Твоя случайная жертва

Вдавил пистолет в свое тело, и я от страха вся сжалась, превращаясь в оголенный комок нервов. Мне хотелось сбежать и мои бедра непроизвольно напряглись. Если бы я могла сейчас рвануть к двери я бы так и сделала. Но я не смогла бы даже вырваться он сжимал мои руки с такой силой, что я понимала, Волин скорее сломает их, чем разожмет пальцы. Нечеловеческий магнетизм и невидимая мощь, которую ощущаешь на ментальном уровне. Мрачная и холодная сила. Страшный и опасный зверь, способный вытворить что угодно.

— Не надо…пожалуйста. Отпустите меня…

— Зачем?

Дьявольская улыбка кривила его губы и отражалась в глазах.

— Отнять у нас обоих такую прекрасную возможность поиграть?

— Я не хочу играть.

— А я хочу. Давай. Сними его с предохранителя.

Но сделал это сам, и я услышала щелчок.

— Это старая игра и ты, наверное, о ней слышала много раз. Русская рулетка. В барабане всего лишь один патрон. И у тебя есть прекрасная возможность меня убить прямо здесь и сейчас.

Я сдавила челюсти так, что мне показалось мои зубы раскрошатся. Он действительно ненормальный.

— И нет тебе за это ничего не будет. Мой человек обставит все как самоубийство и на твой счет капнет триста тысяч. Я уже распорядился. Давай. Это твой шанс избежать иных условий сделки.

Отпустил мои руки и расстегнул еще одну пуговицу на рубашке. Я увидела, что на его коже остался след от дула револьвера.

Тяжело дыша я смотрела в его сумасшедшие глаза и понимала, что этот маньяк не шутит. Он и в самом деле предлагает мне играть в его идиотскую игру. Его самого трясет от удовольствия и азарта.

— Ну. Давай. Всего лишь нажми на курок.

Отблеск вожделения сверкнул в его взгляде и губы приоткрылись в предвкушении или вот-вот сорвущемся стоне. Красивый, почти божественно красивый в этот момент и настолько же страшный. Как чокнутый фанатик. Я стояла, не двигаясь, ощущая напряжение во всем теле.

— Не выстрелишь — выстрелю я. Это ведь игра и у нее есть правила. А я честный игрок и дал тебе право первого выстрела. Ты ведь хотела бы отомстить?

Хотела бы. Самая дикая мечта — это сделать то, о чем он говорит — застрелить ублюдка.

— О даааа, я вижу этот блеск, появившийся в твоих глазах. Представила себе…что? Дырку у меня в голове? Деньги на счету? Что возбудило тебя больше? Или и то, и другое? Твои трусики мокрые? Ты пульсируешь? Готова кончить от мысли о моей смерти?

Протянул руку и убрал прядь волос с моего лица.

— Хватит тянуть… Стреляй… Ну же… Жми на этот проклятый курок!

Шепчет, срываясь на последнем слове на рычание и наклоняется ко мне, снова упираясь грудью в дуло. И я начинаю дрожать от желания сделать то, что он говорит. Надавить на спусковой крючок и разорвать подонку грудь.

— Дааааа, маленькая. Да. Оно живет в каждом. Это первобытное желание причинить боль, ощутить свою власть над более слабым, особенно когда у тебя есть преимущество. Ощутить себя всесильным и смертоносным. Теперь ты понимаешь…в каждом из нас…Мы все способны убивать.

Он шептал страстно и увлечённо, заставляя меня чуть ли не рыдать от всплеска желания выстрелить и ужаса от этого желания.

— Нет! Я не убийца, как вы! — вскрикнула я и опустила револьвер, а он тут же выхватил его из моих рук и схватив меня за хвост на затылке потянул назад.

— Дура…какая же ты дура, Ксения! — и я тут же пожалела, что не выстрелила, потому что Волин приставил револьвер к моему подбородку, — Ааа, уже пожалела? Поздно! Теперь мой ход!

Металл обжег кожу, когда дуло поползло вниз по моей шее, между ключицами и он поддел первую пуговицу жакета, дернув так, что та расстегнулась. Я всхлипнула, а он усмехнулся и посмотрел мне в глаза.

— У тебя был шанс, но ты им не воспользовалась. Моя очерееедь…ммм…играть.

Поддел еще одну пуговицу, умело заставляя ее выскользнуть из широкой петли, пока не расстегнул их все. Мои нервы, натянутые до предела, болели так, словно их трогали лезвием. Стало страшно и зубы стукнули друг о друга, а тело свело судорогой.

