Уровни сложности

– Есть и другие слухи. И они подтверждаются. У Пауков приказ с тобой не связываться. Не трогать тебя, не задевать никак. При любых раскладах делать вид, что тебя вообще не существует. Типа полный игнор. Я здесь не первый месяц кантуюсь и первый раз услышал, чтобы они кого-то так сильно пытались игнорировать. Я понятия не имею почему. Но, думаю, Пауки знают побольше, чем я. Им проще информацию получать, вот и узнали. С тобой, Март, точно что-то не так. Не знаю что, но ты в чем-то ненормальный. И потому с тобой даже Пауки не хотят связываться. Я думаю, человек, с которым не хотят связываться Пауки, может знать и уметь что-то такое, что помогает ему в этой дерьмовой жизни. Мне надо срочно сменить регион. Получается, мне по пути с тобой. Ты регион меняешь легко и часто. Может, и у меня получится, если вместе с тобой пойду. Вот я и пошел.

Март, отхлебнув, кивнул:

– Понятные и простые мысли грамотного игрока. Кто-то еще хочет что-то добавить? Кроме Таракана, мы уже не раз слушали его жалобы про многочисленные сливы, пусть сделает паузу. Кнопка, ты хочешь сказать? Говори, мелкая, не стесняйся.

Девушка, и правда стесняясь, тихо произнесла:

– Дворник намекнул мне, что можно получить такую награду, какую нигде не получишь. Дворника я давно знаю, я верю ему, он надежный.

– Понятно, – вновь кивнул Март. – Еще кто-то хочет что-то сказать?

На этот раз решил высказаться Клоун:

– Я однажды слышал болтовню пьяных караванщиков. Дерьмо тухлое, а не болтовня, но проскакивало полезное. Они говорили про какого-то Арта. Этот Арт сделал нечто такое, что целым отрядом не сделаешь. И сделал это в одно рыло. После этого он добавил себе в прозвище одну букву. Это специальный бонус от Системы за победу над таким противником, что я лучше промолчу. Сравните: Март и Арт – в одной букве отличие. Я в такое дерьмо, конечно, не верю. Но мне интересно посмотреть на парня, про которого так бессовестно врут.

– Ну посмотрел ты на меня и что дальше? Мог сразу развернуться и назад сваливать.

– А может, я на тебя еще не насмотрелся. Нельзя, что ли?

– Да любуйся, сколько надо, только целоваться не лезь. Еще кто-то хочет что-то сказать?

– Хватит уже вопросов, – буркнул Толстый. – Ты нас собрал, чтобы что-то сказать, а не слушать. Вот и говори давай.

– А ты и правда грамотный, – одобрительно высказался Март. – Да, пожалуй, пора вам кое-что сказать. Вы ведь уже всякое думать начинаете. И старт рывка у нас не задался, и топчемся мы неспешно, и в серость зачем-то залезли, а пугач у нас не из прокачанных, да и с маскировщиками все плохо. В общем, скажу вам, что я тут не только пиво пью, я знаю, что делаю. И знаю настолько хорошо, что вы и представить глубину моего знания не можете. Все, что от вас требуется, – это делать то, что я говорю. Больше вам ничего не надо делать. И думать о том, что дальше будет, вам тоже не надо. Об этом я думать должен. Если все выгорит, те, кто доберется до финиша, и правда отхватят приз, который всем прочим даже не снится. Понимаю, что мои слова кажутся вам не сильно убедительными, поэтому кое-что вам приоткрою. Толстый, сколько от этого места до границы?

Тот пожал плечами:

– Точно не знаю. Под сотню где-то. Мы последнее время не напрямую ехали, а наискосок или даже параллельно. Получается, почти не продвинулись.

– Но в каком направлении граница, ты ведь представляешь? – продолжал допытываться Март.

Толстый указал за спину:

– Где-то там.

– Верно – там. – Март бросил на землю опустевшую банку, указал на нее и заявил: – Вот от сего сосуда до границы по кратчайшей прямой насчитывается восемьдесят восемь километров и четыреста шестьдесят четыре метра.

– Ты шутишь или у тебя Картография так хорошо прокачана? – удивился Физик.

– Картография у меня прокачана так, как вам, неудачникам, никогда не прокачать. Я ведь и правда издалека пришел, в этом слухи не врут. Но дело не в Картографии. Умение у меня такое, кое на что завязанное. Я границу вижу. Не везде, но именно здесь границу вижу. Расстояние вижу точное до нее, даже если глаза завязать.

– Удобно, – одобрил Годя. – Теперь знаем, что нам восемьдесят восемь осталось. В принципе, немного.

