Венчанные огнем

И вот, наконец, эльфы. Они делятся на два вида: светлые и темные. Темные именуются эльфанами, в переводе означает «темный эльф». Причем, от светлых они отличаются и внешне, и культурно. После лекций Галдора на тему темных я сделала неоднозначные выводы. По мнению учителя, светлые – поголовно утонченные, просвещенные, наделенные божественной красотой и изяществом, а темные – здоровые клыкастые «животные» с мерзким характером и звериными замашками, обладающие светлыми волосами и темно-серой шкурой.

Я слушала Галдора и раскладывала полученную информацию по полочкам. Если эти высокомерные светлые, которые всех остальных считают мусором под ногами, все время интригуют и устраивают заговоры даже друг против друга, а про остальные расы вообще молчу, то тогда темные – надо думать, что-то с чем-то. Даже представить страшно, как они выглядят и как живут. Книжные картинки не в счет. Особенно после того, как Галдор вскользь заметил, что темные уже давно не покидают своих пределов и прокляты. Ого! Выспрашивать дальше не стала, у меня и так куча вопросов. А в подробности можно и позже углубиться, когда времени больше будет.

В конце обучения я с удивлением узнала, что Эленаль, и соответственно, мне через месяц исполнится тридцать лет. Я стану совершеннолетней женщиной и должна буду пройти обряд посвящения, который покажет, приняла ли меня богиня и защитница светлых Алоис. Тему религии и богов я затронула только сегодня и, узнав о том, что меня ждет, немного занервничала.

Оказывается, Лайвос – языческий мир, где правит многочисленный пантеон богов. Надо же, и я встретила троих! В виде сущностей-пятен. У каждого народа свои боги. Светлые эльфы поклоняются только Алоис, а темные – Черному Тринимаку. Как только я услышала о Черном, вспомнила чернильное пятно и еще больше встревожилась: столько богов, а мне, бедной и несчастной, голову преклонить негде.

А причина вот в чем. В последнее время напряжение, постоянный цинизм, с которым я была вынуждена реагировать на все, используя его как защиту, начали сказываться на мне самой, превращая в бледную, натянутую, словно струна, особу. Этак нервы могут не выдержать. И все-таки мое сердце иногда испытывало неяркие эмоции. Но в основном страх, который заставлял его биться чаще. Так странно, ведь раньше, даже больное, оно трепетало от радости, любви к близким, от счастья и нежности, а теперь скорее не мешало действовать, билось спокойно и рассудительно. И только душа горела, взяв на себя тревоги и печали.

Когда я освоила основные языки и традиции, мне разрешили ходить по дому самостоятельно и пользоваться библиотекой. Финвэаль больше не следила за каждым моим шагом, а Галдор охотно шел навстречу, позволяя заниматься самой. Его можно понять – магический резерв, основательно потраченный на мое обучение, требовал пополнения. Особенно сейчас, когда закончилась теория и пошла практика. Галдор начал тестировать мои магические способности. Его радости не было предела, когда он выяснил, что я обладаю гораздо большим целительским потенциалом, чем моя предшественница, о чем с удовольствием сообщил моему папеньке. В тот день я услышала то, что изменило мою жизнь еще раз.

Я быстро шла по коридору, спеша уединиться в библиотеке и взять интересную книгу – подробный справочник по видам и расам. Еще надеялась найти какое-нибудь пособие по целительству, надо ведь развивать магические способности. Так проходя мимо покоев Бельфаласа, услышала возбужденного Галдора и отца, как всегда презрительного и недовольного. Про себя я уже спокойно называла его отцом, ведь в этом мире он действительно мой биологический отец, и я уже примирилась.

– Эл Бельфалас, рад сообщить вам, что благодаря обряду она удвоила свой потенциал. Это же потрясающе: у нее неограниченный запас силы. Я впервые с таким сталкиваюсь за три тысячи лет.

