Тени Былого

– Нет его, – развел руки в стороны Данила. – Как в воду канул. Вроде все время на виду был, а как сюда идти – пропал. Ну мы значения этому не придали, нет и нет. Велика потеря. Боец этот Олег все равно никакой. Да и вообще…

– Не знаю, как тебе, Ростогцев, а мне это кажется не просто совпадением, – ухмыльнулся Пал Палыч. – Или есть другие версии?

– Грубая работа-то, – поморщился Арвид.

– Но результат налицо, – недовольно буркнул князь. – Я чуть не проглотил наживку, что очень обидно. Дьяк прав, Ленц, если бы не он, то беды не миновать. Мы оба были на взводе, слово за слово, а дальше…

– Однако, господа вурдалаки, мы вас от войны спасли, между прочим, – потер ладони Пал Палыч. – Мир сохранили. Так что вы оба у нас в долгу, прошу про это не забывать.

– Покон есть Покон, – склонил голову Ленц, то же сделал и Ростогцев. – Отплатим услугой за услугу.

– Арвид, тебя попрошу рассчитаться незамедлительно, как договаривались, – деловито заявил Михеев. – Возможно, это выглядит некрасиво, но…

Удара Коля не почувствовал, а вот боль пришла почти сразу. Правую щеку как будто крюком рванули, следом за этим в глаза брызнуло что-то красное и горячее, а после земля стремительно понеслась ему навстречу, и последнее, что он увидел, были клыки, оттопырившие верхнюю губу Арвида Ленца.





Глава пятнадцатая

Каждое лыко в строку




– Блин. – Коля смотрелся в маленькое зеркальце, которое позаимствовал у Вики и попутно потирал пальцем не очень широкий и длинный шрам на правой щеке. Справедливости ради следует отметить, что свежей эту отметину назвать было трудно, возникало ощущение, что Нифонтов обзавелся ей лет пять назад, а то и поболе того. – Вот же не свезло!

– Шрамы и пыль странствий украшают мужчин, – глубокомысленно заметила Тицина, пристроившаяся у стены. – Как по мне – импозантно смотрится, зря ты. Ты теперь выглядишь куда брутальней, чем раньше. Еще не мачо, но уже не мальчик.

– Да ну нафиг. – Коля отдал зеркальце владелице. – Даром не нужна мне такая брутальность.

– Ты радуйся, что вообще настолько легко отделался. – Пал Палыч хрустнул печенькой и запил ее чаем. – Я сначала подумал, что все, нет больше с нами старшего лейтенанта Нифонтова.

– Да тьфу на тебя, – совсем уж насупился Коля.

– Хоть «тьфу», хоть не «тьфу», а так и есть. – Оперативник поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. – Башка у тебя дернулась так, будто прямо в затылок пулю всадили, кровь хлещет, ты, как снопик, на землю валишься – жуть. Да еще вурдалачье племя сразу среагировало надлежащим образом, то есть клыки наружу выпустило. Рефлексы, куда от них денешься.

– Что да – то да, – поежился Коля, вспомнив звериный лик до того вполне благообразного Ленца. – Это я заметить успел.

– «Заметить»! – ухмыльнулся Пал Палыч. – Арвид чуть тебе в шею не вцепился! Натура всегда свое возьмет, как ее внутрь не загоняй. Хорошо еще, что у Ростогцева страх все остальные чувства забил, он и давнего недруга удержал, и остальных приструнил. И тебя заодно спас.

– Ой ли? – рассмеялась тетя Паша, стоящая в дверях и опиравшаяся на швабру. – Да у этого мозгляка никакого другого выбора и не имелось. Смерть сотрудника отдела, произошедшая на его территории, да еще во время мирных переговоров… Куда бы он делся? Да тот же ваш дикарь-алкоголик из тошниловки на «Парке Культуры» ему такого сроду не забыл, он же косвенно в этом всем тоже участвовал. Я этого сына пустынь терпеть не могу, но вынуждена отдать должное – он отомстит в любом случае, даже если придется по следу врага через весь земной шар пройти.