Март покачал головой:

– Нет, не восемьдесят восемь. До первой границы нам пилить сто пятьдесят шесть километров двести тридцать девять метров, и она вон в той стороне.

– Зачем?! – охнул Таракан. – Это ведь почти в два раза дальше переться.

– Заткнись, – рявкнул Толстый и уточнил: – До первой границы? Это как понимать? Что значит первая?

– Это понимать так, что где первая граница, там и вторая должна присутствовать. И она там есть. Мы не куда попало ломимся, мы пройдем по стыку трех регионов. Там северный регион выдавливает на юг финишный кластер. Вроде мыса получается. Он узкий, как лезвие шпаги, и заходит между двумя другими регионами очень глубоко. После первой границы нам надо пройти по прямой один километр сто девяносто три метра, и мы окажемся в том самом регионе, куда вы все планировали попасть. То есть ваши планы не пострадают, просто вы пройдете не одну границу, а две. Причем пройдете быстро, одну за другой. За это полагается не просто удвоенный бонус, а максимально возможный, призовой, с достижением. С учетом того, насколько слаба наша группа, мы сорвем джек-пот. Как видите, вам и правда светит нерядовая награда.

– Светит, но не греет, – выдал Таракан. – Районы, где сходятся три границы, самые веселенькие места на Континенте. Через них даже танковая дивизия не пройдет. Толку нам от награды, которую невозможно получить?

– Резонное замечание, – признал Март. – Но, как я уже говорил, просто делайте то, что вам говорят. Я знаю, как и где мы можем пройти без усиленных сложностей. Чуть везения – и все у нас получится. Деталей вам знать не обязательно. Если понадобится, в свое время все узнаете. Скажу лишь, что мой план требует четкого выполнения каждого его этапа. Без опозданий и опережений графика. Пока что мы в график вписываемся. И сейчас мы решили проблему с транспортом, значит, велика вероятность, что не опоздаем к следующему этапу.

Толстый скривил многозначительную гримасу:

– Не знаю, что за план, но ты и правда собираешься проскочить там, где танковая дивизия вряд ли проскочит. Звучит интересно, но как-то это сомнительно.

– Кто-нибудь вообще проходил две границы за один день? – спросил Годя.

– Я слышала, как про Марта такое говорили, что он проходил, – подала голос Кнопка.

Все молча уставились на Марта.

А тот, оторвавшись от новой банки, кивнул:

– Слухи не врут, было дело. Один раз, но было.

– И как? – с повышенным интересом спросил Таракан. – Что получил?


– В награду дали трахнуть твою маму.

– Да это не награда, это наказание, – ни капли не обиделся Таракан. – А серьезно, что дали?

– Внакладе не остался, Система хорошо отсыпала. Так отсыпала, что и за пять обычных проходов границ столько не получить. Я в том смысле, если проходить их по-человечески, а не таким наглым рывком.

– Ну что там было-то, в награде? Намекни хоть, – чуть не взмолился Таракан.

– Какой смысл намекать? Система сама решает, кому, чего и сколько отсыпать. Каждый получает свое, одинаковых наград не бывает. Да, за бегуна шестого уровня он может разные призы выдавать, неужели еще не поняли, что она непредсказуемая? Но за наш случай не переживайте, никого не обидит, уж будьте уверены. И велик шанс, что даст именно то, в чем вы больше всего нуждаетесь.

– Я нуждаюсь в новых жизнях, – завел свою пластинку Таракан. – Уже три слил, а до границы еще пилить и пилить. Да еще и до двух границ, оказывается.

– За две быстро пройденные границы и правда должны хорошо наградить, – мечтательно протянула Кнопка.

Клоун внезапно рассмеялся, причем лицо его продолжало оставаться угрюмым. Такой вот парадокс.

– Ты чего ржешь? Крыша поехала, что ли? – спросил Таракан.

– Может, и поехала, – не стал отнекиваться Клоун. – Ну и что? Тут ведь нормальных нет, у всех в головах дерьма хватает. Нормальные на такой рывок не пойдут. Я подозревал, что все может пройти интересно, но чтобы настолько… Удивил ты меня, Март, даже сильно удивил… А меня ведь непросто удивить, я ведь видел почти все.

– И чего тут такого в паре границ? – не понял Таракан. – Они ведь и правда недалеко друг от дружки, если Март не врет.

– Да ничего такого нет. Просто помните, я вам рассказывал про данжи и категории сложности их прохода? Помните, что значит десятая категория?

– Самая сложная, – ответил Читер.

