Тьма и пламя

– Нет. Я был бы рад поменяться с вами местами, но – увы, – сердито ответил Кристиан. – Рубашку верну завтра. Пришлю помощника.

Боги, к чему сейчас говорить об этом? Нужно срочно решить вопрос с восстановлением в должности. Идея у него была… И после половины выпитой кружки казалась все более привлекательной.

– Уже рубашками обмениваетесь? Как очаровательно, – прозвучал рядом уж больно знакомый голос.

Кристиан повернул голову, к своему удивлению замечая Бриса Хэйла. Кажется, у многих сегодня возникло стойкое желание напиться. Маг оставил свой стол. Не спрашивая разрешения, он тяжело опустился на свободный стул рядом с Кристианом, делая очередной глоток из отбитой кружки.

– На каком кладбище сегодня копать будете? Если что, я с вами.

– Господин Брис, полагаю? – кивнул хмельной головой Йен.

– Когда на столе три кружки с дамийским вином, все господа остаются за дверью, капитан, – широко улыбнулся Хэйл.

– Что вы здесь делаете? – спросил его Кристиан.

– Радуюсь единственному за последние три недели выходному. Вижу, у каждого здесь своя «радость». Мои соболезнования, Брутус. Или все же поздравить с освобождением?

– Я пока и сам не понял. – Капитан потянулся к полупустой бутылке.

Кристиан перехватил ее раньше, отставляя в сторону.

– Вам достаточно.

– Человечка, который за всеми этими забавными статейками стоит, я знаю. – Хэйл прикончил содержимое своей кружки, присваивая бутылку, убранную Кристианом. – Пару лет назад, еще до того, как вы королевским приказом были приговорены ректорствовать в Арде, всё обо мне небылицы сочинял. Потом на вас переключился. Я даже ревновал по первому времени.

– И что не так с этим человеком? – нахмурился Брутус.

– Зависть, мой друг. Худшее из зол, – вздохнул Хэйл.

Он потряс бутылку, наблюдая, как медленно опускаются на дно листья мелики, которые по обычаю добавлялись в вино для пряного вкуса.

– Рожденный в семье магов, но не получивший в наследство и капли силы. Обозлен на весь мир. Искренне считает, что магия в крови дарует безусловное счастье…

Теперь вздохнули все трое, пододвигая кружки к поставленной Хэйлом бутылке.

– Зная ваш характер, я боюсь предположить, как удалось убедить писаку перестать строчить эти статейки. – Кристиан глянул в открытое окно, услышав, как кто-то тихо запел в ночи.

Хорошо пел. Душевно.

– Зная вас, Рэйван, я осмелюсь предположить, что вы собирались поступить так же. – Ухмылка Хэйла стала еще шире. – Я всего лишь воплотил в жизнь все фантазии этого смертного.

– Все? – нервно икнул капитан, неловко прикрываясь кулаком.

– Все. Все, что он описал в городских газетенках.

– Вы действительно собираетесь сделать это? – Брутус перевел взгляд на некроманта.

Уголок губ Кристиана дрогнул. Деревянная кружка почернела под пальцами, обращаясь прахом. Вино не пролилось только благодаря тому, что было испарено легким заклинанием Хэйла.

– Этот гад сменил адрес. Но я знаю новый. – Хэйл поднялся, прихватывая под мышкой бутылку. – Капитан, вам, как земляному, должно нравиться копать… Так что с вас лопата.

– На мне – сотворение проклятий и наведение мора. – Кристиан бросил на стол несколько монет и встал из-за стола.

– Не забудьте про демонический хохот, Рэйван, – напомнил Брутус строчку из статьи.

Хохот не понадобился. На свою беду, смертный писака решил прогуляться по ночному городу и приобщиться к общему празднику. И едва не сомлел, завидев явившуюся по его душу троицу. Собрался было бежать прочь, но два голема, криво поднятых с вязкой дороги Брутусом, преградили дорогу. Плюясь грязью, они пугающе меняли безобразную форму, то растекаясь жижей, то вновь возникая.

Тянуться на кладбище было лень. Да и от одной мысли снова оказаться там желудок у Кристиана сжимался и голова шла кругом. Поэтому проводить обряд единогласно решили на заднем дворе дома самой жертвы. Там и лопата нашлась.

– Вам это так с рук не сойдет! Вы ответите за все! – испуганно причитал валмирец. – Вы хоть знаете, какие люди за мной стоят?

