Твоя случайная жертва

ГЛАВА 1




Три широкие белоснежные, мраморные ступени, словно сделанные из льда, отражали потолок и стены, и меня саму, пока я поднималась в офис холдинговой компании «Сириус. Рэд. Альянс», выйдя из лифта. Я впервые оказалась в таком огромном и шикарном здании, впервые меня пригласили на собеседование в такую огромную и серьезную фирму. Сжимая в руках папку с эскизами для рекламы, я нервно кусала губы. На диванчиках в холле расположилось пять человек. Скорей всего конкуренция здесь бешеная и передо мной сюда пришли на собеседование куча народа. Включая вот этих. Выберут какого-то молодого очкастого айтишника вроде парня с косичкой на бороде и татушкой на шее, а не меня блондинку со «смазливой физиономией» и с отсутствием «глубины», как мне сказали на прошлом собеседовании. Но самым главным аргументом был цвет моих волос.

«А почему вы удивлены, что вас не взяли. Вы девушка, да еще и блондинка».

В просторном таком же белоснежном холле с светло-серыми диванами меня встретила миловидная девушка с очень длинными ногами, в брендовой шикарной одежде и лицом с обложки журнала. Она походила на робота — идеальная, красивая и неживая.

— Добрый день. Добро пожаловать в «Сириус. Рэд. Альянс». Вам назначена встреча?

— Да. У меня собеседование с Виктором Георгиевичем. Я от Людмилы Павловны.

— Эммм…мне это ни о чем не говорит, — ее обложечное лицо растянулось в улыбке и припухшие губы обнажили совершенно белые зубы. Подведенные черным глаза в данном процессе не участвовали и оставались холодными и равнодушными как у робота, — но вы садитесь и обождите. Виктор Георгиевич скоро освободится и пригласит вас в порядке очереди.

Я села на широкий, мягкий диван, посмотрела на телевизор, висящий под потолком и взяла журнал с полочки стеллажа. Сидела я там очень долго, начала болеть спина и ягодицы. Я прошлась несколько раз по холлу, поглядывая на «робота», но та была занята какими-то звонками и металлическим голосом сообщала кому-то время встречи.

Неожиданно в холл ворвался мужчина низенького роста с блестящей лысиной и круглым брюшком. Его клиновидная борода подрагивала, когда он бросился к стойке, за которой восседала девушка-робот и нервно рявкнул так, что та подпрыгнула на месте.

— Лера! Иван Данилович поднимается. Убери всех из холла. Быстро! Он не в духе! Все собеседования переноси. Возьми номера телефонов, эскизы и пусть едут домой. Сейчас не до этого. В темпе, Лара, в темпееее!

— Да-да, Виктор Георгиевич, я все сделаю.

В эту секунду я поняла, что собеседования мне ждать придется еще сотню лет. Робот с миловидной улыбкой сказала, что меня наберут и встреча состоится в другой день. Что я могу оставить свои эскизы она передаст их Виктору Георгиевичу. Где-то слева открылись двери лифта, лицо Лерочки тут же оживилось и даже глаза заблестели. Она вся вдруг затрепетала, обратилась в слух и зрение у нее дрогнул острый подбородок и нижняя губа. Я тоже обернулась и … мне стало не по себе. В холл вошел высокий худощавый мужчина, в черном элегантном костюме, со светлыми волосами, зачесанными назад. Его хищный профиль четко выделился на фоне белых стен. Уверенной походкой он прошел через холл, а за ним целая свита пронеслась шлейфом. И вместе они скрылись за двустворчатыми серыми дверьми кабинета. А мне показалось, что мое сердце колотится где-то в горле…и я еще не поняла почему, не осознала окончательно. Только руки похолодели и ноги. Как будто я его уже где-то видела…

— О. Мой. Бог! Что же это такое делается!

Я перевела взгляд на Лерочку, а та, прикрыв рот руками, смотрела на экран телевизора в этот момент она окончательно выглядела живым человеком:

— Дом горит…взорвался из-за утечки газа…какой ужас!

Я перестала дышать и чувствовать себя живой. Это был мой дом. И в нем осталась моя шестилетняя дочь.