— Какая нежная. Ваниль и молоко.

Дуло пистолета ласкало мою кожу, заставляя меня сжиматься от холода и в то же время от жара, разливающегося по телу и от страха, заставляющего мурашки разбегаться в разные стороны.

Смертельно медленно Волин поддел лифчик, нажимом сдернул вниз, обнажая мою грудь и продолжая удерживать мои волосы в кулаке. Я хотела закричать, но он отрицательно качнул головой и тронул дулом напряженный от холода и страха сосок.

— Не стоит…только навредишь себе.

— Пожалуйстаааа…не надо…

— Что? — облизал губы и посмотрел застывшим взглядом на мою грудь, — Что не надо?





ГЛАВА 6





— Насиловать меня…, - прохрипела я, не смея даже пошевелиться.

— Насиловать? — спросил, словно в недоумении и погладил сосок холодным металлом, заставляя меня задрожать еще сильнее и закусить губу, — Думаешь я сейчас тебя изнасилую?

Я не хотела отвечать на вопросы, которые явно заводили этого психа, но дуло пистолета ненавязчиво намекало мне, что лучше ответить и в затылке пульсировало от страха, напряжения и осознания, что ему действительно можно все и если захочет, то пристрелит меня прямо в своем кабинете, а потом что помешает ему выдать и мою смерть за самоубийство.

— Да, — выдохнула и почувствовала, как моя спина коснулась стены. Все это время я пятилась от него назад, а Волин наступал на меня, гипнотизируя взглядом.

— Думаешь это будет насилием? — дуло пистолета опустилось вниз. Он так и не расстегнул жакет до конца. Обвел полушарие груди и снова вернулся к соску, не отводя взгляда от моего лица. — Женское тело удивительный инструмент, Ксения, оно всегда покорно музыканту, который на нем играет. А играть можно по-разному. — повел рукой с пистолетом по моему бедру, поднимая тонкую материю юбки все выше и выше., - можно заставить его разрываться от боли на куски, а можно заставить дрожать и вибрировать от наслаждения.

Он почти придавил меня к стене и теперь шептал у самого моего уха.

— Вы мне…противны о каком наслаждении вы говорите? — прошептала и взмолилась, чтоб его это остановило. — Я вас боюсь.

— Ооо, страх это сильнейшее стимулирующее средство…, - сталь скользила между моих ног все выше и меня било крупной дрожью, а над губой выступили капельки пота. — иногда перед самой смертью человек испытывает оргазм. Ты знала об этом маленькая лгунья?

— Я никогда не лгу, — сказала и посмотрела ему прямо в глаза.

— Лжешь и лжешь прямо сейчас.

Я почувствовала, как его ладонь обхватила мою грудь и от паники испуганно вскрикнула, стараясь изо всех сил не впасть в истерику.

— Тшшшш, — подушечка пальца гладила сосок медленно и осторожно, а пистолет замер у меня между бедер и выше пока не поднимался, — твои соски острые и твердые. И здесь не холодно. Ты знаешь, что это означает?

Отрицательно качнула головой. Откуда мне знать если ты подонок лишил меня всего, что испытывает нормальная женщина. Лишил меня испытывать влечение, возбуждение и…и оргазм. У меня его никогда не было.

— Твое тело отвечает на мои прикосновения. А значит ты лжешь. Смотри на меня…ты видишь свое отражение в моих глазах? Как я вижу свое в твоих. Ты мне нравишься, Ксения. Я хочу тебя трахать. По-разному трахать. Насиловать, ласкать, лизать, сосать, царапать и гладить. Хочу. И я всегда получаю то, что я хочу.

Я было до дикости испугана тем что ощущала на самом деле…жар его адского влечения. Оно чувствовалось необыкновенно горячим воздухом раскалившимся между нами и эта близость. Она обескураживала. Я, как пойманная в сети бабочка, всего лишь трепыхаюсь и ничего не могу сделать. И эта реакция на его прикосновения…как будто он не противен мне, а я хочу эти пальцы. Вспомнились курсы с психотерапевтом «реакция тела ничего не значит, основное «нет» живет в твоей голове. И если твой разум не хочет близости, то это все равно насилие».

— Я не хочу! Вы мне отвратительны!

— Какое великолепное и главное умное признание, — тонкие губы расплылись в настораживающей усмешке, — особенно умно это сказать тому, от кого зависит твоя жизнь во всех ее смыслах. А как же триста тысяч и работа?

Каждое его слово заставляло меня тихонько вздрагивать, как от уколов булавки в самое сердце. Напоминанием зачем я все это затеяла.