Хэйл тем временем сосредоточенно выжигал ритуальные знаки на крышке садового стола, использованного им как импровизированный алтарь. Писал на старогарванском. И как Кристиан смог понять, вовсе не древние заклинания. А некие строки из похабных песен, что любят напевать подвыпившие трактирные завсегдатаи.

– Сейчас за тобой стоит лишь Смерть, – холодно зазвучал в тишине голос Кристиана.

Черный туман заполонил двор, клубился, обволакивал ледяным холодом. Словно подыгрывая некроманту, где-то в ночи взвыла собака. Что-то тихо насвистывая, Брутус задумчиво продолжал окапывать вычерченный ранее на земле круг.

– Пожалуйста… – сипло зашептал валмирец, принимаясь читать молитву.

– Ты жалок. – Кристиан прошелся вокруг него, сдерживая тьму, уже разрисовавшую его руки. – Прошлого урока было мало? Настолько глуп, что вздумал повторить?

– Господин, – пытаясь играть, заныл валмирец. – Мне нужно кормить семью…

– Это не то, что я желаю слышать, – черным демоном возвышался над ним Кристиан.


– Боги покарают вас!

– Боги карают лживых.

– Готово! – провозгласил Хэйл, бросая дымившийся «алтарь» на перекопанную Брутусом землю. – Теперь только привязать покрепче. Чтобы сильно не дергался.

– Послушайте… Послушайте, вы же это не серьезно? Вы – благородный ректор королевской академии! Вы тот, кто ответственен за детей… Не станете же вы…

– Быстро же я облагородился, пройдя путь от жалкого пропойцы, – сухо проговорил Кристиан. – Я даю тебе последний шанс.

В ночном воздухе остро пахло свежей землей, вырванной с корнями травой да пролитым вином из разбитой бутылки.

– Ненавижу… Ненавижу всех вас! – выкрикнул валмирец, когда Хэйл толкнул его в плечо, вынуждая свалиться на алтарь.

– Вот это уже ближе к истине, – мрачно произнес Кристиан, и черный туман принялся обретать чудовищные очертания, восставая за его спиной.

– Кто велел тебе писать эту чушь? – Хэйл вытащил из крепления на поясе нож, и тот сверкнул опасным серебром.

– Девка… Девка! – засипел валмирец, когда холодное лезвие коснулось его шеи.

– Какая девка? – сквозь зубы произнес маг.

– Улхара… Дочь его… – принялся бормотать мужчина. – Сама пришла ко мне. Сама! Целую пригоршню монет отсыпала, лишь бы написал, что велено.

– Зачем? – продолжал расспрашивать Хэйл.

– Все змеей шипела, что некроманта Рэйвана… – Он кинул нервный взгляд на Кристиана. – Что его надо под суд отдать за попытку убийства! Это весь город видел. А ему все с рук сходит. Потому как под королевской защитой. А этот… – трясущимся пальцем он ткнул в Брутуса. – А этот отказался дело заводить. Она сказала, что нужно капитана приписать… Что начальство его недолюбливает, вот и избавятся, как только газету в руки возьмут. Из-за нее все! Все она, психованная Макэль! Да и кто откажет дочери управляющего?

– Ты останешься жив только в одном случае: если завтра выйдет опровержение старой статьи. И она будет последним, что ты напишешь, – сдерживая гнев, проговорил Кристиан. – Приблизишься еще раз к газете – и следующее, что в ней выйдет, будет твой некролог. Или нет – объявление о розыске пропавшего. Вот только тело никогда не найдут. Некроманты, знаешь ли, обладают удивительным умением улик не оставлять. И прах твой жалкий втопчут в грязь на дороге.

Позже, бредя по опустевшей улице, Кристиан повел нывшим плечом, прижимая к нему ладонь. Рана вновь напомнила о себе. Заметив его действия, капитан с участием поинтересовался самочувствием. На что конечно же получил уверение в том, что все отлично.

– Трус напишет статью, – отозвался рядом Хэйл. – И народец кинется обсуждать новую сплетню. Но это не отменяет взъевшейся на вас девицы. Что намерены делать с ней?

– Придется все же взыскать должок с Улхара, – усмехнулся Кристиан. – Он усмирит дочь. Проблемы ему не нужны. И иного выхода не останется. Особенно после выхода статьи и моего обещания написать письмо королю. Пусть управляющий поддержит весть о вашей доблести, Брутус, и о том, как героически спасли пьяного ректора из лап убийц. Так что можете далеко не прятать форму.