– Благодаря этому обряду, как вы выразились, Галдор, я потерял дочь, а взамен получил жалкую человеческую душонку. Если об этом узнают, меня опозорят на весь Светлый лес. Чистокровная аристократка с гнилой человеческой сердцевиной. Глупая девчонка, как она могла пойти на такое?! Провести темный обряд в моем доме. Ради того, чтобы извести соперницу! Из-за малолетнего идиота Халаваля?!

О, Алоис, что с этими юнцами творит невоздержанность и непроходимая тупость! Если бы за Эленаль не следили, она уже давно опозорила бы меня, променяв честь и гордость на несколько мгновений плотского удовольствия. Никакого достоинства и ответственности у нынешней молодежи! А теперь эта презренная тварь заняла тело моей дочери, и я должен с этим мириться. Ведь в ней течет моя кровь. Кровь правителей Аундаэ!

Я застыла изваянием за дверью и слушала голос, сочившийся ненавистью, злобой и презрением. Ко мне! Следующие его слова чуть не остановили мое и так неторопливое сердце:

– Галдор, я хочу знать, можно ли снова изъять ее душу из тела дочери? Или обменять на другую?

– Нет, высокородный эл! Только добровольно, но и… Нет! Я проверил все свои записи. К тому же, ваша дочь основательно что-то напутала. Никто не посмеет повторить ее обряд, чтобы найти, в чем заключалась роковая ошибка. К сожалению, светлый эл, тело ее теперь навсегда принадлежит человечке, настолько сроднившейся с ним, что вернулась даже магия и приняла ее как равную.

– Остается только убить, да?! – в голосе Бельфаласа послышалась ехидная усмешка, которая выстудила мои внутренности страхом.

– Эл, послушайте меня, за месяц до совершеннолетия этого делать не следует. Пойдут слухи! – необычно жарко возразил Галдор, дав мне возможность вдохнуть свободнее. – Во время посвящения многое может произойти… Есть вероятность, что ее не примет богиня, и у нас будут развязаны руки. Кроме того, есть другая возможность использовать человечку на ваше благо.

– И как вы это предполагаете сделать? – заинтересовался отец.

– Как чрево для ваших внуков, например. Люди такие влюбчивые. Если вы найдете ей мужа с чистокровной родословной, но верного вам, то можно заключить брак и, получив потомство, отправить ее душу туда, откуда она явилась. На кратковременный брак с этой нечистой ради великой цели, я думаю, ваш будущий зять согласится. Главное, чтобы он хорошо сыграл роль влюбленного. Можно даже не посвящать никого в суть дела, а просто подобрать ей нужного мужчину, и внуки наполнят ваш дом. А потом убрать лишнюю помеху из вашей жизни.

Последовало молчание. Видимо, эльфийский папа решал, умереть мне сейчас или размножаться как свиноматке. Если два месяца я старательно не обращала внимания на его негативное отношение к себе, понимая чувства, связанные с потерей дочери, то сейчас в моей душе впервые разливалась ненависть. Он злится из-за того, что я внутри человек, а не из-за того, что заняла место его дочери. И судьбу, которую он мне готовит, я не заслужила, да и никто не заслужил! Я уткнулась лбом в стену, опершись на ладони, и ожидала ответа Бельфаласа.

– Ты прав, Галдор! Как всегда прав! Если она сможет пройти обряд и стать совершеннолетней, я выдам ее замуж. У меня на примете даже жених имеется. Бэор Сарендаэ с чистой кровью, но казна его рода пуста как старый пень. Он не задумываясь примет мое предложение. Мне не придется кого-то просвещать о нашем позоре, ведь Эленаль прекрасна как богиня. Если бы не проклятая человеческая сущность, она многого бы добилась. Бэор будет покорен ею, а для кратковременного брака этого достаточно. Все останутся в выигрыше. Подготовь ее к обряду совершеннолетия, чтобы выглядела достойно Аундаэ перед главами всех родов. Я не хочу опозориться.

Дослушав этот приказ верному магу и приговор себе, я сбросила обувь и бесшумно рванула по коридору. Забежав в библиотеку, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, прижимая туфельки к груди и пытаясь перевести дыхание и успокоить нервы. У меня всего месяц, чтобы придумать, как жить дальше. И главное, где? Не со светлыми – точно.

