Тени Былого

– Это нет, – озадачился Коля. – А что со стрельцами не так?

– То-то и оно, что все не так. Неоткуда им взяться, запечатали место их обитания давным-давно, как я тебе сказал. А они, похоже, снова объявились, если слухи не врут. И сразу подчеркну – думаю, не врут, их видели уже несколько человек, причем далекие от фантазий и придумок. Более того – неподалеку от того места, о котором я веду речь, найдены три автомобиля, водители которых исчезли неизвестно куда, и вот это уже никуда не годится. Потому бери машину и дуй в те края. Только вот что – если убедишься, что дело пахнет керосином, то горячку не пори и без оглядки никуда не лезь. Не исключено, что стрельцы лишь верхушка айсберга, все может быть куда хуже, поскольку места там сильно непростые. Про урочье «Белые боги» слышал? Нет? Плохо, такие названия ты должен уже знать наизусть. Потому – огляделся, составил мнение, отзвонился – и пока все. Дальше я сам решу, что делать. Впрочем, может, все не так и страшно, тем более что Кеша всегда был изрядным паникером. Да, и Мезенцеву с собой возьми, а то опять она в отделе засиделась.

– Нелогично, – буркнул Коля.

– Что именно? – сдвинул брови Ровнин.

– Мне говорите, что надо быть осторожным и осмотрительным, и тут же подсовываете в напарницы порождение Великого Хаоса. Ее же танки не остановят, случись чего!

Свое решение Олег Георгиевич не поменял, потому вскоре отдельский микроавтобус уже двигался по направлению к Ярославскому шоссе.

– А мы в болото полезем? – спросила у Коли Мезенцева, с интересом читающая растрепанное дело.

– Нет, – меланхолично ответил ей напарник.

– А на Бесов луг пойдем? – поинтересовалась Женя, глянув на другую страницу.

– Нет.

– А капище старых богов искать станем?

– Нет.

– А на кой мы вообще тогда едем?

– Чтобы ты спросила.

После этого ответа Женька замолчала, злобно зыркнув на Нифонтова, и снова углубилась в дело, которое против всех правил утащила из здания. Коля уже высказал ей свое «фи» по данному поводу, но девушке на это, как обычно, похоже, было плевать.

Но самое забавное было в том, что он и сам не очень понимал, что именно он должен сделать там, в окрестностях Радонежа. Во время беседы с Ровниным ему вроде бы все было ясно, но сейчас это ощущение прошло, а вот некая растерянность, наоборот, нагрянула. Все же как в старой сказке выходит – пойди туда, не знаю куда, отыщи то, не знаю что. Вполне может быть, что призраки, являющиеся местным жителям, и пропажа водителей автомобилей – это вообще не взаимосвязанные явления. Более того –! призраки могут оказаться последствиями алкогольных возлияний, а машины чистят какие-нибудь лихие люди. Совсем недавно двух таких прихватили на «горячем», причем те оказались еще и сотрудниками органов. Машины они за бесценок толкали перекупщикам, а водителей убивали, вот такая невеселая история. Правда, даже до суда эта парочка не дожила, их расстреляли какие-то борцы за правду, причем при каких-то совершенно уже нереальных обстоятельствах. Причем осуждать подобный самосуд Коля не стал, хоть вроде бы по служебному положению и должен был.

В общем, не знал Коля, за что именно сначала хвататься в данной ситуации. То ли и в самом деле отправляться на Бесов луг, место странное и непонятное, обозначенное в отчете, который сейчас читала Мезенцева, как «объект непонятный, но опасности для населения не несущий», то ли сначала походить по Убогой горе, упомянутой Ровниным, которая на самом деле являлась просто высоким холмом. Именно на ней, по преданиям, казнили князей Хованских, и все тот же сотрудник, который составлял отчет, о данном событии упомянул в нем так: «местные жители рассказали, что царским прихвостням тут головы снесли, а после их то ли в Гнилой болотине утопили, то ли в речку Ворю, что рядом течет, кинули, потому они из прибрежного тумана в указанные дни и выходят. Но народ тут темный, не во всех деревнях радиоточки есть, и подкулачников, не разделяющих линию нашей партии, пока хватает, потому веры местным нет» Но вообще, похоже, этот сотрудник, Артем Синицин, был парнем упорным и последовательным, поскольку дело завершалось справкой, выписанной через пару месяцев после составления отчета, в ней он и рассказал, что таки повидал призраки князей и счел их абсолютно безвредными. Ведь не поленился, съездил! А тогда это было сделать куда сложнее, чем теперь. Да и поопаснее, коллективизация как раз была в самом разгаре, потому постреливали в сотрудников милиции и ОГПУ на лесных дорогах частенько, и даже в Подмосковье.

