрительного в его поведении, как и в истории, поведанной мне, она постоянно ускользала, словно сумеречная тень, которую как не лови, не поймаешь. Я не доверял пуэрториканцу. И дело здесь было даже не в Котёнке, а именно в нем. Даже не сомневаясь в его искреннем желании вести совместные дела, разглядел: за фасадом умного бизнесмена скрывалось кое-что настораживающее.

Я мог списать свою паранойю на неприязнь, злость и даже, мать его, зависть. Но здравый смысл твердил о верности моих предчувствий, не прислушиваться к которым у меня не оставалось причин. Именно поэтому я не хотел всецело полагаться на него в обеспечении безопасности Чики. Мои ребята по-прежнему будут дежурить недалеко от его особняка и следовать за Мариной, словно призраки.

Перешагнув порог дома, услышал гул голосов и смех, эхом разлетающийся по комнатам. Как и в старые добрые времена, двери моей резиденции не закрывались для амигос. Их пустая болтовня и шутки, отвлекали от гнетущих мыслей и создавали видимость жизни. Они заполняли собой пространство, и вместе с тем казалось, словно и внутри у меня не так пусто, нежели находись я в полном одиночестве. Я искал способы поддержания видимости прежней жизни, исключая ненужные вопросы и подозрения. И пусть все это не усмиряло пустоты внутри, подпитывая её еще сильнее, но я не оставлял попыток.

— Хавьер! — крикнул, не заворачивая в гостиную, направляясь прямиком к себе в кабинет. — Хавье-е-ер!

Проревел так, чтобы каждый в этом доме смог услышать мой зов. Распахнув дверь кабинета, сразу же очутился у бара. Топот тяжелых ботинок о мрамор известил о получении адресатом моего сообщения.

— Звал? — раздался голос помощника.

— Закрой дверь! — налил в бокал рома, залпом выпивая содержимое. Алкоголь обжег горло, приводя немного в чувство, на мгновение отвлекая от тяжелого дня.

Щелчок замка оповестил о выполнении моей просьбы. Не поворачиваясь к Хавьеру, повторно наполнил бокал.

— Что происходит? — оперся спиной на дверь помощник.

— Не прекращай слежку. Позаботься, чтобы теперь постоянно кто-то из наших дежурил у дома Переса, следил за всеми пришедшими и ушедшими, следовал за Мариной, куда бы она ни пошла, — повернулся лицом к другу. — И, конечно, никто кроме нас с тобой и следящих за ней, не должен об этом знать. Тем более Перес!

— Ты ему не доверяешь? — скрестил руки на груди помощник.

— Что-то с ним не так. И быть спокойным, в то время как Асадов пронюхал о Марине, я не могу.

— Пока я не заметил за ним ничего, вызывающего подозрения.

— Дело не в том, чем он занят, — сделал глоток, усаживаясь на край стола. — Он сам настораживает меня. Будто у него есть что-то на меня.

— Думаешь, знает о тебе с Мариной? — нахмурился помощник, отталкиваясь от двери и подходя ближе.

— Не думаю, он мне сам сказал.

— Чёрт! — присвистнул Хавьер, почесав подбородок, покрытый темной щетиной.

— Делает вид, будто ему плевать! Каброн! — ударил кулаком по столешнице бара. Бутылки зазвенели, словно чертовы колокольчики, тут же замолкая. — Но у него определенно есть что-то на уме. И пусть только эта сука хоть пальцем тронет Марину, тогда убивать его буду неделями, заставляя жрать собственную плоть.

— Ты всё еще пытаешься её вернуть? — осторожно спросил помощник.

— Я никогда не перестану пытаться, — зло посмотрел на него, желая разбить морду за идиотское предположение, словно могу отступиться от неё.

— А как же быть с тем вопросом? — прочистил горло Хавьер, прокашлявшись, прежде чем спросить.

— О чём ты?

— О том, что сказал тебе Лу.

По глазам Хавьера видел, что он полностью верит в эту чушь о нашем с Мариной родстве. Но я даже на гребаное мгновение не допускал подобной мысли. И если честно, мне было плевать. Единственное, что действительно оставалось важным, это мои чувства к ней, и ничего больше.

— Забудь и больше никогда не поднимай этот вопрос! — поставил стакан на стол, приготовившись ударить его, если услышу еще что-нибудь, настолько же нелепое.

— Как скажешь, — пожал плечами.

— Теперь проваливай и займись часовыми у дома Переса.

Без лишних слов Хавьер покинул кабинет, оставив меня наедине с тяжелыми мыслями. Мне хотелось отгородиться от всех переживаний и чувств, впившихся в моё сердце пиявками, выкачивающими из него всю жизненную энергию. Одиночество тяготило меня сильнее, чем раньше, превращаясь в подобие электрического стула, пропускающего через меня вместо электрического тока боль отчаяния и безысходность, насилуя тело и вытягивая душу. Схватив бутылку, лег на диван, зажимая её в руке и удерживая на животе. Я собирался напиться до беспамятства, и ни одна живая душа не помешает мне выплеснуть весь накопленный внутри меня шлак.

Стук в дверь прервал поток мыслей, уносящих снова на трассу и территорию заброшенного завода, где я в последний раз видел Чику.

— Пошёл к чёрту! — крикнул через дверь, уверенный, что, кто бы ни находился по другую сторону двери, благоразумно последует прочь.