* * *


— Ксения Романовна, — я резко приоткрыла глаза и тут же подскочила на кушетке, увидев Дмитрия Сергеевича — врача Вари. Сон пропал мгновенно, испарился. Осталось только ощущение насыпанного в глаза песка и дикое волнение внутри.

— Операция прошла успешно — ваша дочь будет жить.

От облегчения чуть не закричала, но встретившись взглядом с доктором поняла, что радоваться рано.

— Идемте ко мне в кабинет поговорим.

На ватных ногах пошла следом за хирургом, оперировавшим Варю. Из ниоткуда появилась медсестра.

— Ксения Романовна, может обезболивающего?

Я отрицательно качнула головой.

— Нет, я потерплю. Все нормально.

— Давайте хотя бы сменим повязку, — медсестра бросила взгляд на мою обожжённую руку.

— Я потом сама сменю. Спасибо за беспокойство.

Мне еще предстояло оплатить саму операцию, пребывание в больнице и расходы по лекарствам. Конечно цены никто не озвучивал и все условно бесплатно, но я знала, что надо искать деньги даже несмотря на то, что Дмитрий Сергеевич хороший знакомый брата лучшего друга моего покойного отца.

И я не знала, чем заплачу…все сгорело. Абсолютно все. Мои сбережения, вещи, электротовары. На счету пару тысяч и золотые сережки, и колечко с маленькими бриллиантами — подарок отца матери на свадьбу. Они стали моими, когда мне исполнилось шестнадцать. Наверное, мне придется их продать. О том, что буду делать дальше я еще не думала. Никто не думал, что так выйдет и что из-за утечки газа взорвется здание жилого дома, пострадает столько людей.

Нам пытались говорить о помощи государства и местных властей, но мне было не до этого. Я думала только о дочери. Молилась чтоб она выжила, а все остальное не имело никакого значения.

Мы вошли в кабинет врача, и я присела на стул, и Дмитрий Сергеевич сел на против меня, устало снял шапочку и положил на стол. Опустил маску с лица.

— Ожоги очень серьезные, но жизненно важные органы не пострадали. Малышка сейчас введена в искусственную кому и набирается сил. Ей предстоит еще не одна операция по пересадке кожи и не один месяц на восстановление. Вам потребуются силы и…и финансы.

Я вскинула голову и стиснула пальцы в кулаки.


— Знаю, что все очень сложно, что сейчас у вас нет возможности платить. Я вас торопить не стану, Василий просил, чтоб я сделал все возможное и я обязательно сделаю. А вы пока, — он не знал, что именно добавить, что я пока… а я пока еще не осознала до конца, что у меня нет дома и нет абсолютно ничего кроме сумочки, с которой я ушла устраиваться на работу, документов и проездного. — вы пока поезжайте до…поезжайте отдохните и наберитесь сил. Примите успокоительное, посоветуйтесь с адвокатом возможно вам положена компенсация…хотя эти сволочи не выплатят ее в ближайшее время.

Меньше всего меня сейчас волновал именно этот вопрос.

— Когда Варя откроет глаза? Когда я смогу ее увидеть?

— Думаю завтра вас ненадолго впустят в реанимацию. Я проведу вас. Сегодня ей нужен полный покой.

Он замялся, не зная, что еще сказать. А я почувствовала себя бедной родственницей, которая навязала своего ребенка незнакомому человеку, да еще и не может оплатить его услуги. Когда я ехала в скорой вместе с дочерью в неотложку врачи говорили, что она не выживет, что с такими ожогами ее не спасут и что мне надо молиться. Я набрала Андрея Васильевича…последний раз мы говорили с ним, когда умер папа. Еще несколько раз он звонил мне на домашний, но я никому не отвечала. Когда сказала, что случилось он тут же попросил обождать его звонка.

За Варенькой приехала частная скорая и увезла ее в ожоговый центр, где работал хороший знакомый семьи Шороховых. На сотовом было около десяти пропущенных звонков от Андрея Васильевича.

— Какая у вас группа крови?

— Третья положительная.

— Плохо…Нам нужно делать малышке переливание и нужна четвертая отрицательная. Что насчет отца ребенка? Скорей всего такая кровь у него.

— Но…у Вари нет отца.

