Тревожные люди

– Год, – ответила Анна-Лена.

– ГОД?

– Рогер, милый, я делала это ради тебя.

Щеки Рогера подрагивали от растерянности и отчаяния, губы беззвучно шевелились, не в силах высказать то, что он чувствовал. Человек-Кролик решил использовать шанс и попытаться объяснить, как все было на самом деле, что он и сделал со всем жаром, на который способен мужчина средних лет, говорящий на махровом стокгольмском диалекте:

– Послушай, Рогге, – можно я буду так тебя называть? Не принимай это на свой счет! Женщины часто ко мне обращаются, это обычное дело. Я готов делать ту работу, которую не тянут их мужья.

Рогер поник и сморщился:

– Какую еще работу? Чем вы там занимались?

– Только делом, я в этом дока! – ответил Кролик.

– Дока? Анна-Лена, ты что, платила ему за то, что он с тобой спал? – выкрикнул Рогер.

Глаза у Анны-Лены стали как блюдца.

– Ты с ума сошел! – прошептала она.

Кролик шагнул вперед, намереваясь прояснить ситуацию:

– Нет, что вы, я имел в виду профессионализм иного толка. Я ни с кем не сплю. Ну, то есть на профессиональной основе. Я занимаюсь тем, что порчу показы квартир, вот моя визитка. – Кролик выудил из носка карточку. На ней было написано: «Леннарт-Без-Границ». Точнее, «ООО Леннарт-Без-Границ», что как бы указывало на серьезность предприятия.

Анна-Лена прикусила губу и добавила:

– Да. Леннарт помогал мне. Точнее, нам.

– Какого черта?! – взорвался Рогер.

Кролик гордо кивнул.

– Да ладно тебе, Рогер. Иногда я изображаю соседа-алкоголика, иногда снимаю квартиру этажом выше той, что показывают, и врубаю там порнофильм на всю громкость. Но это уже услуга из ВИП-пакета. – Кролик взмахнул рукой, как бы демонстрируя свой наряд – от длинных носков до кроличьей головы, которую не мог снять, и пояснил: – «Какающий Кролик». Услуга класса премиум. Накануне показа я проникаю в квартиру и прячусь в туалете. Когда покупатели открывают дверь в туалет, они видят на толчке взрослого голого человека с кроличьей головой. Люди к такому не готовы. Это вам не вытертые полы или драные обои – сделал ремонт и забыл. Это – какающий кролик! – Кролик постучал по кроличьему виску: – Такое не забудешь! И жить в подобной квартире ни один нормальный человек не захочет! – Причем вид Кролика не оставлял у присутствующих сомнений в его полной правоте.

Анна-Лена потянулась в Рогеру, но тот отпрянул как от огня.

– Рогер, миленький, – всхлипнула она, – помнишь ту квартиру в красном здании рубежа веков, где поменяли все коммуникации? Там вдруг появился ужасный сосед, который стал кидать в покупателей спагетти с фаршем.

Рогер обиженно фыркнул:

– Пфф! Конечно, помню! Мы купили ее на триста двадцать пять тысяч дешевле рынка!

Кролик удовлетворенно кивнул:

– Не буду хвастаться, но сосед-алкоголик, разбрасывающий спагетти, – один из моих самых популярных персонажей.

Рогер уставился на Анну-Лену:

– Ты хочешь сказать, что… но… А как же мои переговоры с риелтором? Неужели моя тактика не помогла?

Анна-Лена отвела глаза.

– Мне было так жаль тебя, когда ты не смог продолжить торги. Мне очень хотелось, чтобы ты… победил.

Анна-Лена сказала только половину правды. Ей нужен был настоящий дом. Ей надоело покупать квартиры. Ей хотелось сходить в кино на обычный, выдуманный фильм, а не смотреть документалку по телевизору. Ей не хотелось быть акулой. Но она боялась, что такое предательство Рогера добьет.

– Сколько раз ты прибегала к его услугам? – подавленно прошептал Рогер.

– Три, – соврала Анна-Лена.

– Вообще-то шесть! Я помню наизусть все адреса – сначала… – встрял Кролик.

– Замолчи, Леннарт! – всхлипнула Анна-Лена.

Послушно кивнув, Леннарт попытался стянуть с себя кроличью голову. Он долго возился, затем радостно прокричал:

– Кажется, пошло!

Рогер смотрел в пол, изо всех сил поджав пальцы в ботинках – он прятал чувства там. По круговой траектории он направился в сторону балкона, по дороге споткнулся о плинтус и тихо-тихо-тихо выругался в адрес проклятого плинтуса и Кролика.

– Ах ты, чертов… чертов… чертов… – бормотал он в поисках самого подходящего и унизительного ругательства. Наконец он нашел его и продолжил: – Чертов стокгольмец! – Пальцы ног болели не меньше, чем сердце. Рогер сжал кулаки и поднял взгляд к небу, а затем ринулся через всю квартиру так стремительно, что никто не успел его остановить, и врезал Кролику. Один раз, но изо всех сил, изо всей любви.


Кролик растянулся на пороге туалета. К счастью, удар смягчила кроличья голова и другие мягкости самого Леннарта, который по плотности приближался к клецке. Когда он открыл глаза и посмотрел в потолок, то увидел над собой лицо Юлии.

– Вы живы? – спросила она.