Но, как оказалось, на этой горе не только Хованским от Софьи досталось, это Коля выяснил из дела, которое ему вручил Ровнин сразу после разговора на крыльце. Еще и два десятка стрельцов там же обезглавили, правда, несколько позже, уже во времена царствования ее брата, Петра. То ли их было кому-то лень в Москву тащить, где основные мероприятия происходили, то ли еще чего – в деле это обозначено не было. Как видно Григорий Стеклов, который его составлял в 1937 году, подробными историческими деталями не заморачивался. Ну оно и понятно, у него была другая задача – выяснить, с чего это призраки данных стрельцов аж через два века вдруг начали досаждать местным жителям.

Выяснил. Оказывается, их вызвала из небытия одна молодуха из находящейся рядом небольшой деревеньки. Захотелось ей отомстить местному красавцу, который ее поматросил, да и бросил, прельстившись статями другой селянки. И все бы ничего, но молодуха-брошенка, как выяснилось, унаследовала силу бабки-ведьмы на пару с книгой заклятий и рецептов. До того и то, и другое она в ход пускать не собиралась, поскольку, во-первых, была комсомолкой, а во-вторых, бабку свою при жизни не любила и, чего уж там, побаивалась. Но тут обида ее взяла просто смертная, а когда женщина в таком состоянии, то она на что угодно пойдет, лишь бы отомстить.

Отомстила. Утопили молодца восставшие из небытия стрельцы в болоте, а следом за ним и грудастую разлучницу-доярку туда же отправили. А после еще пару человек заманили в топи и там, похоже на куски разорвали, поскольку только одни окровавленные обрывки одежды от них и остались.

Что ни ночь – крутятся тени в длиннополых кафтанах вокруг деревушки, бродят по пустынным улицам, в окна заглядывают. Председатель поначалу боялся в область звонить, поскольку генеральная линия партии любую мистику отрицала, но в какой-то момент понял, что скоро таким образом всем жителям деревни конец настанет, и ему в том числе. Призракам на марксизм плевать, поскольку последней их жертвой стал заезжий лектор, который как раз о родоначальнике данной науки приезжал доклад делать. Утащили его призраки к себе на болота и там растерзали.

Информация о звонке дошла до самого Бокия, поскольку смерть лектора, который нес в крестьянские массы свет знаний о пролетариате и его роли в мировой истории, являлась делом одновременно как политическим, так и непонятным, а подобные переплетения находились как раз в его ведении. Ну а поскольку Бокий в то время как раз курировал отдел, то именно его сотрудник отправился разбираться, что там в деревне к чему. Оно и понятно – люди Бокия, те, что работали в девятом отделе ГУГБ НКВД СССР, делами посерьезней занимались, подобная бытовуха им не по чину.

Подробностей непосредственно расследования в бумагах, вложенных в пожелтевшую папку, не имелось. То ли они просто пропали, то ли сотрудники 30-х годов не считали нужным размениваться на мелочи, исходя из того, что результат достигнут – и хорошо. Но, как видно, дело вышло жарким, поскольку Стеклов по его итогам был награжден отрезом ткани и двухнедельным отпуском для лечения по ранению. Еще в папке имелась справка из управления ГУЛАГ, о том, что председатель сельсовета и еще трое граждан были осуждены по политической статье и отправлены на строительство очередного водного канала. Ну оно и понятно. Потустороннюю жизнь марксизм действительно отрицает, кроме, понятное дело, призрака коммунизма, а вот за исчезновение лектора все равно кто-то должен был ответить.

И еще одно было понятно предельно – Стеклов сумел докопаться до первопричины бедствия и каким-то образом загнал призраков в небытие. Но вот как именно? Единственное, что предшественник счел нужным упомянуть, так это то, что рядом с Убогой горой он отыскал три каких-то старых капища, которые, по сути, являют собой одно целое, но что к чему писать не стал. Может, спешил, может, поленился.