— Давай заключим сделку, Ксения. — все это время пока говорил он продолжал гладить мою грудь и обводить сосок пальцем, отвлекая на свои действия и в то же время заставляя принимать их и не содрогаться. — на каждое твое «нет» я установлю свою цену. Поторгуемся? Я считаю, что «нет» стоит десять тысяч и каждое последующее еще на тысячу дороже. Тогда как «да» заставит платить уже меня те же самые десять тысяч.

— Вы отвратительны! — процедила ему в лицо, — У вас все измеряется деньгами!

— Серьёзно? — улыбка исчезла с его губ, и он поднял дуло выше по моему бедру, — Разве это я оценил жизнь своей дочери в триста тысяч и пришел с шантажом к тебе?

Несмотря на резкий тон. Сталь касалась внутренней стороны бедра довольно нежно. Как будто меня там трогал сам мрак неизвестности и ужаса — это он ласкал меня и заставлял трепетать, а не этот мужчина с страшными глазами и вкрадчиво тягучим, как паутина, голосом.

— Десять тысяч за каждое «нет».

Обхватил сосок двумя пальцами и сталь коснулась моего лона сквозь трусики. Я всхлипнула и закрыла глаза.

— Не надо…

— Ц-ц-ц, это ведь тоже своеобразное «нет», но я не стану его засчитывать…Я хочу, чтоб ты кончила для меня здесь и сейчас.

— Нееет…

— Минус десять тысяч, — и провел языком по моей шее, а я вся дернулась и отклонилась назад, стараясь избежать прикосновений, — я их верну если ты расслабишься и испытаешь оргазм.

На глаза навернулись слезы от бессилия и страха. Я никогда его не испытывала…и я не знаю какой он, не знаю как его испытать и даже не знаю как его изобразить и что для этого нужно сделать.

— Играем? Скажи «да» и я верну твои десять тысяч! Так как? Играем? — глаза горят надеждой, как у ребенка, который вот-вот получит свою игрушку и тянет к ней руки.

— Да, — прорыдала и кивнула.

— Умничка…, - он взял меня за лицо запрокидывая мою голову назад, — ты очень красивая, Ксения. Не знаю говорили ли тебе это…, наверное, говорили сотни тысяч раз. У тебя нежная кожа и кристально чистые глаза. Я хочу увидеть, как вместо лжи с твоего рта срываются стоны. Они намного прекраснее, — холодная сталь скользила вверх-вниз у меня между ног. И от этих касаний все тело пронизывало пугающими разрядами электричества. Я не хотела их чувствовать. Ужасно хотелось закричать, завопить «нееет» и я не могла. Теперь в голове щелкал счетчик. Проклятый сумасшедший подонок наклонил голову и провел по соску языком.

— Ты и на вкус молочная, — обхватил губами, заставляя меня зажмуриться и умолять саму себя что-то испытать, то, что он хочет. Испытать быстро и прямо сейчас, чтоб все это прекратилось. Теперь поглаживания стали начали ощущаться намного сильнее, и они вызвали тяжесть внизу живота. Ощущения так похожи на боль. Но она иная. И мне хочется оттолкнуть его, оттащить от себя за волосы. Это ведь хуже, чем насилие, он хочет меня убить, хочет, чтоб я умерла. Люди умирают от такого издевательства? Мне казалось, что да.

— Продолжить лизать твой сосок, Ксеняя? Тебе нравится, когда я беру его в рот? — втянул сильно в рот и я вскрикнула от неожиданности, покалывания там внизу усилились и стало невыносимо страшно и нечем дышать. Надо кричать «нет», а я кусаю губы и всхлипываю.

— Отвечай мне! Нравится?

— Да, — почти рыданием.

— Тебя когда-нибудь трахали пистолетом, Ксеня? Как я сейчас? Трахали сквозь трусики…мокрые трусики. Я бы хотел пальцами…честно, ужасно хотел бы пальцами. Но я хочу выстрел, понимаешь? Я хочу, чтобы ты выстрелила с этого долбаного пистолета. Мне никогда не отказывают… — и снова втягивает мой сосок в рот с хриплым стоном от которого там между ног все раскаляется и напрягается. И мне кажется, что трение вызывает боль, вызывает резкие и невыносимые ощущения, как что-то цепляют, задевают и это что-то начинает сильно дрожать, дергаться как будто нарывает и вот-вот взорвется. И я начинаю задыхаться, непроизвольно цепляясь за его плечи, впиваясь в них ногтями.