Коля понял, что «дикарем» она Абрагима назвала. Судя по всему, их нелюбовь друг к другу являлась обоюдной.

– А вообще нашего паренька не столько Ростогцев спас, сколько скверная подготовка стрелка, – продолжила уборщица. – Он его убить хотел, да маленько смазал.

– Может, и нет, – вступила в разговор Вика. – Может, только попугать собирался?

– Тогда бы он плечо прострелил или ногу, – парировала тетя Паша. – Когда бьют в голову, то желают именно что убить. Какой смысл в расковыривании щеки? Никакого.

– Ничего себе «расковыривании»! – возмутился Пал Палыч. – Да там пуля кости чуть ли не в труху смолола!

– Вот и я про то. – тетя Паша подошла к Коле, цапнула его за подбородок и осмотрела шрам. – Точно убить желал, но вот, промахнулся.

– И очень хорошо, – моргнул Коля. – Лично я этому рад.

– Конечно, хорошо, – отпустила его тетя Паша. – Нервничает злодей, нервничает, это нам на пользу. Чем больше он дергается, тем сильнее выходит из тени. Каждый его шаг оставит след, а мы раньше или позже на него встанем. А то еще и ошибаться начнет!

Коля с тетей Пашей, конечно же, в целом был согласен, но немного опасался того, что в следующий раз неведомый противник не промахнется.

Хотя… Не такой уже и неведомый, та ночь в Останкино кое-какую ясность в происходящее внесла. Правда, подробности непосредственно Коле стали известны куда позднее, чем всем остальным, поскольку сразу после ранения он потерял сознание от болевого шока, а после случилось то, что случилось.

Пуля действительно здорово раскурочила лицо Нифонтова, задев при этом кровеносные сосуды, и если бы не князь Ростогцев, который на самом деле изрядно перепугался, то все могло бы закончиться совсем уж скверно. Но даже и успей «скорая», то лежать бы Коле в челюстно-лицевой травматологии до осени, кабы не дольше, поскольку, как было сказано выше, дела обстояли скверно.

Но, как оказалось, имелась в закромах у князя большая редкость – пузырек с живой водой. Не совсем такой, как ее описывают в сказках, мертвых она не оживляла, но вот серьезные раны на самом деле врачевала, при том довольно эффективно, особенно если ее пустить в ход сразу, не откладывая в дальний ящик. Как выразился Пал Палыч: «пока кровь сочится». В случае с Колей время упущено не было, и жутко выглядящая рана затянулась прямо на глазах оперативника, который действие данного снадобья наблюдал впервые. Знать он про него со слов бывалых сотрудников отдела, конечно, знал, но видеть его в работе не приходилось. Но оно и не странно, источников с живой водой на белом свете всего ничего, раз-два и обчелся, а их местонахождение является тайной для всех, кроме нескольких Речных Хозяев, а те ей делиться ни с кем не стремятся. Случается, разумеется, что они кому-то пузырек-другой за важнейшую услугу или в обмен на что-то выдадут, но это скорее подтверждает общее правило, чем опровергает его. Как к Ростогцеву попал этот пузырек – неизвестно, только он над каждой каплей, упавшей на изуродованное лицо Нифонтова, разве только что не плакал, и его можно понять. Просто в некоторых случаях живая вода и мертвого на ноги поднимет. В смысле – нежить, которой по факту являлся князь-вурдалак.

В результате от раны остался только шрам, выглядящий так, будто Коля его на лице давно носит, да еще проспал он почти два дня. Вика на пару с Валентиной даже переживать начали, поскольку им по роду службы прекрасно было известно, что живая вода штука коварная. Помимо прочего, есть у нее одно то ли неприятное, то ли, наоборот, полезнейшее качество – в том случае, если она не может помочь, то исцеляемый просто не просыпается. Он покидает этот мир без страха и боли, во сне, со счастливой улыбкой на губах. Эдакая фольклорная эвтаназия. Ну да, внешне щека зажила и кости внутри, несомненно, правильно срослись, но Коля при этом в себя никак не приходил, и это наводило сотрудниц отдела на печальные мысли. Что там – даже Мезенцева, которая в последний месяц таила зуб на Нифонтова за то, что он ее с собой совсем перестал брать на задания, нервничала. Про живую воду и ее свойства ей все как-то рассказать забыли, а сама она, понятное дело, про подобный препарат и слыхом не слыхивала, потому всерьез собралась начхать на коллег, которые ждут у моря погоды, и вызвать «скорую» с врачами-реаниматологами. Ну или какими другими, которые определят – кома это или нет.