«Так, Ленка-Эленаль, считай, что пересадка в клинике у высших и реабилитация у высокородных прошли успешно. По-русски говоря, спасибо этому дому, но пора и честь знать».





Глава 5


За неделю до моего эльфийского совершеннолетия, после которого я гипотетически стану свободной полноправной женщиной, меня познакомили с Росой. Я сидела в библиотеке и штудировала справочник рас и видов, дойдя уже до драконов, когда зашел Ваньяр и, презрительно дернув краешком губ, сообщил, что отец хочет преподнести мне подарок. У меня от удивления взлетели брови, а в душе появились паника и страх. Сюрпризы я с детства не люблю, а уж от своего нового папочки и подавно.

Пока Ваньяр, взяв меня под локоть, вел по коридору, я строила самые мрачные предположения. Затем он неожиданно вывел меня на улицу, впервые, чем безмерно удивил. Оказывается, родовое гнездо Аундаэ, словно вплетенное в окружающий лес, огибает несколько огромных толстых деревьев, тянущихся к бескрайнему синему небу. За время учебы я выяснила, что климат на Лайвосе практически везде субтропический. Видимо, поэтому здесь нет привычной для меня растительности, особенно хвойных деревьев. Повсюду, куда бы я ни посмотрела, зеленые широколиственные гиганты и зеленая сочная трава, пестрящая разноцветными цветами.

Высокие деревья, напоминающие южные платаны, радовали густой листвой. В ветвях носились мелкие животные, иногда гневно попискивая на соседей или устраивая мелкие склоки, порхали яркие красивые птички и бабочки, а в бескрайнем голубом небе величественно плыли облака, соперничая с огромными хищными птицами, зорко высматривающими добычу сквозь густой лиственный покров. Я с наслаждением вдыхала запахи утреннего леса и с любопытством озиралась. Пока Ваньяр не сжал мой локоть и не прошипел:

– Не забывайся, Эленаль! Неужели ты первый раз видишь свой дом и лес? Откуда такое простодушное любопытство?

Каждое его слово, будто ядом, сочилось ехидством и злой иронией, напоминая о том, кто я, где я и как не должна себя вести. Сглотнув горечь, выпрямила спину и, задрав подбородок, уставилась прямо перед собой. Заметив его насмешливую ухмылку, отвернулась, про себя твердя, что он не стоит моих слез и нервов.

Мы неторопливо подошли к длинному одноэтажному каменному строению и проследовали в ворота. Как только глаза привыкли к сумраку, царившему в помещении, я замерла, приоткрыв рот и забыв как дышать. Конюшня! Внутри пространство было поделено на три части: справа и слева находились денники, а посредине – широкий чистый проход. Мы шли по нему, и я с восхищением смотрела на волшебные создания, которые с таким же интересом рассматривали меня.

Лошади были все белоснежные, без единого темного пятнышка на шкуре, с переливающейся серебром гривой и серебристо-серыми, влажными, умными глазами. Пофыркивая, они косили глазом на нас с Ваньяром, а мы двигались дальше. Наконец, у одного из денников Ваньяр остановился рядом с эльфом в рабочей одежде, который подобострастно посмотрел на нас и отвесил поясной поклон. Ваньяр, не обратив на это внимания, открыл денник, подошел к кобыле и похлопал ее по холке.

– Хитаеглир, эл Бельфалас дарит Росу эле Эленаль на совершеннолетие. После болезни она долго плохо чувствовала себя и может не удержаться в седле. Обучи ее заново верховой езде. Эленаль будет приходить сюда на заре каждое утро. Она не должна опозорить честь рода Аундаэ на обряде. Ты все понял?

Дядюшка задал вопрос с таким нажимом, что даже я поняла – если за неделю не научусь ездить на лошади, то не поздоровится не только слуге. Хитаеглир почтительно поклонился, не показав ни толики удивления, почему это вдруг наследница разучилась ездить верхом. Ваньяр снова продемонстрировал нам презрительную усмешку, и, тем не менее, коротко мне поклонившись, быстро удалился.