— Я понимаю…У многих на сегодняшний день нет отца, но биологические отцы есть всегда и к ним можно обратиться за помощью. Ей понадобится донор и возможно не только крови. Если покупать, то…сами понимаете какие нужны будут деньги. Лучше попытать найти отца девочки и …

— У Вари нет отца. Я зачала ее методом искусственного оплодотворения от неизвестного донора.

Густые брови доктора слегка приподнялись. Он в недоумении посмотрел на меня. Да, я знаю, что молодая, симпатичная и могла найти себе парня…я все знаю. Это вы ни черта обо мне не знаете! Не знаете, что от одной мысли о мужских руках на моем теле меня начинает лихорадить и бросать в холодный пот.

— Ясно…что ж тогда это лишние расходы и поиски нужного донора. Мы подумаем об этом чуть позже. Будем решать проблемы по мере их возникновения.

— Позвольте мне остаться с ней… я посплю на скамейке, я готова на что угодно мыть бесплатно полы, выносить судно, пожалуйста…

— Только давайте без истерики, Ксения, — врач строго на меня посмотрел, — от кого, но от вас я ее не ожидал. Возьмите себя в руки. С ребёнком все будет хорошо. Да, надо время, да нужны операции, средства, но никто не опускает руки, и вы не опускайте. Мне жаль, что вы попали в такую ситуацию. Но здесь свои правила и позволить вам остаться я не могу даже ради Андрея Васильевича.

— Но она такая маленькая…ей всего шесть. Она придет в себя, испугается…

— До «придёт в себя» еще есть время. Поезжайте отдохните.

Сказал, как отрезал и подал мне стакан с водой. Я судорожно сделала несколько глотков и мне показалось, что в горло набилась зола и пепел. Вспомнила как пыталась ворваться в горящее здание, как чуть не сошла с ума от отчаяния, как молила Бога, чтоб он сжег меня, а не Варю и заорала от облегчения, когда ее вынесли из здания и врачи сказали, что она жива.





* * *


Когда я вышла из кабинета мне хотелось закричать, заорать от бессилия, от ощущения полной безнадежности и понимания, что я как загнанное в угол животное не знаю, что мне теперь делать и куда бежать.

Зазвонил мой сотовый и я нажала на кнопку, даже не глядя кто это.

— Ксюхааа, черт! Наконец-то! Боже! Где ты! Я увидела в новостях! Где Варя?

— Женькаааа, Женяяяя. Ты приехала?

— Нет. Не приехала. Ты плачешь? О Господи… скажи, что у вас все хорошо. Скажи, я прошу тебя.

— Не хорошо. Варя пострадала в пожаре. Светлана Аркадьевна сгорела, трое соседей с этажа мертвы. Варя чудом осталась жива…но она в тяжелом состоянии. Только что сделали первую операцию…Женяяя, там все сгорело. Все. Ничего не осталось. Даже ниточки.

— О Боже! Что я могу для вас сделать? Я переведу денег. Сама приеду скоро. Постараюсь все закончить побыстрее. Ты поезжай ко мне у соседки возьми ключи от квартиры — она там мои фиалки поливает, я позвоню предупрежу, чтоб она дала тебе. Не стесняйся пользуйся там всем, вещи, деньги в тумбочке в письменном столе. Там немного, но на пару дней хватит.

Она быстро тараторила мне в ухо, а я как отходила от онемения, я начинала понимать масштабы произошедшего и меня начинало трясти как в лихорадке. У нас с Варей ничего нет. Мы остались ни с чем…Но самое страшное я могла потерять саму Варю. Смысл моей жизни, единственное, что у меня осталось на этом свете.

— Донор нужен для Вари. С четвертой отрицательной…Ума не приложу за что браться и где искать. Голова не работает.

— Ксень…а может отца ее поискать? Я бы могла свою Соньку попросить. Она ж знает все и картотека у нее под рукой.

— Не надо…Не хочу знать кто это.

— Не в данной ситуации! Не важно кто он его всегда можно заставить или уломать помочь твоей дочери. Она сейчас самое важное.

— А если он алкаш какой-то или наркоман?

— Ну наркоманы донорами не становятся.

— Прошло почти семь лет. Все могло измениться.