– Верно, именно так я и говорил. Но уж простите, я тогда ошибся маленько. То, что Март сейчас нарисовал, это уже никуда не вписывается. Это какая-то одиннадцатая категория, если не двенадцатая. А так не бывает. Это, получается, сложнее самого сложного. Выше наглости. И мы собираемся это сделать вдесятером, дерьмовой командой, в которой почти нет сильных игроков. Это и правда звучит интересно.

– И еще это прибыльно, – добавил Март. – Я не слышал твоих россказней, но про игры знаю, что чем выше сложность, тем выше награда. Мы выше максимума идем, вы сечете тему? Думайте о награде, она будет такая, что всем понравится.

– Да только ее никто не увидит, – мрачно стоял на своем Таракан.

– Откуда столько неуверенности, молодой человек? Слова про танковую дивизию в голове засели? Забудь, с нами все иначе. Танковая дивизия – это танковая дивизия. Ее и видно, и слышно издали. А тут нельзя так, тут тихонечко надо. Иначе и правда столько всякого сбежится, что в тысячу танков не отбиться. Мы должны пройти так тихо, чтобы никто о нас даже не заподозрил. Это наш шанс, и в этом мы сильнее любой дивизии. Нас мало, мы незаметные, мы, как мышка, проскочим по таким щелям, где застрянет самая худая крыса. Просто делайте то, что вам говорят, и у нас все получится.





Глава 15

Жизнь восьмая. Приманки




Читер, вновь и вновь возвращаясь к скудной информации, озвученной Мартом, находил в ней новые и новые неувязки. Особенно напрягал вопрос с незаметностью, то самое сравнение с тихой мелкой мышкой, способной проскочить где угодно.

Увы, на Континенте незаметность если и рулит, то не везде и не всегда. Особенно когда речь идет о самых неприятных местах, к коим в том числе относятся границы между регионами.

Неприятны они вовсе не потому, что здесь ландшафты унылые или слабый сигнал мобильной сети не позволяет просматривать любимые порносайты. Слишком много опасных тварей. Они здесь, может, и не вездесущи, но ни одного уголка не пропускают. А у таких созданий фантастически развиты все органы чувств, причем этих чувств может оказаться не пять и даже не шесть. К тому же у них нередко встречаются умения, полезные для того, кто кого-то ищет. Как ни маскируй следы, рано или поздно кто-то о тебе пронюхает и помчится в погоню.

Пеших легко догонять, потому иммунные сильно зависимы от транспорта. Однако очень тяжело оставаться незаметным, когда передвигаешься с колонной из пары грузовиков и пикапа. Будь в составе отряда хороший маскировщик – еще куда ни шло. Но его нет.

Был один – Клешня. Но он не мог прикрывать отряд в движении, да и на стоянке, как выяснилось в первую ночь, тоже не справлялся.

Да и зачем вспоминать о том, кого потеряли безвозвратно. Отряду теперь нельзя рассчитывать на умение, способное прикрыть от враждебных глаз. Плюс уровни у большинства невелики, следовательно, они, как это принято здесь говорить, светятся издали. Получается, о присутствии игроков будут узнавать многие.

Издали.

Вот уже почти час едут по сгущающимся сумеркам. Пока что ни разу дело не дошло до стрельбы, это радует. Возможно, везение, возможно, умение, примененное Тараканом, сработало лучше, чем предполагалось. Ветер весь день поддувал с запада, он мог отнести запах, сигнализирующий о близости перезагрузки, к востоку, распугав там всех серых тварей, да и прочих. А колонна именно на восток движется.

Но откат умения велик, постоянно так прикрываться не получится. Да и в движении толку от него может не быть, здесь ведь все от ветра зависит. Рано или поздно придется работать из пулемета, пушки и прочего вооружения, расчищая себя путь. И каждый выстрел – это громкий шум, сигнализирующий, что появилась пища.

На такой шум здесь много кто может пожаловать.

И пожалует непременно – это ведь граница.

Тогда на что рассчитывает Март? Что столь жалкая группа прорвется там, где и танковой дивизии ловить нечего? Какие у него могут быть соображения на этот счет? Держится уверенно, но он всегда такой, никогда не теряется.

Странно, что все прочие готовы за ним идти, не зная деталей плана. Неужели невразумительных слухов хватает, чтобы поверить в возможности человека, который, прямо скажем, не выглядит вызывающим доверие? Или мечты о повышенной награде затмевают разум?

Читер вот тоже идет. Март ему обещал многое. Не просто многое, а то, в чем Читер нуждается сейчас острее всего.

Да уж. У этого пивного сосуда определенно имеется хорошо прокачанное умение одурачивать людей.