Мне пришлось снова надеть надменную циничную маску и, подняв подбородок, смотреть на конюха свысока, чтобы, если пойдут какие-то слухи, не накликать на себя гнев родственников. Тот смутился, заметив, что я поймала его любопытный взгляд, и принялся суетливо седлать Росу. Я очень внимательно следила за его руками, подмечая малейшие детали: в будущем это тоже пригодится. Хитаеглир вывел лошадь из денника и повел ее к выходу, а я на деревянных ногах двинулась следом ни жива ни мертва, покрываясь испариной. А ну как свалюсь с лошади и сломаю шею! Может, родственнички специально подстроили подарок, чтобы от меня избавиться.

Выйдя на улицу, конюх остановил Росу и, повернувшись ко мне, выжидающе замер. В фильмах я видела, как садятся на лошадь, но вот сама этого никогда не делала. Я подошла к Росе и решила с ней сначала познакомиться, подлизаться. Медленно протянула руку к ее морде и, с трудом скрывая дрожь, ласково погладила между глазами, потом нос, холку и все время рассказывала ей о том, какая она красивая. Лошадь одобрительно косила глазом в мою сторону и, перебирая губами, пофыркивала.

После знакомства с белой красавицей, я увидела у Хитаеглира довольную улыбку. Подошла к седлу сбоку и недолго помялась в нерешительности, а потом схватилась за луку, вставила левую ногу в стремя, оттолкнулась и взлетела в седло, перекинув правую ногу на другую сторону. Ура, получилось! Усевшись, незаметно перевела дыхание. Слава Богу, моторная память сработала, и она не подвела новую хозяйку. Более того, я отпустила разум и доверилась телу, которое расслабилось и, надеюсь, приняло правильную позу.

Конюх начал давать мне советы, водя Росу по кругу, и уже скоро она перешла на рысь. С горем пополам мне удалось проникнуться ритмом движения лошади. Через час я чувствовала себя старой разбитой клячей, да и выглядела, наверняка, как мокрая мышь. Распорядилась прекратить урок и, перекинув ногу, спрыгнула и чуть не упала. На ногах удержалась благодаря стоявшей рядом умнице Росе, повернулась и, кивнув Хитаеглиру, пошла домой.


После обеда я вернулась в библиотеку читать книгу о травах Лайвоса – пригодится для лечения и чтобы элементарно не отравиться. Как много всего в этом мире, о чем я не знаю! Как же я буду справляться с проблемами в одиночестве?!

Вечером того же дня отец неожиданно передал через прислугу приглашение на ужин. Разодевшись по такому случаю, я оглядывала себя в зеркале, стараясь убедиться, что выгляжу вполне достойно и сообразно этикету, который в меня усердно вдалбливал Галдор. С колотящимся от страха сердцем спустилась вниз и прошла в столовую. За обеденным столом я увидела Бельфаласа, Ваньяра, Галдора и еще одного мужчину, который сидел ко мне спиной. Я невольно залюбовалась его черными смоляными волосами, свободной волной стекающими по широкой спине. Бельфалас быстро оценил мой наряд и было видно, что он расслабился. Ваньяр, склонив голову набок, с легким интересом наблюдал за мной и гостем, который обернулся ко мне и плавно встал из-за стола.

Очередной прекрасный эльф с мраморно-светлой кожей, черными, глубоко посаженными огромными глазами, тонким носом с широкими крыльями, и подрагивающими в чуть заметной улыбке малиновыми губами. Мужчина моей мечты! Нет, мечта любой женщины! Я стояла, затаив дыхание, и млела от восторга. Потрясающий воображение образец мужской красоты.

Мечта, заметив интерес к своей персоне, снисходительно улыбнулся и окинул меня чересчур собственническим взглядом, словно кобылу на рынке. Или свиноматку? Пришедшее на ум сравнение окатило меня волной страха и лучше холодной воды привело в порядок разум, вернув на место здравый смысл. Никаких восторгов! Я кривовато улыбнулась самодовольному, уверенному в своей неотразимости гостю. И он теперь взирал на меня с удивлением и любопытством, в отличие от отца, который сидел весь недовольный. Отвернувшись от жгучего брюнета, я посмотрела на него, ожидая, когда нас представят.

