Тьма и пламя

Сам Брис прохлаждался на смотровой площадке, говоря о чем-то с одним из преподавателей. Вмешиваться и пытаться помочь подруге Талл не мог. Пришлось мысленно пожелать удачи и спешить к своим. Занятия скоро начнутся. Он сделал еще один круг над зданиями, спустился и оставил кланкей среди других экипажей.

Трин проводила друга взглядом, стерла испарину со лба рукавом рубашки и вновь вернулась к своему занятию. Точнее, к ненавистному исполнению наказания, объявленного Хэйлом. А всё мальчишки… И зачем только ввязались в эту драку, скажите на милость? Пришлось разнимать их, получить кулаком в глаз, а затем еще и «награду» от преподавателя. Она ведь пыталась призвать всех к порядку. Где, спрашивается, справедливость? Нет ее. И широкая ухмылка Хэйла только подтверждала это. Если и наказаны, то все без исключения. Чтобы в следующий раз неповадно было.

И теперь им велено отыскать среди совершенно одинаковых камней, которыми выложили двор перед корпусом, те, что зачарованы. И не просто отыскать, а еще и коснуться в нужном порядке, чтобы в итоге активировалась старая защитная печать. Чудачество это было придумано еще при строительстве боевого корпуса тем, кто явно ненавидел студентов. Никак иначе. Воспользоваться своим даром и ощутить магию, наложенную на камни, не удавалось, как ни старались. Ползали на коленях с утра, и все без толку.

Скулу саднило, синяк под глазом к вечеру появится непременно. Кристиан будет в восторге… Трин в который раз вглядывалась в камни, пытаясь различить хоть какие-то оттенки в пыли.

– Да одинаковые они! – не выдержив, психанул Раду. – Может, и нет никакой печати, а? Вот издевается просто Брис, и все тут.

– Угу, – обтирая грязь с лица, кивнул Гай. – Ты пойди скажи ему об этом!

– Ищем дальше, – хмуро велел Тео. – Кажется, на тех, что нужны, есть небольшие щербинки. Проверяйте каждый камень.

– Я их не чувствую… – страдальчески отозвался Ян.

– Придется почувствовать, если хочешь до отбоя убраться отсюда!

Не вступая с ними в спор, Трин прислушивалась к словам Тео. Им действительно нужно заканчивать заниматься этой ерундой. Найдя подходящий камень, она вытащила нож и пометила его царапиной, чтобы вновь не искать. То же стали делать и товарищи, не переставая подначивать друг друга.

Трин зевнула в кулак и тряхнула головой, прогоняя сонливость. В прошлую ночь ей опять не спалось. Сон приходил, но лишь растревожил, оставляя потом до утра в раздумьях. Повторялось это уже в который раз. А точнее, началось на следующий день после принесенной с Кристианом клятвы в храме Бевана. Обряд, соединивший их души, имел огромнейшую силу. Мог ли он повлиять на ранее наведенный морок?

Кристиан считал это вполне возможным. И волновался за нее. Слишком много вмешательства на одну душу, на одно сознание. Нитям памяти свойственно переплетаться, создавая уникальный узор воспоминания. Но, нарушая эту хрупкую структуру, можно создать и совершенно хаотичный узор, который лишь больше запутает. Где были сны, а где размытые границы собственных воспоминаний, Трин не могла понять.

Она слышала голоса, видела лица, но не узнавала их. Ощущала жар и запах дыма, вплоть до горечи во рту, словно находилась на пожарище. И просыпалась буквально задыхаясь, чем пугала свою соседку по комнате. А находясь под впечатлением от сна, порой и днем продолжала слышать голоса. Будто кто-то звал ее по имени, и голос был так тревожен.

Трин нахмурилась, чувствуя, как снова заболела скула. Что, если она потихоньку сходит с ума? И в какой-то момент просто не осознает этого и потеряет себя навсегда…

– Ну уж нет!

– Есть другие варианты, Синхелм? – возмутился Гай, вынуждая ее отвлечься от мыслей.

– Что?

– Мы нашли двенадцать штук. Вроде бы все. Теперь нужно определить вид печати. Будем пробовать все варианты, которые нам известны. Так что хватит мечтать. На тебе вот эти две. – Гай ткнул перепачканным пальцем в камни.

– Нужно коснуться их в определенной последовательности, – обратился ко всем Тео. – Сосредоточьтесь. Если повезет, печать активируется, и мы будем свободны.

– А если нет? – вяло отозвался Димер.

Тео придвинулся ближе к Трин, внимательно разглядывая площадку и прикидывая возможную последовательность для первой попытки.

– Попробуем еще раз. И еще, и еще. Пока не получится, – проговорил он твердо, пресекая возражения товарищей. – Гай, это твой участок. Ян – ты следишь здесь и здесь…

Тео продолжал распределять камни между ними, вынуждая всех сесть в круг. Со стороны могло показаться, что они решили призвать демона, ползая по дороге и бормоча нечто невразумительное.

