Ведьмина Чаша

— Тогда почему вы… игнорируете меня?

— А почему я должна поступать иначе, мой принц? — Девушка остановилась и обернулась к Фрогду, глядя на него снизу вверх. — Ваши родители гостят в замке каждое лето, а вас я вижу впервые. Я сомневаюсь, что вы будете частым гостем в наших краях, тогда зачем с вами общаться? Вы вряд ли вспомните обо мне после торжества, а мне еще долго придется рассказывать соплеменникам о нашей с вами прогулке. Зачем мне это?

Фрогд опешил.

— Потому что правила хорошего тона велят поступать так? — неуверенно произнес он, слегка стушевавшись под насмешливым взглядом своей проводницы.

— Я дикарка, мой принц. Правила хорошего тона мне соблюдать необязательно!

— И в мыслях не было считать вас дикаркой! — выпалил Фрогд, скрестив руки на груди. — Для той, кто не выбирался из Ведьминой Чаши, вы слишком хорошо говорите на всеобщем и осведомлены о нравах по ту сторону ледяной пустыни…

— За это стоит поблагодарить вашу маму, отдавшую моему народу замок с его огромной библиотекой. — Проводница хотела сказать что-то еще, но, заметив за спиной Фрогда движение, произнесла: — А сейчас, принц, бегите со всех ног в сторону замка и зовите на помощь. Живо!

Сын Кайлы хотел возразить, но промелькнувшая рядом с щекой стрела не дала ему шанса осуществить задуманное. Кажется, иверийка от кого-то защищалась.

Без лишних слов Фрогд сместился вправо, а проводница выхватила еще одну стрелу и запустила ее вслед первой. Недовольное шипение дало ей знать, что в этот раз она попала в кого следует.

Принц обернулся, пытаясь рассмотреть существо, потревожившее его милую беседу с иверийкой. Сама же девушка отбросила бесполезный лук в сторону и, поигрывая копьем, направилась вперед, недовольно зыркнув на Фрогда, не желающего бежать с криками в замок.

Сын Кайлы не остался в долгу, показав проводнице усыпанный драгоценными камнями кинжал. Иверийка скорчила гримасу, выражая свое нелестное мнение об оружии элирийского принца.

Тем временем существо решило выбраться из своего убежища на свет, и Фрогд понял, почему его парадный кинжал не сможет помочь в этой непростой и смертельно опасной ситуации.

Крадущейся походкой к иверийке и принцу приближался снежный кот.

Огромный матерый зверь, на серебристо-голубой шкуре которого Фрогд насчитал несколько десятков шрамов, явно полученных в борьбе за выживание в непростых условиях ледяной пустыни.

Иногда эти не знающие страха хищники спускались в Ведьмину Чашу, и племени Аронгака приходилось неделями выслеживать тех, кто за ночь мог перебить все живое, что попадалось на их пути. Они делали ловушки и никогда не ходили поодиночке. Только группой и обязательно — с факелами, поскольку эти кровожадные кошки больше всего боялись огня.

Мысленно принц попрощался со своей семьей и приготовился атаковать первым. Он не собирался бежать в замок за помощью: снежные коты быстры и проворны, копьем их не одолеть, кинжалом не убить.

Но проигрывает лишь тот, кто не пытается идти наперекор всему, не так ли?

Издав боевой клич, иверийка бросилась на снежного кота, целясь копьем ему в шею. Наконечник пронзил пустоту, а зверь оказался у девушки за спиной и ударил ее лапой по левой ноге.

Проводница вскрикнула, падая на землю. Фрогд бросился на помощь, целясь кинжалом в раненную стрелой лапу, однако кот не забыл о возможной угрозе в лице элирийского принца.

Зверь извернулся — и кинжал принца лишь легонько царапнул его бок, а сам сын Кайлы очутился на траве, сбитый с ног мускулистой тушей обитателя ледяной пустыни.

Кот навис над принцем, капая на него слюной и показывая, что все клыки у него на месте, в целости и сохранности.

Фрогд зажмурился, судорожно шаря руками вокруг себя в поисках чего-то, чем можно отсрочить неумолимый конец. Тщетно. Кинжал укатился слишком далеко, чтобы до него дотянуться, а пасть хищника приближалась медленно и неумолимо.

Раздался хруст — и копье вошло в тело снежного кота по самое древко, отчего обитатель ледяной пустыни издал полный боли рев и передумал убивать Фрогда.

Снежный кот бросился на лишенную оружия иверийку с явным намерением покончить с ней раз и навсегда.