– Познакомься, Эленаль, это твой жених эл Бэор Сарендаэ! После посвящения мы объявим о вашем обручении, да и со свадьбой медлить не будем, – в голосе отца звучало нескрываемое раздражение.

Вместо того чтобы сделать изящный реверанс, я демонстративно удивленно приподняла бровь и открыла было рот, но меня остановил жесткий взгляд отца. Затем он резко опустил на столешницу ладонь и заявил:

– Я все решил, и ты сделаешь, как я сказал! Ты свободна, поужинаешь у себя.

Я отметила удивленный взгляд Бэора, которому не предоставили возможность сказать мне хоть слово вопреки хваленому эльфийскому этикету, и, сжав кулаки от злости, резко развернулась и вышла вон. К себе в комнату я едва ли не бежала, глотая слезы. Снова! За что? Что я им сделала? Ведь я не виновата! Но с ужасом понимала – если бы не подслушала тот злосчастный разговор, то, скорее всего, купилась бы на красивую внешность Бэора, ведь так хотелось почувствовать себя женщиной. Любимой, желанной женщиной, а не инкубатором.

Проклиная все на свете, я металась по комнате, судорожно пытаясь решить, что делать. Ведь Бельфалас начал осуществлять свои планы, а у меня до сих пор нет никаких идей о том, как жить дальше. Краем глаза заметила тень и остановилась, с испугом рассматривая незнакомку напротив. Вздрогнула, а в следующую секунду поняла, что смотрю в зеркало на собственное отражение: нереально красивая, пламенная девушка с зелеными глазищами в пол-лица, блестящими от слез; ее красные губы горестно поджаты в тонкую линию, подбородок дрожит. Стройная изящная фигурка облачена в синее платье, украшенное серебристой вышивкой. И только синяки под глазами да слишком затравленный взгляд выдают меня, мою человеческую душу.

В отчаянии я закрыла лицо руками и зарыдала еще сильнее, выплескивая все скопившееся внутри. Медленно добрела до горящего камина и опустилась перед ним на корточки, а потом и вовсе уселась на ковер. Отняв руки от лица, пустым взглядом уткнулась в нутро очага, где весело потрескивал огонь.

Пламя то разделялось на несколько язычков, то снова сливалось. От него исходило такое живое и родное тепло, что я бездумно протянула руку, и огонь тоже потянулся ко мне. Неожиданно он ласково коснулся ладони, не обжигая, а наоборот, приятно согревая, и словно просачивался сквозь кожу. Затем весело тепло побежало вверх по венам к моему измученному сердцу, мерзнущему в одиночестве и пустоте, которую пока нечем заполнить. Огонь наполнил его теплом. Я согрелась и почувствовала себя лучше и увереннее. Неохотно убрав руку от камина, еще недолго наслаждалась новыми ощущениями, затем разделась и легла спать. Силы мне потребуются очень скоро.

Всю следующую неделю я каждый день по часу гуляла с Бэором в лесу, ведя неспешные светские разговоры. Большей частью я внимательно слушала, нежели говорила. Уже в первый день я убедилась, как верна русская поговорка: с лица воду не пить. Спору нет, Бэор – самый красивый мужчина, которого я только видела, но относился ко мне как к красивой, но абсолютно безмозглой игрушке. Разубеждать его совсем не хотелось.

Общество навязанного жениха напрягало и тяготило. Я даже сожалела о бесполезно потраченном времени. Лучше бы провела его в библиотеке или в лаборатории с Галдором, слушая очередную лекцию по целительской магии. Но приходилось ходить на прогулки-свидания и строить женишку глазки, плюс восхищенно заглядывать в рот. Хотя я не раз замечала, что порой он смотрит на меня с каким-то задумчивым интересом. Или ловит мой взгляд черными глазами-омутами, в которых так легко утонуть, если не знать, что таится в их глубине. Его интерес ко мне носил какой-то отстраненно любопытствующий характер.