Потому и находился Коля в некоем душевном раздрае, не зная, с чего именно начинать расследование. Впрочем, на его удачу определенная отправная точка все же имелась, пусть и неказистая. Ей являлся тот самый приятель Ровнина по имени Кеша, с которого все и началось. Он должен был встретить оперативников там, в районе Радонежа, на повороте, от которого начиналась дорога, ведущая к Убогой горе, и более подробно рассказать о происходящем.

Отчего-то Нифонтову казалось, что Кеша этот – местный краевед, может, даже, директор небольшого этнографического музея, в котором главными экспонатами являются подлинная шашка одного из легендарных героев гражданской войны, некогда рожденного в этих краях, и поддельный бивень мамонта, лежащий на почетном месте между прялками и кокошником.

И он здорово удивился, когда выяснилось, что Кеша – он для Ровнина Кеша, а для него, старшего лейтенанта Нифонтова, это подполковник Суворов Иннокентий Геннадьевич, начальник местного РОВД.

– Вольно, – как видно, поняв ход мыслей Коли, усмехнулся подполковник, немолодой и пузатый мужчина с добродушным лицом, за минуту до того вылезший из патрульной машины. – Да правда, расслабься, старлей. Мы в неформальной обстановке, можешь не тянуться. Вон напарница твоя подогадливей оказалась, она сразу так себя повела.

– Да нет, у нее просто инстинкт самосохранения в детстве отключили, а рычажок, отвечающий за его обратное включение, сломали, – пояснил Коля и достал из кармана сигареты. – Товарищ подполковник…

– Иннокентий Геннадьевич, – поправил его тот. – Серьезно, заканчивай. Что хотел спросить?

– Вы уверены, что происходящее – звенья одной цепи? Может, мухи отдельно, а котлеты отдельно?

– Может, и так, – ответил Суворов. – Только я, старлей, в совпадения не верю. Нет, я и во все ваши трах-тибидохи тоже не верю, но в совпадения – больше. Сначала пропадает Власьевна, после появляются эти… Мороки, назовем их так, а следом вон машины брошенные в кустах образовались. И все это – почти одновременно. Нет, приятель, так не бывает.

– А Власьевна – она кто? – насторожился Коля.

– Формально – пенсионерка. – Лицо подполковника приняло недовольное выражение. – Ну а люди всякое про нее болтают.

– Мол – ведьма она, – понимающе кивнул Нифонтов. – И на поклон идут с подношениями, причем со всего района.

– Ну это ты уж Власьевну не переоценивай, – попросил его Иннокентий Геннадьевич. – Не настолько она популярна. С близлежащих деревень – да, идут, но чтобы со всего района?

– И она, стало быть, пропала? – задумчиво повторил слова местного полицейского Коля. – Весело. А она вообще как – старушка-божий одуванчик, или крепкая бабка, из тех, что за пенсией бегом бегут?


– Скорее – крепкая, – подумав, ответил Суворов. – Хотя лет ей… Знаешь, я сам местный, неподалеку отсюда, в Росьино, моя родня до сих пор живет. Так вот – Власьевну я с детства помню, и уже тогда она была старая бабка. Сейчас у меня вон волос почти не осталось, и пузо до носа, а она вообще не изменилась, все такая же.

– Коль, а эта Власьевна, часом, не та ли красотка, которая в тридцатых кашу заварила? – вдруг поинтересовалась Мезенцева. – В деле ведь про то, что с ней стало, ни слова нет. Словно всем глаза отвели.

Эта мысль в голову Нифонтову пришла и без нее, но он был рад, что Женька наконец перестала заниматься всякой ерундой и начала думать.

– А как фамилия Власьевны? – спросил у подполковника Нифонтов.

– Орехова, вроде. Но кто ее по фамилии-то называет? Власьевна да Власьевна, – подумав, произнес тот, глянув на сержанта-водителя, сидящего в машине. – Леш, ты же из этой деревни, паспортные данные фигурантки знать должен лучше меня.

Сержант безмятежно улыбнулся и передернул плечами, как бы говоря: «Чего не знаю – того не знаю».

Впрочем, пасьянс уже сошелся. Орехова. Стало быть, права Женька, это и есть та самая молодуха, которая еще тогда, много лет назад, вытащила тени стрельцов из небытия.