Зверь пустил в ход клыки и когти, девушка закрылась от него руками, кричала от боли, пыталась оттолкнуть хищника ногами, однако для этого ее сил оказалось недостаточно.

Фрогд встал и с ненавистью уставился на снежного кота.

Внутри принца происходили странные изменения, в груди будто зарождался огонь, подпитываемый собственным бессилием и желанием спасти девушку. Сын Кайлы упал, чувствуя, как меняется его тело, как боль расплавленным свинцом растекается от ушей до кончиков пальцев, принося с собой возможность разобраться с тем, кто помешал прогулке по окрестностям Ведьминой Чаши.

Снежный кот обернулся на звуки, издаваемые принцем, и бросился наутек. Он был опытен и бит жизнью, поэтому прекрасно знал, когда стоит удирать во всю прыть.

До спасительной чащи леса оставалось несколько метров, когда в спину обитателя ледяной пустыни ударил яркий столб пламени, и одной угрозой для племени иверийцев стало меньше.

Проводница слабо застонала и попробовала встать. Не вышло. Ей удалось лишь немного приподняться на локтях и увидеть дракона с желтоватым брюхом и большими кожистыми крыльями, на конце каждого было по массивному острому когтю.

Дракон осторожно подошел к иверийке, которая беспомощно лежала на земле и не могла уползти. Проводница потеряла сознание.

Дракон бережно прижал девушку к себе и, взмыв над деревьями, полетел в направлении замка Марлоу.



Виария критически осмотрела свои волосы и страдальчески закатила глаза к потолку. Ее прическа была полностью испорчена! Столько сил потрачено впустую, а еще платье потеряло цвет и форму, став подобием половой тряпки для уборки отхожих мест в сарийском дворце! Катастрофа!

— А я говорил тебе, что не стоит наводить красоту до прибытия в замок. — Ее супруг в безразмерной рубахе из старого приданого Кайлы был похож на кого угодно, но только не на венценосную особу, прибывшую на торжества по случаю замужества принцессы Радой.

— Ты, как всегда, прав, любимый, только от этого не легче, — грустно произнесла Виария, ища поддержку у не знающего жалости зеркала.

— Мы что-нибудь придумаем, — мягко сказал король Сарии, зарываясь лицом в светлые волосы любимой женщины. — Где же у Кайлы лежат гребешки, пудра и прочее?..

Виария догадывалась, где именно Кайла хранит свои туалетные принадлежности, но подсказывать мужу не стала. Пусть ищет, а она посидит и посмотрит на него, такого красивого и увлеченного, ставшего ей настоящей опорой и поддержкой.


Королева Сарии могла любоваться супругом часами, получая наслаждение от того, что он с ней рядом, всегда рядом. Его забота успокаивала Виарию, вносила гармонию в ее жизнь и придавала уверенность, что ей не стоит чего-либо бояться. Мужчина все сделает, все решит. Остается лишь ждать и удивляться тому, как сильно она изменилась за эти восемнадцать лет.

— Готово! Смотри, как хорошо получилось, — довольно сказал супруг, и Виария не могла с ним не согласиться. — Нравится?

— Очень! — честно ответила королева Сарии, поворачиваясь к зеркалу то одной стороной, то другой.

Красивая прическа! Лучше, чем была у нее до появления в замке Марлоу!

— Ты не против, если мы спустимся перед самым началом церемонии, а не сейчас? — спросила Виария, придирчиво разглядывая платье, которое взял с собой ее супруг на случай, если произойдет то, что спутает дочери Филиппа Спокойного все карты. Как в воду глядел!

— Я не против, но разве ты не хочешь увидеть…

— Не горю особым желанием, — перебила его Виария. — Бирха и Киммера я вижу достаточно часто, и мне хватает наших встреч. Остальные меня не интересуют.

— Хм… неожиданно, — озадаченно произнес правитель Сарии. — А как же Кайла?

— Кайла — супруга Киммера, мать его детей. Между нами ничего общего нет. Во мне она видит угрозу ее браку, женщину, которая может испортить ее выстраиваемое годами счастье.

— А ты можешь… это сделать? — тихо спросил ее супруг, и на его лбу появилась некрасивая морщинка. Единственная черта, которая в нем Виарии не нравилась.

— Нет, любимый, не могу, — уверенно сказала королева Сарии, беря супруга за руку. — У меня есть ты, и только ты. А Киммер пусть остается с Кайлой. С ней он будет в целости и сохранности!