Впрочем, за время, проведенное в Доме Аундаэ, я отметила, что все окружающие меня эльфы, особенно высокородные, походят на замороженных рыб, с холодной снисходительностью или презрительно наблюдающих за окружающим миром с высоты своего роста.

Пару дней назад в одной из нежилых комнат я нашла небольшой старый мешок, напоминающий военный, времен Великой Отечественной. Я тайком стащила его и спрятала возле конюшни в розовых кустах. На следующий день в него отправилась пара штанов, потом, перед очередной тренировкой, я запихнула туда пару рубашек и несколько нужных мелочей.

Я уже мысленно составила список вещей, необходимых для побега, которые я смогу взять, не привлекая внимания. Только пока не определилась, как, когда и каким образом сбежать из поместья, если не знаю ни дороги, ни конечной точки пути. Тем более, когда вокруг сплошные враги, а времени все меньше и меньше.





Глава 6


Вечером накануне церемонии совершеннолетия светлых эльфов, или посвящения, Галдор несколько часов испытывал мое терпение, до самой последней мелочи описывая, как она будет проходить. Требовал повторить и снова по кругу. Теоретически я была подготовлена так, что от зубов отлетало, но вот волновалась до дрожи в коленях и тряслась как осиновый лист. Казалось, внутренности в узел скручивались.

На рассвете мои волосы уложили в сложную косу и украсили живыми цветами. Нарядили меня в сказочной красоты шелковое платье и плащ из тонкой шерсти, чтобы не мерзла на весеннем ветру, и усадили на Росу. От страха я не смогла сама сесть в седло, и Хитаеглиру пришлось попросту закинуть меня на лошадь под злющими, раздосадованными взглядами Галдора, Ваньяра и Бельфаласа, разряженных по случаю «праздника» как новогодние елки.

Моих мучителей сопровождали пять суровых эльфов-телохранителей. Чуть обогнав Росу, братья Аундаэ и Галдор выдвинулись вперед и, не обращая на меня внимания, о чем-то тихо заговорили. Я же, отметив слегка удивленные лица конного эскорта, высоко задрала подбородок и ехала в одиночестве между сушеными воблами, как про себя называла родню, и воинами, вооруженными до зубов.

Во время этой поездки я убедилась, насколько все-таки я не подготовлена к побегу, раз после пары-тройки часов в седле дрожала от напряжения и, более того, мне казалось, что попу стерла до мяса.

Неожиданно мои мучения прекратились. Мы словно пересекли невидимую границу и выехали на огромную поляну, залитую солнечным светом. В воздухе витали запахи цветов и трав, вокруг порхали тысячи ярких бабочек самых немыслимых расцветок. Это была настолько завораживающая картина, что я забылась и несколько мгновений с восторгом следила за одной из них.

Но почувствовав чей-то пристальный взгляд, я опомнилась и мгновенно натянула обычную маску равнодушия, полагающуюся высокородной эльфийке. Повернула голову и увидела Бэора, восседающего на белоснежном жеребце. Он чуть заметно поморщился, видимо, уловив перемены, подъехал вплотную и, коротко поклонившись моим спутникам, взял мою руку и уже привычно оставил губами на внутренней стороне ладони горячий след. По моей коже побежала волна возбужденных мурашек. Я в который раз смутилась – все еще не привыкну к столь интимному проявлению чувств «на людях», да и не верила в их искренность.

Жених помог спешиться, скользнув руками по спине и бедрам, а потом, заметив мой яркий румянец, довольно усмехнулся и тихо прошептал на ухо, обдав мою кожу теплым дыханием:

– Скоро, девочка моя, очень скоро ты станешь моей! Полностью!