Она почти уже это сделала, но тут Коля сработал на опережение и наконец-то открыл глаза, в первый момент не сообразив, где он вообще находится. Хотя в чем-то понять молодого человека можно, поскольку на кожаном диване, который стоял в кабинете Ровнина с тридцатых годов, ранее спать ему не доводилось. Ну а Олега Георгиевича там не было, он постоянно где-то мотался, практически не появляясь на работе, только время от времени звонил, интересуясь состоянием раненого сотрудника.

Коля же, более-менее поняв, где находится, и восстановив в памяти события, при которых он в определенном смысле ее лишился, немедленно начал ощупывать свое лицо, пытаясь понять, что к чему. Собственно, за этим занятием его и застали коллеги, которых Аникушка немедленно оповестил о случившемся. Первым явился Пал Палыч, на физиономии которого было написано немалое облегчение. Он все это время винил себя в произошедшем, и больше других переживал по поводу того, что Нифонтов никак из забытья не вынырнет.


Чудесное исцеление Коли было не единственным интересным событием той лихой ночи, дальше происходили не менее любопытные вещи, о которых Михеев охотно рассказал напарнику, не перестающему трогать шрам, появившийся на щеке.

– Само собой, несколько бойцов князя рванули в ту сторону, откуда стреляли, но никого не нашли. Смылся стрелок, и даже хваленый вурдалачий нюх не помог. Кровососы ведь не хуже иных собак чуют живых, а тут оплошали. Правда, отыскали пропавшего Олега, точнее, то, что от него осталось.

– Я так понимаю, что осталось немного? – осторожно двигая челюстью, уточнил Нифонтов.

– Кучка пепла и обгоревшие фрагменты одежды, – подтвердил Михеев. – Спалил его стрелок. Следы заметал. Матерый, зараза. Ну оно и неудивительно, если учитывать то, что мне после Арвид рассказал.

Коля насторожился, поняв, что за этим последует что-то очень интересное, но услышать продолжение рассказа не успел, поскольку в кабинет шефа заявились остальные коллеги. Единственной, кого между ними не было видно, так это Мезенцевой. Она, услышав весть про пробуждение Нифонтова, сочла свою функцию сопереживальщицы выполненной и вернулась к истокам, то есть снова начала на него обижаться.

Так что к приватной беседе приятели вернулись только минут через сорок, когда все остальные разбрелись по своим рабочим местам, а оперативники засели уже в своем кабинете, попивая крепкий сладкий чаек и уплетая бутерброды, которые им приволок Аникушка. Вообще он эдакую снедь не жаловал, но тут решил чуть поступиться принципами, в честь того, что в стареньком доме на Сухаревке снова воцарился душевный покой.

– Так вот – Пал Палыч отхлебнул чайку, и с отеческой любовью глянул на юного коллегу, который набил рот хлебом с вареной колбаской. – Арвида вся эта ситуация тоже проняла серьезно. Ну да, основной спрос будет с Ростогцева, это его территория, но привез-то нас туда кто? Правильно, господин Ленц. И он был обязан обеспечить нашу безопасность. Опять же – Абрагим, который за него поручился. Тетя Паша все верно сказала, аджины в вопросах чести и самоуважения скрупулезны невероятно, для них каждое пятнышко на репутации является личной трагедией. Умри ты – и все, дому Арвида не поздоровится. И Ростогцеву тоже.

– Ну да, – пробубнил Коля, вспомнив недавнего знакомца-шаурмячника и яркие огоньки предвечного пламени в его глазах. – Этот может.