Хохот и терпкий поцелуй в губы уверили Виарию в том, что больше этот вопрос в их семье подниматься не будет. Какое счастье!

— Эх, жаль, что твоя прическа снова в порядке, — сокрушался супруг королевы Сарии, нежно целуя любимую в щеку и устраивая ее у себя на коленях. — Иначе бы у нас появилось еще одно интересное занятие, кроме игральных карт и задушевных разговоров…

Виария игриво потерлась носом о висок правителя Сарии, намекая ему, что у них достаточно времени, чтобы восстановить ее прическу еще раз. Однако супруг не поддержал желания Виарии, чем вызвал ее бурное, но безмолвное недовольство. Виария слегка отстранилась от любимого, перевела взгляд на окно и замерла, чувствуя, как озноб холодной змеей скользит по ее позвоночнику.

В полосе света серым призраком стоял Себастьян и протягивал к ней руки, словно пытаясь заключить в мертвые объятия. Увидев, что Виария его заметила, он послал ей воздушный поцелуй и исчез, растворившись в солнечных лучах.

— Что-то случилось! — сипло сказала Виария и стремглав выскочила из отведенных ей покоев.

Супруг поспешил за ней.





ГЛАВА 30




— Какой же ты стал большой, плюшка ты моя! — приговаривала я, не переставая гладить шерсть несопротивляющегося грифона. — Тебя надо назвать Толстяком, а не Актером!

Любимый питомец Милики (после Шрама и Тихони конечно же!) блаженно закрыл глаза и довольно курлыкал, вольготно развалившись на каменных плитах площади замка Марлоу.

Его хозяйка стояла рядом и не мешала мне ласкать грифона. Она потупила взор и ожидала, когда же Дориус перестанет ходить вокруг нее и задавать каверзные вопросы, не получая на них ответы. Дракона же такое поведение лишь раззадоривало, распаляя его охотничий интерес, заставляя действовать с удвоенной энергией до тех пор, пока крепость не падет.

Крепость, однако, сдаваться не собиралась, и, судя по красноречивым взглядам хозяйки Актера на магический перстень, украшающий ее указательный пальчик, кто-то сильно рискует получить обжигающей искрой прямо в глаз.

Или в лоб, тут уже как повезет!

Грифону первому надоели приставания — Актер нет-нет да и поглядывал одним глазом, все ли в порядке с его хозяйкой. И на очередном круге дракона, когда тот, естественно, не смотрел по сторонам, поглощенный своими ухаживаниями, Актер вытянул свою заднюю лапу вперед, надеясь, что Дориус не заметит препятствия и окажется лежащим на холодных плитах замка Марлоу.

Так и вышло!

Для пущей надежности (вдруг Дориус не понимает намеков и продолжит оказывать на хозяйку негативное влияние) грифон закинул на разлегшегося дракона сначала одну лапу, а потом и вторую, радостно курлыкнув, словно говоря: «Продолжай чесать меня, Кайла, не останавливайся! Видишь, какой я хороший мальчик!»

— Вытащите меня из-под него, пожалуйста! — сдавленно попросил Дориус, оставив бесполезные попытки выбраться самостоятельно. — Иначе я превращусь в дракона и от вашего памятного камзола останутся только воспоминания!

— Я тебе превращусь! — шикнула на него я, отвлекаясь от вычесывания шеи Актера. — Отдыхай, наслаждайся видами!

— Я могу заболеть! — не сдавался Дориус, ища поддержку у Киммера и Бирха, которые увлеченно спорили о способах налаживания выгодных торговых отношений между Элирией и Содружеством с учетом политических веяний в последнем. — Простужусь и умру! Стану являться к вам по ночам, выть на луну и не давать спать! Заря, ну хоть вы помогите мне! Отзовите свою зверюгу!

Заря по понятным причинам никого отзывать не стала и присоединилась к разговору Бирха и Киммера, тем самым показав, что она кое-что смыслит во внешней политике.

Дориус обиженно надулся и замолчал, для удобства положив руку под голову и обдумывая план мести, которую он решил отложить на следующее утро, чтобы не портить свадьбу и отыграться, когда виновные меньше всего будут ожидать этого.

Дракон даже решил прикорнуть, когда его внутреннее чутье забило тревогу, недвусмысленно давая понять: поспать можно и позже, в более удобное время и располагающей к этому обстановке.

— А ну, слезь с меня, животное! Живо! — взревел Дориус, и Актер (о чудо!) подчинился, прижимая уши к голове.

— Что случилось?