Три дня и вся жизнь
Часть 4 из 8 Информация о книге
Появления жандармов госпожа Куртен уже не смогла вынести. Она бросилась на улицу. Соседи продолжали собираться, прохожие останавливались, информация передавалась из уст в уста. Те, кто не смог поместиться в саду Дэме, расположились на улице. Вся эта маленькая толпа перемещалась, переговаривалась, приглушенно перекликалась. Люди перешептывались, в гуле голосов преобладала серьезная озадаченная тональность. Антуан не мог думать ни о чем, кроме жандармского пикапа. Он частенько проезжал по городу, жандармов знали в лицо, они с удовольствием заглядывали в кафе, подчеркнуто заказывали только безалкогольные напитки и всегда оплачивали свои заказы. Иногда они выступали посредниками во время стачек, при передаче официальных документов. Их появление всегда превращалось в событие, все спрашивали друг у друга, в чем причина. А если пикап останавливался не слишком далеко, с любопытством подходили поближе. Антуан не разбирался в знаках отличия и решил, что их шеф очень молод. И ему почему-то стало спокойней. Трое жандармов протиснулись сквозь толпу, чтобы попасть в сад. Шеф задал несколько вопросов госпоже Дэме. Напряженно прислушиваясь к ее ответам, он взял мать Реми за руку и заставил вернуться в дом. Господин Дэме пошел за ними, напоследок обернувшись, чтобы бросить взгляд на мэра, который, в свою очередь, тоже пытался к ним присоединиться. Потом все исчезли. Дверь захлопнулась. Небольшая толпа распалась на группки по интересам: рабочие мануфактуры Вейзера, знакомые между собой соседи, родители школьников. Никто не проявил ни малейшего желания разойтись. Антуан заметил, что атмосфера изменилась. Появление сил охраны порядка вознесло мелкое обстоятельство в ранг настоящего события. Речь уже шла не об отдельном происшествии, но о чем-то, что касалось всего общества. Антуан это почувствовал. Голоса стали сдержаннее, вопросы – тревожнее; происходящее принимало в его глазах все более угрожающий характер, поскольку касалось его непосредственно. Он поспешно закрыл окно: ему срочно требовалось вернуться в туалет. Антуан присел на унитаз и согнулся пополам. Ничего не получалось. В животе бурлило, его мучили жуткие спазмы. Он прижал руки к животу… И тут он различил какой-то шум… Боль сразу прекратилась, он поднял голову. Антуан вспомнил оленя, которого однажды заметил в лесу. Тот замер и только медленно поворачивал голову, нюхая воздух и стараясь услышать то, чего не мог видеть. Он почувствовал присутствие Антуана и тут же превратился в затравленное животное, нервное и напряженное… Антуан сразу догадался, что мать не одна. Снизу доносились какие-то голоса. Мужские. Он поднялся с горшка и, не успев застегнуть ремень джинсов, проскользнул к себе. – Сейчас я за ним схожу, – говорила мать, поднимаясь по лестнице. Антуан отскочил как можно дальше от двери. Следовало бы взять себя в руки, но он не успел. – Там жандармы, – сказала она, входя. – Хотят поговорить с тобой. В ее тоне не было никакого беспокойства. Антуану даже послышались нотки удовольствия: ее сын, а значит, и она сама стали объектом интереса властей, их мнение хотят знать, от них ждут ответа. Все это придает значимости. – Поговорить со мной… о чем? – спросил Антуан. – Ну… о Реми, разумеется! Госпожу Куртен поразил вопрос Антуана. Но появление жандарма еще сильнее выбило их обоих из колеи. – Вы позволите?.. Он вошел в комнату. Медленно, но уверенно. Антуан не мог бы назвать его возраст, но в любом случае он был не так молод, как казался в саду. Жандарм дружелюбно взглянул на мальчика, быстро окинул взглядом комнату, подошел к Антуану и опустился перед ним на колени. У него были тщательно выбритые щеки, живые и проницательные глаза и довольно большие уши. – Скажи-ка мне, Антуан, ты ведь знаком с Реми Дэме? Антуан сглотнул и утвердительно кивнул. Жандарм протянул руку к его плечу, но не дотронулся