– Голова снова застряла, – ответил Леннарт.

– Ничего себе не сломали?

– Кажется, нет.

– Отлично, тогда вставайте, мне надо пописать!

Бормоча извинения, Кролик выполз из туалета. По дороге он успел протянуть Юлии визитную карточку, кивнуть ее животу так выразительно, что кроличьи уши упали на глаза, и пояснить:

– А еще я устраиваю детские праздники. Для тех, кто не любит своих детей.

Юлия закрыла за ним дверь, но карточку сохранила. Так поступил бы на ее месте любой нормальный родитель.



Анна-Лена посмотрела на Рогера, но Рогер не посмотрел на нее в ответ. Из носа у него капала кровь. Врач говорил Анне-Лене, что это может быть реакцией на стресс, ведь у Рогера диагностировали профессиональное выгорание.

– У тебя кровь идет, я принесу салфетки, – прошептала она, но Рогер вытер нос рукавом.

– Я просто немного устал, едрить твою налево!

Он решительно вышел в прихожую, просто чтобы сменить пространство, на ходу проклиная открытую планировку. Анна-Лена хотела было кинуться за ним следом, но поняла, что Рогер хочет побыть один, поэтому развернулась и направилась в гардеробную, – самое дальнее помещение от прихожей. Там она уселась на табуретку и предалась отчаянию. Так что не заметила, что дует, будто из открытого окна. Хотя, казалось бы, откуда взяться сквозняку в гардеробной?



Грабитель стоял, окруженный стокгольмцами, как в буквальном смысле, так и в переносном. Ведь и для Рогера, и для всех нас Стокгольм – не столько город, сколько выражение для обозначения всех тех, кто действует нам на нервы и не дает жить спокойной счастливой жизнью. Тех, кто считает себя лучше, чем мы. Банкиров, которые не дают кредиты; психологов, которые задают вопросы, вместо того чтобы прописать снотворное; покупателей, которым достается приглянувшаяся нам квартира; и кроликов, которые уводят наших жен. Всех тех, кто нас не замечает, не понимает, и тех, кому мы безразличны. Стокгольмец у каждого свой, и даже у настоящих стокгольмцев есть свои собственные – «те, что живут в Нью-Йорке», или «политики из Брюсселя», или другие идиоты откуда угодно еще, где люди думают, будто они еще лучше стокгольмцев.

У всех, кто в тот день находился в квартире, имелись свои комплексы, демоны, страхи: Рогер был обижен, Анна-Лена тосковала о настоящем доме, Леннарт не мог снять кроличью голову, Юлия устала, Ру беспокоилась, Заре было больно, Эстель… н-да… никто толком не знал, что чувствовала Эстель. Возможно, даже она сама. Иногда люди могут использовать слово «Стокгольм» в положительном смысле: как мечту о чем-то большем, где мы сможем стать кем-то другим. О том, чего мы хотим, но на что не решаемся. У каждого, кто находился в квартире, имелась на этот счет собственная история.

– Простите, – вдруг произнес грабитель, нарушив тишину.

На первый взгляд могло показаться, что его никто не услышал, но на самом деле его услышали все. Благодаря тонким стенам и открытой планировке (черт бы ее побрал!) это слово было слышно даже в гардеробной, прихожей и туалете. Возможно, у собравшихся не было ничего общего, но все они знали, каково это – совершить ошибку.

– Простите, – повторил грабитель чуть тише, и, хотя никто ему не ответил, в этот момент началась история о том, как грабителю удалось скрыться. Одного этого слова оказалось достаточно, потому что всем, кто его услышал, необходимо было кого-то простить.



Стокгольмским бывает еще и синдром.





Глава 38




Джек: Прекрасно. Замечательно. А теперь вернемся к нашим вопросам.

Рогер: Так вот, значит, чертов Кролик. Такие, как он, манипулируют рынком. Банкиры, риелторы и поганые кролики. Они захватили власть. Кругом обман!

Джек: Вы имеете в виду Леннарта? Он есть в списке свидетелей, но, когда он выходил из квартиры, кроличьей головы на нем не было. Что вы имеете в виду под словом «обман»?

Рогер: Да все! Весь мир – обман! И на работе у меня сплошной мухлеж.

Джек: А на показе квартиры?

Рогер: Ах, вот вы о чем! На работе я получил серьезное заболевание, но вам, конечно, до этого нет дела! В нашем обществе потребления людей просто используют, разве это не так?

Джек: Нет, нет, я сейчас не об этом.

Рогер: А этот идиот врач сказал, что у меня профессиональное выгорание. Нет у меня никакого выгорания, я просто немного устал. Но вдруг на работе все стали ко мне снисходительно относиться, а шеф вызвал меня на беседу об «условиях труда». Я хочу работать, черт побери! Я мужик! А они весь год выдумывали мне какие-то задания и давали вести несуществующие проекты. Я был им не нужен, они просто меня жалели. Думали, я не понимаю, а я понимал, я же мужик, черт возьми. Ясно вам?

Джек: Полностью с вами согласен.

Рогер: Настоящий мужик хочет, чтобы ему говорили правду, глядя в глаза. Они должны были сказать мне всю правду, а они обманывали. И Анна-Лена туда же. Выходит, я никакой не дока по части покупки квартир, всю работу делал за меня чертов Кролик.

Джек: Понимаю.