Это сколько же ей лет, выходит? Она, по ходу, тете Паше ровесница. А говорят, долгожители только на Кавказе водятся. Да шиш вам, их и у нас, в Средней полосе России, хватает.

Впрочем, возможно Власьевну из этого списка можно уже вычеркивать, коли деревенская ведьма вот так вдруг куда-то запропастилась, значит не все так просто, что-что, а это Коля знал неплохо. Деревенские ведьмы, не оторвавшиеся от своих корней, от века ладящие с лесными и полевыми хозяевами, просто так не пропадают. В плане выживания они куда более опытны, чем их, прямо скажем, изнеженные городские коллеги, избалованные благами цивилизации.

– Власьевна – ладно, мороки тоже, – тем временем вещал Суворов. – Но вот все остальное… Не дай бог какой щелкопер волну в интернете поднимет, дескать, «в районе Сергиева Посада завелся дорожный маньяк-убийца», – и все, пиши пропало. Вот сколько же неудобств у нас стало из-за этого интернета, а, старлей? И, главное, придумывают больше, чем есть на самом деле! Машин нашли три, а напишут – тридцать. А кому отвечать? Мне. Сразу комиссию пришлют, после прокурорские наедут, а следом за ними и служба собственной безопасности припрется, куда без них! Мол – проверка на предмет соответствия занимаемой должности. А мне до пенсии два года осталось. И ладно бы мы ничего не делали. Мои парни все перерыли вокруг, всех опросили. Хотя кого тут опрашивать, в деревне два с половиной старика осталось, молодежь вся давно разъехалась. Ну а дачный сезон еще не начался. Нет, оно и к лучшему, старики аккаунтов в соцсетях не имеют, потому вся эта дрянь в сеть пока и не просочилась. Ну а своим я пообещал головы оторвать, если хоть слово налево уйдет. Они меня знают. В смысле – что это не в переносном смысле сказано, а в прямом.

– И? – поторопил его Коля.

– И, – засопел подполковник. – Выяснилось, что на самом деле таскаются в ночи эти самые мороки. Как стемнеет, от реки они приходят, от Вори, стало быть. В деревню пока не суются, но то пока. Знаешь, у меня оперативники парни тертые, парочка еще с «нулевых» работает, всякое повидали, но здесь их здорово пробрало. Говорят, что даже про оружие забыли, как этих долгополых с топорами на древках увидели. Посидели они на холме, посмотрели, дождались, когда мороки в поле уйдут, да и свалили оттуда подобру-поздорову.

– Мне бабка рассказывала, что такое уже как-то раз случалось, – вдруг подал голос водитель Леша. – Еще до войны.

– Да это всем тут известно, – отмахнулся Суворов. – И князя старого с сыном кто хотел, тот видел. Я и сам по молодости на него бегал смотреть. Но вреда-то от них не было никакого, а тут вон чего началось.

– Про нашего князя даже в книжках написано, – лучезарно улыбнувшись, сообщил Женьке Леша. – У писателя Рыбакова! Я-то его тоже видел.

Было видно, что он гордится этим фактом.

– Так что, старлей, давай, делай что-нибудь, – подытожил подполковник, сняв фуражку и вытерев испарину со лба. – Ровнин сказал, что ты перспективный сотрудник, хоть и молодой, так соответствуй, не подведи своего начальника. Ну а за мной не заржавеет, не сомневайся. Понятно, что представление на новую «звездочку» я тебе написать не смогу, уровень у меня не тот, но медаль «За вклад в укрепление правопорядка» обещаю. Понимаю, пустячок, но приятный же!

– А мне? – взвилась Мезенцева.

– А тебе подарим мешок семечек, – хмыкнул подполковник. – Ты кто? Практикантка небось? Вот и соответствуй. И не лезь в разговор, пока не спрашивают. Так вот, старлей – рой носом, но всю эту чертовщину мне тут пресеки! Ну а от меня если чего надо – людей там, технику, – нет проблем, окажем содействие.

– На гору проехать можно? – уточнил Коля. – Мне бы там оглядеться.

– Можно, – подал голос Леша. – Дороги не развезло еще, снег пока держится. У нас тут не город, труб под землей нету.

– Стало быть, оттуда начнешь? – уточнил Суворов. – Может, оно и верно.

– Сначала дом Власьевны посетим, после по окрестностям покатаемся, а как стемнеет, рванем на гору, – ответил ему Коля. – С нее обзор ведь хороший?