Трин слушала внимательно, не желая подвести товарищей. Но то ли от недосыпания, то ли от усталости голова шумела и не давала толком сосредоточиться на важных словах.

– Трин, – позвали ее.

– Да?

– Трин…

Она повернула голову к Тео, с удивлением заметив, что старший их группы сейчас говорил с Димером.

– Трин, когда я скажу… – послышалось снова, но слова заглушил глухой нарастающий шум, вынудивший глянуть в противоположную сторону.

Неожиданно жаркий, обжигающий воздух ударил в лицо, останавливая дыхание и заставляя глаза слезиться. Трин схватилась руками за землю, чувствуя, какой горячей была та под ладонями. Горячей. Мягкой. Камни исчезли. И снова этот запах гари…

– Трин, когда я скажу бежать, ты должна немедленно послушаться! – крикнули ей, хватая за руку повыше локтя и хорошенько встряхивая. – Ты слышишь меня?!





Глава 44




Она слышала. Голос был знакомым, как и лицо склонившегося над ней юноши. Но не могла толком разглядеть его из-за слоя копоти, покрывавшей кожу. Только голубые глаза блестели взволнованно, а пепел так укрывал светлые волосы, что те казались седыми.

– Трин… – Испачканная ладонь дрожала, когда он прижал руку к ее щеке.


Лес горел, укрывался едким дымом, воздух раскалялся. Звуки разразившегося боя оглушали, как и треск ломавшихся деревьев, обугленных до черноты. Земля дрожала под их ногами, словно пыталась стряхнуть обезумевших людей.

– Там, у реки, – торопливо заговорил юноша. – Помнишь? У самой воды ты будешь в безопасности. Трин, ты слышишь меня?

– Мама… Мама осталась там… – Она схватилась маленькими руками за его порванную рубаху.

– Она сильная. Она обязательно выберется. Трин, я обещаю…

Врал. Она знала, что врал. Ни капли магии в руках матери не было, как и у державшего ее мальчишки. Ни один смертный не мог выжить в этом огне.

– Я не хочу уходить без тебя, Яр!

Она зашлась сухим кашлем, и все поплыло перед глазами, наполнившимися слезами.

– Я догоню. Я буду следом за тобой. Я обещаю… – Свободной рукой он зажал рану на животе, стараясь не думать о крови, сочившейся между пальцами. – Беги, Трин… Куда ты, туда и я. Всегда. Верно?

– Всегда… – эхом повторяла она. – Всегда…

Не желала уходить, но память жестоко оборвала нить, давая только возможность увидеть, как тот, кого считала братом, падал в черную траву. Она так устала… Но не посмела нарушить обещание и остановиться. Бежала вперед, не разбирая дороги. Ее просто не было. Бежала по горящему лесу, дрожа всем телом. Глаза впервые вспыхивали ярким золотом, пробуждая ее силу. Бесполезную, такую бесполезную сейчас. Сознание путалось, рисуя несуществующих чудовищ, преследовавших ее среди леса, окутанного плотным дымом. Или такова была истинная суть тех, кто пришел забрать их жизнь? Хотелось закричать на весь лес и испепелить каждого, кто посмел вторгнуться на ее землю. Враги. Все враги. Предатели. Все…

Зазвучал и другой голос. Тихо, едва слышно. Будто потянул за руку, отводя по безопасному пути. Этот голос она уже знала. Слышала его столько раз. Он пел, и мелодия лилась, заставляя Трин повторять уже полюбившуюся колыбельную. То был голос матери. Все, что осталось у нее, это голос…

И вновь все таяло перед глазами, вынуждая падать на горячую землю у кромки леса, сознавая, что пути отступления нет. Конечно же враг знал, что оставшиеся в живых попытаются пробраться к реке. Вон она – там, внизу, шумела, звенела холодной водой. Ее же мир сгорал дотла.

Приподнялась на руках, волосы спутались, липли к лицу и не давали толком смотреть. Но все же увидела. Темный силуэт воина возник в дыму. Враг приближался неспешно. Знал, что бежать никто не станет. Был уверен, что уже победил. Страх, ненависть хлынули по венам, и прилив силы буквально вскипятил ее кровь. Трава вспыхнула под ладонями, опадая черным пеплом.

Враг. Это был ее враг. Истинное зло. Тот, кого уже столько времени пыталась вспомнить, терзая и без того измученную память. Шаг. Еще шаг. Фигура воина поражала размерами. Он казался исполином, да и был таковым для лежавшей на земле пятилетней девочки. Тяжелый плащ развевался за спиной, и край его был опален. Еще шаг… Знакомое движение правой руки, удобнее перехватившей боевой тонукан. Меч не достал из ножен. Да и зачем? Ведь отменно владел собственной стихией.