– Я благодарен… – Капитан попытался застегнуть пуговицу на воротнике мятой рубашки, огорчаясь, что та оказалась оторванной. Выпитое вино вызвало приступ сентиментальности, и он дружески хлопнул некроманта по плечу, забыв о ране. – Я правда благодарен…

Кристиан стиснул зубы, стараясь не показать боль.

– Я вам верю.

– Но почему вы не опровергли написанное о вас? – возмутился товарищ. – Неужели вас не волнует, что это прочитает весь город?

– Тут личный вопрос, – усмехнулся некромант.

К хаосу город! Главное, что эту чушь прочитает единственный человек. Скрежещи зубами, дорогая Вильят.





Глава 39




Гадать о возрасте каэли Деллы Орлаг было делом бесполезным. Безусловно, она принадлежала к тому редкому виду счастливиц, чьи года останавливаются на рубеже спелой молодости и замирают, будто боясь испортить идеальный картинный образ. Маг воздуха, она и вправду, казалось, парила, едва касаясь ногами земли. Легкость и изящество ощущались в каждом движении, каждом жесте.

Светло-голубые одежды гостьи чудесно сочетались с серебристыми волосами, уложенными своеобразной короной. Оставляя цветочный шлейф духов, Орлаг неспешно шла по коридору академии в сопровождении Кристиана. Слыша восторженный шепот и чувствуя восхищенные взгляды, Делла удостоила счастливиц лишь легкой полуулыбкой. Она была богиней, которой поклонялись, словно великой Лейне. И наверняка сама не раз грешила тем, что сравнивала себя с божественной покровительницей любви и красоты.

Глядя на нее, Трин прекрасно понимала, чем эта женщина так привлекала Ламона. Они похожи. И по ее скромному мнению, одинаково самонадеянны. Кристиан был, как всегда, сдержан, кратко отвечая на вопросы Орлаг. Поднимаясь по лестнице, гостья вздумала взять ректора под руку, свободной рукой придерживая подол платья. Обязательно хвататься за ее жениха? Иначе никак? Послышался тихий предупреждающий рык, и, честное слово, было мгновение, когда Трин решила, будто сама издала его. Но это лишь объявившийся Зиль поддержал хозяйку, устроившись у ее ног.

– Полностью с тобой согласна. – Трин проводила взглядом Кристиана и гостью Арда, прижимая к груди стопку книг.

Запястья ныли от вчерашней тренировки, и спать хотелось нестерпимо. А все потому, что в отместку за испорченное занятие Хэйлу пришла в голову великолепная идея. Маг устроил им встречу рассвета в виде пробежки по всему периметру территории боевого корпуса, причем задолго до подъема. В грязи они были по самые уши, пришлось даже волосы отмывать. Не стоило припоминать, как поскользнулся в еще не просохшей грязи Димер. Особенно хотелось забыть произнесенную им речь, когда пытался подняться.

Глядя на шелковый невесомый подол платья каэли Орлаг, Трин обреченно вздохнула. Нет, весь этот блеск и изящество находились по другую сторону реальности. Так далеко от нее. Невыразимо далеко. Спутанная коса, оторванные пуговицы на рукаве и несмываемый запах гари – вот ее привычное очарование. Сколько раз пожалеет Кристиан, если заставит ее явиться на бал?

Хороша невеста… «Странная девочка», как любит выражаться Зорик. Странная девочка с провалами в памяти, болтающая по ночам с мертвецом. Теперь еще и берущая у него уроки танцев. Трин улыбнулась, понимая, что ожидала прихода ночи. Подумаешь, великая танцовщица… У нее был самый лучший учитель. Тот, кто не станет смотреть свысока и не закидает упреками. Рядом с Лейтоном можно не притворяться. Улыбка Трин сменилась тяжелым вздохом. Однажды умай покинет академию навсегда. Навсегда покинет этот мир, где по каким-то печальным причинам задержался, словно пленник. Однажды они простятся навсегда. Сердце сжалось от тоски.

Знакомый тихий стук заставил обернуться. Надежда не оправдалась. Подошедший умай оказался вовсе не Лейтоном. Прислужник молча склонил голову, охваченный призрачным сиянием. Эта душа тоже скоро найдет покой… Трин с удивлением приняла простой конверт, принесенный умаем. Развернула его и, узнав почерк, ощутила, как сердце гулко застучало.

– Спасибо!