до него. – Не надо бояться, Антуан… Я просто хочу знать, когда ты в последний раз его видел. Антуан поднял глаза и увидел, что мать, стоя у двери, с удовольствием и даже с гордостью наблюдает за этой сценой. – Смотреть надо на меня, Антуан. Отвечай. Голос его изменился, теперь он стал тверже. Жандарм ждал ответа… Которого Антуан-то как раз и не придумал. С госпожой Дэме было проще. Чтобы набраться храбрости, он повернулся к окну. – В саду, – удалось ему выговорить. – Там, у них в саду… – Сколько было времени? Антуан почувствовал облегчение оттого, что голос его не слишком дрожал. Не больше, чем у любого двенадцатилетнего мальчишки, отвечающего на вопросы жандарма. Он задумался: что же он только что сказал госпоже Дэме? – Примерно полвторого, что-то вроде того… – Хорошо. А что Реми делал в саду? Ответ прозвучал неожиданно: – Смотрел на мешок с собакой. Жандарм нахмурился. Антуан прекрасно понимал, что без разъяснений его ответ непонятен. – Ну, в общем, отец Реми… Вчера он убил свою собаку. И положил ее в мешок для мусора. Жандарм улыбнулся: – Ну и ну, ишь ты, что у вас тут в Бовале делается… Но Антуан был не расположен шутить. – Ладно, – продолжал жандарм. – И где же этот мешок для мусора? – Там, – отвечал Антуан, указывая через окно на соседский сад. – Рядом со строительным мусором. Он выстрелил в нее и положил в мешок для мусора. – Так, значит, Реми был в саду и смотрел на этот мешок, так? – Да. Он плакал… Жандарм поджал губы: мол, да, да, понимаю… – И потом ты его больше не видел… Нет, отрицательно покачал головой Антуан. Жандарм, не разжимая губ, внимательно смотрел на него, сосредоточенно размышляя над тем, что только что услышал. – А ты не видел, чтобы останавливалась какая-нибудь машина или что-то в этом роде? Нет. – Ты хочешь сказать, ничего необычного? Нет. Жандарм хлопнул ладонями по коленям: ладно, но это еще не все… – Спасибо, Антуан, ты очень помог нам. Он поднялся. Выходя, он едва заметно сделал знак госпоже Куртен, приглашая ее за собой на лестницу. – Ах да, скажи-ка мне, Антуан… – Он остановился на пороге и обернулся. – Когда ты увидел его там, в саду… сам-то ты куда шел? Рефлекторный ответ: – К пруду. Антуан и сам почувствовал, что ответил слишком быстро. Чересчур быстро. Тогда более спокойно он повторил: – Я был на пруду. Жандарм кивнул: значит, на пруду. О’кей, ладно. 4 Жандарм в сомнении остановился на тротуаре возле дома. Толпа на улице постепенно уплотнялась и все больше беспокоилась. Раздавались нетерпеливые громкие требования прояснить обстановку. С наступлением вечера возвращение Реми становилось все менее вероятным. Что будем делать? Кто за что возьмется? Мэр метался от сбившихся в кучку рабочих к жандармскому пикапу, пытаясь успокоить одних и расспросить других… Не следовало исключать возможность коллективного возмущения, потому что каждый, разумеется по своим, особым причинам, ощущал себя жертвой несправедливости и видел в этой ситуации возможность высказаться. Молодой жандарм встрепенулся. Хлопнув в ладоши, он подозвал своих коллег. Кто-то принес план местности. Жандарм обратился за помощью к жителям, и добровольцы, как в школе, подняли руки. Их пересчитали. Обнаружив исчезновение Реми, госпожа Дэме самостоятельно обследовала центральные кварталы, теперь же каждый получил задание патрулировать внешние зоны шоссе и проселочные дороги, ведущие в Боваль. Заурчали моторы. Усаживаясь за руль, мужчины поводили плечами. Казалось, они отправляются на охоту. Мэр тоже погрузился в свой муниципальный автомобиль, чтобы принять участие в поисках. И хотя все собирались потрудиться на благо общества, в атмосфере витал какой-то завоевательный и мстительный дух, некая энергия разрушительной воинственности, часто сопутствующие самосудам и погромам. Глядя из окна на сборы, Антуан почему-то был убежден, что все эти люди, удаляясь от него, на самом деле движутся ему навстречу.