В ритме танца

— Даже не спросишь что? — спросил и нахмурился, а я не могла его выкупить.

Было непонятно, он злится, бесится или просто слегка расстроен?

— Раз Володя рассказал, значит, всё правда. — уверенно заявила я, веря Вове как себе.

— Что и заяву уже накатала?

— Какую ещё заяву? — я почему-то подумала про историю с Эдиком, но мы с Володей договорились это скрыть от Артура.

— Заявление на увольнение. — пояснил брат и мне полегчало.

— Нет ещё. А что надо? Без двух недель меня не отпустишь? — съязвила, примерно зная, как ответит брат.

— Можешь собирать манатки Кашкина, завтра девочку тебе пришлю, натаскай её хорошенько. Две недели у тебя. — с этим Артур поднялся, вид у него был трагический, я думала ещё, чего доброго, скажет, но нет, вернул стул на место и вышел, хлопнув дверью.

Хоть в чём-то себе не изменяет. Психический.

25

Нет ничего прекрасней, чем после напряжённого рабочего дня лежать на кровати звёздочкой, когда тебя ещё при этом массируют крепкие мужские руки, щедро поливая маслом с ненавязчивым ароматом розы.

— Как ты ему сказал? А он что? Удивился? — я хоть и растекалась под Вовиными горячими руками, как мороженое тающее на солнце, но всё равно выпытывала у него подробности разговора с Артуром.

— Просто взял и сказал. Не удивился он. Расстроился, кажется. — как-то нехотя Вова делился со мной деталями важнейшей для меня беседы и был хмур.

— Так приятно, я сейчас словно в раю. — поспешила похвалить его, чтоб он не особо огорчался. — Кстати! — я вскочила, вспомнив о Тамаре.

С этим увольнением и переездом к морю я и вовсе позабыла о нашем знакомстве. Волнение мать его сотворило из моих мозгов овсяную кашу.

— Что? — Володя умудрился спросить и одновременно притянуть меня к себе, чтоб поцеловать.

— Ложись. — толкнула Вову на своё нагретое местечко, и забрав у него масло, сама уселась сверху.

Я голышом, Вовка в боксерах и это подстёгивало их стянуть. Тут же поймала себя на мысли что мне его мало. Чертовски мало и я хочу его сожрать, впиться в него всеми конечностями, и не знаю, что ещё сделать, главное, быть ближе к нему.

— Скажешь, что, Настёна? Ох! — охнув, Вова засмеялся, это я упёрлась своими кулаками между его лопаток.

— Я сегодня с твоей мамой познакомилась. — сообщила это с улыбкой, глядя на улыбающегося Вову, он свернул голову набок и пытался на меня смотреть.

— Да неужели? А я всё думаю, чего ты молчишь? Мама-то мне все уши про тебя прожужжала, когда я к ней на перерыве заскакивал. — поделился со мной и теперь мне стало ясно, чего он хмурый такой весь вечер.

— Это из-за Артура, вылетело из головы. — оправдалась, спихнув вину на брата. — Вы непохожи совсем. — налила полную ладонь масла, и принялась растирать Вовину спину, делясь своими впечатлениями.

— Отец доминантным оказался. Хоть бы уши мамкины достались. — Вова, посмеиваясь, придавил торчащее ухо ладонью, вызывая у меня приступ неконтролируемой нежности.

Завалилась на него сверху проводя губами по этому уху, а в душе такой непередаваемый трепет.

— Я обожаю твои уши. А у меня нос курносый. — шепнула ему прям в ухо и тут же была завалена им под него.

Вова укусил меня мягко за нос и признался ему в любви.

— Люблю твой вздёрнутый носик. Я, между прочим, из-за него в него и влюбился. Ой. В тебя, я хотел сказать. — Вова заразительно засмеялся, поправляя свою оговорку, чем разбудил Рекса.

Тот заливисто залаял и попытался забраться к нам на кровать. Вова быстро пресёк эту наглую щенячью попытку, считая, что собаке не место на кровати.

— Это нет брат, иди погуляй там пока. — выставил щенка за дверь, на ходу снимая боксеры, вернулся ко мне.

— Надо срочно заняться вопросом рождаемости, чтоб лет через восемь было кому гулять с ним. — заявил Вова, подходя ко мне и целуя мою ногу.

— Тамара просила двух. Угрожала избаловать одного. — опираясь на локти, наблюдала, как мой любимый мужчина приближается ко мне, покрывая поцелуями мою ногу, и готова была хоть сейчас бежать в роддом.

Ради него я на всё готова, хотя и очень страшно мне, что я не справлюсь и мать с меня будет плохая.

— Сначала сына, а потом и дочку можно.

Вова резко подхватил меня и положил на середину кровати. От неожиданности я засмеялась.

Не испугалась, а засмеялась и от этого душа летала где-то под потолком в восторге.

— А если наоборот получится? — спросила и расхохоталась как ненормальная, глядя на непонимающее Вовино лицо.

Он даже завис немного, от моего вопроса.

— Я топор под кровать положил, должен точно сын получиться. — вполне серьёзно заявил Володя, а я попыталась заглянуть вниз.


— Стоять! Потом проверишь... — хрипло потребовал он, прижимаясь ко мне возбуждённо.



Секундная заминка на горячий поцелуй и тут же вошёл в меня. По животу мгновенно разлился дурман, кончики пальцев приятно закололо. Входил резко и даже грубо и мне это нравилось. Я подавалась всё больше, прогибая спину и не могла сдерживать громких стонов. С каждым его толчком, сходила с ума и металась по подушке сжимая руками простынь, чтоб не царапать Вовину спину. Именно в этот момент, когда мы оба были близки к оргазму, за дверью громко завыл Рекс.