Глава пятая

Старое капище (окончание)




Всю дорогу Коле не давали покоя слова его коллеги из тридцатых годов о капищах. Он и так прикидывал, и эдак, и все понять не мог, как они могли быть связаны с происходящим. Нет, так-то логика вроде есть, и она понятна – капища есть места служения богам, там и жертвоприношения, возможно, совершались, а если место силы вдобавок кровью попотчевать, то всякое разное случиться может, вроде явления призраков, вылезших из дыры, которую плотно заткнули пробкой невесть когда.

Но вот одно обстоятельство просто-таки перечеркивало всю эту теорию. Капища эти являлись местом поклонения старым богам. Славянским, в смысле. А это значит, что как минимум к текущей проблеме, связанной с тенями петровских стрельцов, они точно никакого отношения не имеют. Стрельцы без тени сомнения при жизни были православными, веровали в Христа, и никакой Белобог или Чернобог их тени потревожить не мог.

И потом – ну да, те сущности были сильны, их адепты и сейчас, пусть даже нечасто, но дают о себе знать, но, как правило, никаких пакостей они не совершают. Славянские боги относительно тихо-мирно уступили дорогу новой религии, и скрылись за пеленой времени, оставшись в этом мире в виде монографий, докторских диссертаций и персонажей фэнтези-романов. Нет, волхвы, что им служили, случалось, чудачили, особенно по первости, но к семнадцатому веку они окончательно растворились в лесных чащах, поняв, что их история подошла к концу. Опять же – «растворились» не означает «исчезли», кое-кто до сих пор верен душой Перуну, Велесу и остальным представителям славянского фольклора, но почти всегда это больше игра, чем истинная вера, выражающаяся в безобидном ношении старинных одежд и распевании песен, которые они искренне полагают теми самыми, старыми, хоть это, конечно, и не так. Опять же – в отличие от строгого и торжественного христианства, языческие обряды кажутся веселыми и беззаботными. Прыганье через костер, запускание венков по реке, хороводы, огненное колесо, спускаемое со снежной горки… Все это больше похоже на забаву, а потому выглядит притягательно, потому даже верующие в Спасителя люди в большинстве своем на пару-тройку дней не прочь стать язычниками. На Масленицу, по крайней мере, блины трескают вообще все.

Но капища… Нет, как-то это все не монтируется в общую картину.

Визит в дом бесследно пропавшей Власьевны ясности в происходящее тоже не добавил. Не было там никаких признаков того, что его хозяйку забрали силой. Нет, последние сомнения в том, кем она являлась, у Коли пропали, это да. Ведьма, можно даже не гадать, все атрибуты, свойственные этому племени, здесь присутствовали. Например – сушеные травы всех мастей, среди которых имелись как те, что человеку помочь могут при хвори, так и те, которые его в лучший мир отправят без особого труда. Был старый закопченный котел, стоящий, как и положено, в переднем углу избы, прямо напротив входа, висело и старое мутное зеркало в медной оправе, закрытое холстиной. В принципе, где-то и книга заклятий наверняка лежала, но ее оперативник искать даже и не собирался. Зла ему Власьевна не делала, враждовать с ней особой нужды не имелось, а значит, и имущество ее трогать не стоит. Ведьма, даже если она толерантна к людям, подобного не простит. Книга заклятий для нее все равно что часть тела, тронь – и непременно после на неприятности нарвешься. Не то чтобы Коля этого очень опасался, но – зачем? Нерациональный подход.

Хотя если подтвердится тот факт, что старушку пришибли, придется порыться. Просто так подобную штуку оставлять не стоит, мало ли в чьи руки она попадет?

– Пусто, – утвердительно произнес водитель Леша, когда сотрудники отдела вернулись к машине. – Да?

Подполковник Суворов откомандировал его в распоряжение гостей, наказав чтобы тот делал все, что ему скажут. А после, подумав, вызвонил еще одного опера из райотдела, сказав, что этот самый толковый из всех. Звали того Мишкой, был он светловолос, улыбчив и, только появившись, сразу же начал строить глазки Мезенцевой, как видно, поставив себе задачу обаять московскую кралю. Причем нужно это ему было, скорее всего, просто из принципа или тщеславия.

– Угу, – буркнула Женька, поправив непослушную прядку волос. – Коль, теперь куда?