– И еще как! – подтвердил Михеев. – Добавь сюда клыки, что Ленц напоказ выставил, когда твоя кровушка ему в лицо брызнула. Нет, все понятно, ни один вурдалак не устоит в такой ситуации, но в данном случае это уже не существенно. Кто знает, на кой он к тебе наклонился – посмотреть, что к чему, или в шею вцепиться? Мол – чего добру пропадать?

– И?

– И я его расколол, – с достоинством сообщил Пал Палыч, отсалютовав кружкой с чаем коллеге. – Я же еще там, в шаурмячной, понял – он что-то знает. Поделилась с ним Марфа информацией, просто не хочет кровосос мне ее выкладывать. Ну оно понятно – Марфе не понравится, что ее откровения дальше ушей Арвида пошли, и репутационно это не есть хорошо. Опять же – ему уже тогда было ясно, что все происходящее, скорее всего, звенья одной цепи, и если мы сюда вклинимся, то он может потерять шанс на месть. Мы просто первыми успеем злодея схомутать, а он останется за бортом. Ленцу же очень хотелось выпить того, кто так его подставил.

– Не тяни! – попросил приятеля Коля. – Интересно!

– Помнишь, еще зимой тот дятел, что амулеты клепал, рассказывал о некой ведьме, что ему помогала? – Пал Палыч перегнулся через стол, подцепил за ручку чайник и долил себе в кружку кипятку.

– Было такое, – покивал Коля. – Мы еще хотели узнать, кто она такая, но не смогли, ведьма очень ловко следы замела.

– Ловко, да не совсем. С нашей стороны – да, а вот со своей… Всплыла эта история, короче. Та проказница сдуру проболталась обо всем подруге. Перебрала мохито и развязала язык. Молодая была ведьма, не сильно опытная, не знала о том, что раньше или позже все сказанное ею против нее и обернется. С другой стороны – опытная в такое дерьмо и не полезла бы, сразу сообразила, что если кучка коричневого цвета, лежащая на собачьей площадке, пахнет шоколадом, то это все равно не шоколад.

– Паш, я тебя сейчас слушаю и прямо как авторское кино смотрю, – не выдержал Коля. – То есть вроде и фильм, вроде и актеры неплохие, вот только сюжета нет совершенно, а есть только отдельные отрывки, почти не связанные между собой каким-либо смыслом. Собственно, поэтому я никогда и не смотрю авторское кино!

– Ведьмочку навел на горе-артефактора некий импозантный мужчина, с которым она совершенно случайно познакомилась в одном из ресторанов. Красивый, статный и очень непростой. В смысле – много знает, не беден, и, что важно, ощущается в нем немалая сила. Заметь – я не о мышечной массе речь веду.

– Он из детей Ночи? – утвердительно спросил Коля.

– Именно. Вот только ведьма так и не поняла, кто этот мужчина по масти. Ни тогда в ресторане, ни после того, хоть времени они провели немало, причем не только вертикально, но и горизонтально. Это, к слову, тоже мне сразу показалось странным. Интуиция ведьм может поспорить с кем угодно, они живут на стыке чувств и читают своих собеседников лучше всяких психологов. Даже молоденькие и неопытные. А тут речь не о простом разговоре шла, она как-никак почти месяц бок о бок терлась с этим товарищем. И – ничего. Вот как так?

– Понятия не имею. – Коля от эмоций даже есть перестал. – Что дальше?

– Дальше – больше. Сей таинственный господин очаровал ведьму настолько, что она вписалась во весь этот блудняк с артефактами. Ну да, заработать она на этом заработала, но все равно тема мутная, ни одна из ее коллег поопытней в такую аферу не полезла бы. В результате она заполучила бумажки, которые ей наш дурачок-студент передал, ее новый любовник следом за этим устроил ей ночь страсти, подарил утром на память ювелирный набор, состоящий из сережек и колье, торжественно заявил, что это дар жениха своей невесте, пообещал вернуться вечером, чтобы обсудить их дальнейшее существование в виде супружеской четы и… И все. Как в воду канул.