Вова ускорился, быстрая очередь толчков и я сквозь своё иступление почувствовала, как кончает он, упираясь глубоко в меня.

— Забирай маленького, обиделся. — выдохнула я, падая на подушку почти без сил.

— Плаксой надо было назвать. — резонно заметил Вова, нехотя поднимаясь с кровати.

— Злюка ты. — заметила я исключительно с любовью и шутя.

Добрее Вовы, похоже, только его мама.

26



До моря было рукой подать, Тамара уже улетела, забрав с собой Рекса, она должна была навести порядок в доме, и для нас с Вовой были куплены билеты. За две недели я натаскала присланную Артуром Юлю, Юлию Николаевну. Девочке, как назвал её Артур было сорок лет. На квартиру нашёлся покупатель, оплатил наличкой сразу же, дав мне три дня, чтоб я освободила уже не мою жилплощадь. Вещи я уже давно собрала, но хотелось кое-что вспомнить перед тем, как отдам ключи хозяину.

Заранее купила красивое бельё, свечки, еду готовить было некогда, заказала ужин в ресторане. Сама провела полдня в салоне, наводя для Вовы красоту. Он должен был приехать ко мне вечером. Туда, где, между нами, так внезапно начались отношения и стремительно набирали обороты.

Я прождала его до девяти, он не приехал, я начала звонить, он не отвечал, сбрасывал, а потом прислал сообщение.

Прости Кашина.

Ничего не поняла, но руки затряслись, впервые за последнее время мне стало страшно. Я начала звонить Вове, а телефон отключён. Дальше полный провал и в какой-то момент я оказалась в объятиях Смолина. Я рыдала, уткнувшись лицом в шею и крепко вцепившись в плечи. Чтоб не отпускал. Мне было так плохо, что на самом деле было всё равно, кого обнимать и заливать своими слезами, лишь бы не быть сейчас одной. Я просто боялась свихнуться от горя, накрывшего чёрной беспросветностью.

— Что случилось? — выдохнув, судя по всему спросил Олег уже не в первый раз.

— Он...он говорил, что терпеть не может, когда человека по фамилии наз...называют... — задыхаясь и давясь слезами начала жаловаться, выливать на Олега именно то, что больше всего ранило.

— Ты о чём? Что случилось? Говори Настя! — рявкнул и встряхнул меня так, что я заткнулась.

Отстранилась, огляделась мутным из-за слёз взглядом. Всё ещё у себя в прихожей и в стороне нашла телефон, почему-то с треснувшим экраном. Я протянула его Смолину, открыв сообщения. Он его прочитал, и отбросил телефон подальше со злостью.

— Хуйня какая-то. Не мог он. — сквозь зубы прошипел Олег, и рыча ударил кулаком в стену.

И снова я завыла, опять врезавшись лбом в него. Сколько я так рыдала? Долго. Выла пока Олег меня не унёс к себе. Я не заснула, но просто замерла в каком-то тяжёлом и муторном состоянии, и не сон, и не сознание, а что-то пограничное. Из этого состояния на несколько секунд вырвал Олег, заглянув в спальню.

— Мне нужно уехать. Там Ольга, если что... — он замолчал, потом подошёл ко мне и спросил, — Веришь ему? Скажи?! — в полумраке я видела, как он, прищурившись, смотрит на меня, и ждёт ответа.

Я, закрыв глаза, лишь кивнула, по щекам потекли слёзы. Не мог он. Он любит меня, я точно знаю и это сообщение...

— Олег! Он не мог! Прости Кашина! Он так специально по фамилии! Он такое не любит! Найди его, с ним что-то случилось! — от Олега меня отрывала невесть откуда взявшаяся Оля.

— Если совсем хуёво будет, скорую ей вызови. — велел Оле Смолин и ушёл.

Он ушёл, оставив на нас Костика.

Первые сутки я только и делала, что выла, вгрызаясь в подушку, переживая только об одном. Жив ли он? На вторые сутки с кровати подорвалась от тошноты, Ольга увела меня на кухню.

— Ты должна поесть. Уже сутки прошли, а ты даже воду не пила. — усадила меня за стол, забегала возле меня, выставила чай, какой-то йогурт, наивно думая, что стану есть, когда меня тошнило только от вида его.

— Не могу есть. Тошно. — отодвинула зелёную баночку, пытаясь подавить накатившую волну отвращения.

— Тогда чай выпей. — Оля насыпала туда ещё две ложки сахара, размешала и сунула мне в руку кружку.

От горячего сразу бросило в дрожь, я поёжилась, хотя давно меня кто-то упаковал в толстый халат. Не помню кто, Ольга или Олег. Я вообще мало что помнила, и практически не соображала. Поэтому, когда Костик забежал на кухню, спросила у Ольги не подумав;

— Так на Олега похож, где его мать интересно. — вырвалось само собой, хотя мне было так плохо и совершенно неинтересно.

— Настя! — Оля одёрнула меня, — Костя, принеси мне слоника, мы тёте Насте покажем. — мальчишка улыбнулся ей и ускакал резво из кухни за слоником.

Я потупила взгляд, мне было вообще не до Оли и не до Костика, я хотела снова свернуться калачиком на кровати и скулить в подушку.

— Это брат его. — шёпотом произнесла Оля, наклонившись ближе ко мне, я как раз пила приторно-сладкий и мерзкий чай, подавилась.

— Чего?! — спросила, откашлявшись, но тут на кухню забежал Костик, пихая мне своего слона.

Голубой слон с крыльями, вызвал у меня неадекватную реакцию. Я разревелась, вспомнив наши с Вовой мечты о сыне и картине со слоном. Эту картину увезла Тамара, голубой слон, без крыльев правда, но голубой и слон. Володя его нарисовал и сказал, что мы повесим эту картину над кроваткой.