Я лишь криво усмехнулась и спрятала лицо в складках капюшона на вороте. Размечтался, наивный красавчик! В отличие от тебя, я точно знаю, что полностью твоей никогда не стану – папочка не позволит, да и сама постараюсь ему помочь. Очень постараюсь! На карамельную внешность меня не купишь. Довольно за три месяца насмотрелась и на тебя, и на других эльфов, живущих в поместье моего светлейшего папаши. Не раз сталкивалась с их внутренним миром, который так не соответствовал лощеному внешнему облику. И снова, и снова убеждалась в правоте родной мамы, которая без устали твердила, что настоящая красота живет внутри.

Народу в этом живописном месте собралось много. Видимо, Аундаэ прибыли последними. Надменные эльфийские «дамы и господа» в нарядах, по красоте и разнообразию соперничавшими с крыльями бабочек, горделиво вышагивали по поляне, приветствовали друг друга и беседовали. Прекрасные эльфийки выглядели словно райские птицы: сплошь блондинки разных оттенков, грациозные и изящные, ослепительно улыбавшиеся и одновременно безучастные. Я воспринимала это великосветское пати как сказочную постановку, пришлось даже ущипнуть себя.

Мы подошли к полукруглой площадке, на самом краю которой возвышался огромный каменный выступ с небольшой, отполированной до зеркального блеска чашей. Слева и справа от нее виднелись отпечатки ладоней, оплетенные древними рунами, словно веточками лозы. Я остановилась возле площадки, инстинктивно не переступив невидимую грань.

Здесь собрались представители почти всех светлоэльфийских родов, о чем Галдор сообщил мне на ухо. И все они с недоумением и любопытством посматривали на меня, явно заинтригованные огненным цветом волос. Я встречала их взгляды с надменной улыбкой, демонстрируя таким образом, думаю, не слишком вежливое и учтивое отношение к окружающим. Но, судя по довольному выражению лица Бельфаласа, я все делала правильно.

На край площадки ступил потрясающе красивый эльф, весьма похожий на моего отца, и приветствовал всех коротким усталым кивком. Я сразу догадалась, это Иллуин Аундаэ – Правитель светлых эльфов. Иллуин, как мне накануне рассказывал Галдор, иногда присутствует на церемонии посвящения. И в этот раз он почтил вниманием подданных исключительно из-за меня, родной племянницы.

Иллуин вел под руку высокую эльфийку в светлом длинном балахоне с накинутым на голову капюшоном, почти скрывающем лицо, – жрицу Богини Алоис, – которая служила проводником воли богини в спорных вопросах. Правда, как заметил Галдор, проявления таковой не случалось уже пару тысячелетий.

Ваньяр подтолкнул меня вперед, напоминая, зачем я здесь нахожусь. Под пристальными взглядами эльфийской публики я вышла на площадку вместе с еще одной девушкой и парнем, и неуверенно замерла в ожидании. Мой род самый древний – значит, церемонию открывать мне. Жрица встала напротив нас за камнем-алтарем. На подрагивающих ногах я подошла к камню и опустилась на колени. Положила руки ладонями вверх в выемки возле чаши, уткнулась в нее лбом и ощутила тепло и вибрацию. Страшно-то как! Я начала молиться сначала нашему Богу, а потом, вспомнив, где и в чьем теле нахожусь, – Алоис.

– Помоги! Помоги! Помоги и спаси меня, пожалуйста! – едва слышно шептала я, обращаясь к высшей сущности этого мира, пока из глаз не потекли обжигающе горячие слезы, которые одна за другой покапали в каменное углубление. Я отчаянно просила: – Алоис, не бросай меня, пожалуйста. Ведь ты меня создала и теперь мне вместо матери. Смилуйся, пожалей. Спаси и сохрани меня, Алоис. Прими под свое крыло, умоляю!

Сначала я услышала общее удивленное «о-о-о», потом почувствовала, как нагревается подо лбом камень. Чуть приподняв голову, увидела, что мои руки заволокло белесой дымкой, затем она развеялась, а в ладони лежало большое черно-белое семечко, похожее на подсолнечное. Скосила глаза на жрицу, стоявшую изваянием с удивленно распахнутыми глазами, будто узрела нечто из ряда вон выходящее. Она быстро взяла себя в руки и тихо прошептала:

– Продолжай обряд, девочка.