– Паш, умоляю, не устраивай театр одного актера, – зло засопел Коля, которому надоела дозированно выдаваемая информация.

– А мне нравится. Видел бы ты себя, – хихикнул Михеев. – Шапито!

– Не хочу я себя видеть, – совсем уж обиделся Нифонтов. – Велика радость, рожу вон почти надвое располовинило.

– Ты бога не гневи, – посерьезнел Пал Палыч. – Ну обзавелся отметиной на лице, ничего страшного. Наша профессия такая, на мне тоже рубцов хватает. Располовинило, скажет тоже!

– Но они все под одеждой, – вздохнул юноша. – А у меня – вот!

И он ткнул пальцем в щеку.

– Балбес ты, удачи своей не понимаешь. Такие вещи на дам впечатление производят, – наставительно произнес оперативник. – Главное, при вопросе: «А это откуда?» загадочно отмалчивайся или делай туманные намеки, мол, «было дело, но про него рассказать даже тебе ничего не могу». Поверь, это работает, особенно с молодыми да ранними. Аромат тайны цепляет этих нимф даже лучше, чем деньги или обещание жениться.

– Да тьфу на тебя, – отмахнулся Коля. – Что дальше случилось?

– Смерть, – буднично отозвался Михеев. – Ведьма эта побесилась, поняв, что ее надули, а потом решила выдоить студента до упора, да и стереть ему память одним хитрым зельем. Но не успела, вы с Женькой его схомутали. Впрочем, хвосты она все одно зачистила, так что, как было сказано выше, на нее мы не вышли. Но злоба-то никуда не делась, ела она ее, и в результате эта красотка как-то поддала и все своей подруге рассказала, я про это упоминал. Вот только имя своего ухажера назвать не успела, и описать толком тоже, потому как сначала серьги ей камнями в виски стрельбанули, а после колье шею захлестнуло, да так, что чуть голову напрочь не срезало. Представляю, что там за зрелище было! Хорошо еще, что эта парочка на квартире выпивала, а не в кабаке, вот журналистам тем для репортажей подвалило бы.

– Проклятые предметы, – предположил Коля.

– Не-а, – покачал головой его коллега. – Зачарованные. Это разные вещи, хотя поле их деятельности в чем-то совпадает. Но проклятые предметы убивают всех без разбора, а зачарованные только в определенной ситуации, при совпадении ряда факторов. В данном случае это было описание личности загадочного некто и его имя. А может, и наоборот, – сначала имя, потом описание. Или вообще что-то одно из двух, поди теперь узнай. Главное – результат: ведьма начала делиться подробностями, залезла на запретную территорию, и тут же за это поплатилась. На самом деле досадно получилось, не одень она эти цацки на пьянку, и мы знали бы больше, чем сейчас. Нет, смерть ведьма приняла бы по любому, это неизбежно, зачарованные предметы всегда выполняют предначертанное, это не люди с дырявой памятью. Но информация! Она просвистела мимо нас.

– Этот некто все очень здорово рассчитал, – задумчиво пробормотал Коля. – Задумай его подружка поделиться горем с подругой – и в разговоре непременно всплывут сделанные подарки. А с учетом того, что это женщина, цацки не просто будут в нем фигурировать, она их заранее на себя нацепит. Так и вышло.

– Именно. – Пал Палыч нехорошо усмехнулся. – По сути, он ее даже в каком-то смысле отблагодарил, понимаешь? Он ведь ей шанс предоставил, вроде как бонус за прекрасно проведенное вместе время. Промолчи – и будешь жить. Развяжешь язык – сама виновата.

– Цинично, – отметил Коля, берясь за очередной бутерброд. – Но действенно.

– Не то слово. – Михеев глянул на опустевшее блюдо. – Куда в тебя столько лезет?

– Я два дня не ел, – парировал Нифонтов. – Слушай, а как это ведьма заклятие не распознала? У них ведь чуйка на такие вещи ого-го какая.