Она поднялась с земли. Очередная схватка разразилась неподалеку. Чьи-то крики и лязг оружия оглушали, вызывая желание зажать уши и больше не слышать ни звука. Она сжала кулаки, не отводя взгляда от убийцы. Она будет слушать. И будет смотреть. До последнего мгновения. До последнего вздоха. Чтобы никогда не забыть это лицо. Чтобы даже умерев и переродившись тысячу раз, не забыть и не позволить своей ненависти остыть. Она не имела права забыть…

– Во имя короля! – зазвучал глухой голос. – Во имя народа Камеладера…

Руны вспыхнули под пальцами мага. Узор нанесенных заклинаний растекался по тонукану, останавливаясь у двух лезвий, закрепленных на обоих концах. Она знала это оружие. Ведь столько раз тайно брала со стены оружейной комнаты в замке. Знала и воина, занесшего над нею тонукан. Сейчас знала. Не тогда. Та Трин впервые глядела в горящие глаза Фемира Синхелма и наблюдала за тем, как пламя играло бликами на лезвии.

Она готова была принять смерть. Но сильнейший удар заклинания отбросил мага в сторону, вынуждая свалиться среди горелых веток. Разглядеть неожиданного спасителя не давал дым. Он клубился, окутывал, путал, кружил голову и вновь обрывал нить воспоминания. Но лишь затем, чтобы плести очередной кусок узора, не давая Трин опомниться.

Пугающий бой продолжался. Средь пелены дыма перед нею сражались двое, заставляя лес пылать с еще большей силой.

– Удел мертвых – быть преданными земле, – звучал голос Синхелма. – Напрасно ты воскрес… Сними маску. Неужели считаешь, что не узнаю в ней? Только не я…

Маска была сорвана и брошена на землю неподалеку от Трин. Она потянулась за вещью, поднимая ее и сжимая в руке, будто последнюю надежду. Бесполезно лепетала заученное защитное заклинание, будто оно и в самом деле могло придать силы и уберечь того, кто бился за нее. В этот раз боги даровали ей мимолетную возможность, и она смогла разглядеть лицо мужчины.

– Однажды ты ответишь за все содеянное! – Темные спутанные пряди волос липли к ране на лбу. Карие глаза вспыхнули золотом, когда он отражал очередной удар слабеющими руками, поскольку был ранен. – Ты будешь проклят за свое предательство, Синхелм. За каждую невинную жизнь, отобранную тобой…

Отец… Трин чувствовала, что силы покидали его. И грудь сдавило от невыносимой боли, когда упал на горящую землю, поверженный врагом. Тем, кого она ненавидела всем сердцем, всем своим существом.

Собственный крик оглушил ее, а всплеск силы заполонил сознание, высвобождая стихию. Полыхала земля, полыхало небо. Догорала ее душа. Где-то сверху раздался треск. Одно из горящих деревьев рухнуло, грозя придавить, когда, собирая последние силы, отец смог приподнять руку, выставляя щит и укрывая ее.

– Моя Трин… – произнес одними губами, прежде чем последний удар оборвал его жизнь.

Все исчезло. Стихло. Умерла ли она? Как мать, как названый брат, как отец. Умерла более чем на десяток лет. Чтобы затем восстать из пепла, как почитаемая томаринцами птица броз.

Находясь в полной тьме, Трин попыталась зацепиться сознанием хоть за что-то, позволившее вырваться из этого плена. Она должна найти, должна суметь. Но тьма была так мягка, так прохладна. Касалась лица, губ, ее горячих ладоней, наполняя удивительной легкостью. Сопротивление ее таяло, она все не могла напиться этим покоем и тишиной.

Кристиан снова коснулся горячей щеки Трин. Хвала богам и ардовскому целителю – жар спадал, и она перестала метаться в постели. Жилье Серласа представляло несколько комнат, соединенных между собой для удобства целителя. И сегодня Трин являлась его единственной пациенткой.

Ее состояние Кристиан ощутил сразу, благодаря брачной печати, соединившей их. Бросив в тот момент Брутуса в своем кабинете, переместился в боевой корпус, где и нашел жену. Пытаясь оказать помощь и остановить охватившее ее пламя, Хэйл получил пару ожогов, после чего и сам попался в цепкие руки Серласа. Но все же собрался сбежать, едва целитель отлучился. Правда, смерил при этом Кристиана очередным недоверчивым взглядом. А все оттого, что пришлось рассказать о женитьбе, чтобы объяснить, какого хаоса не отходил от постели студентки, держа ее за руку.

Но не слишком ли усердную заботу проявлял этот маг? Решил, что он, как повелитель нежити, вздумает сотворить что-то с юной женой? Серьезно? Они недавно пили вместе! И теперь он под подозрением? Проклятье…

– Ступайте и отоспитесь, Брис, – сдержанно велел Кристиан.

Подчиненный потоптался в сомнении, потер подпаленное плечо, рукав его при этих действиях треснул, повиснув тряпкой. Кристиан шумно вздохнул. Кажется, придется скупить у портного все рубашки, чтоб раздавать каждому пострадавшему от него самого или от Трин.

– Это не мое дело…

– Верно, – кинул ему Рэйван.

– Но я все же скажу, – переупрямил его взглядом Хэйл.

– И кто бы сомневался, – сдался некромант.

– Это хорошо.