Тени Былого

– Специфика, – понимающе произнес Сергей Иванович. – Ладно, пошли в задние, чего время терять?

Внутри все оказалось не менее красиво, чем снаружи. Высокие, оригинально оформленные потолки, просторный холл, лифты, множество лестниц, – это все Коле чрезвычайно понравилось. Как, кстати, и обитатели этого места. Он до того с учеными не сталкивался, потому с интересом наблюдал за людьми, которые, по его мнению, решали совсем уж непонятные задачи, которые, возможно, совсем скоро изменят лик Земли. Нет, на киношных чудаков в белых халатах они были совершенно не похожи, разве что только процент бородачей был крайне велик, но все равно определенное почтение к этим исследователям неведомого молодой человек все же испытывал.

– Так-то у нас все спокойно до последнего времени было, – вещал на ходу Сергей Иванович. – Мы с тобой сколько лет не виделись, Олег?

– Да года четыре, – предположил Ровнин. – Не меньше. Как тогда с призраком изобретателя разобрались, так больше и не встречались.

– Ох уж эти мне изобретатели, – вздохнул человек в сером костюме. – От них сплошной дискомфорт. Уж вроде везде посты, металлоискатели, камер понавесили где только можно, но все равно они как-то просачиваются внутрь и проблемы создают. Добро еще если изобретение безобидное, вроде чесалки для пяток или там автоматического разрезателя арбуза. А то ведь такое тащат, что у меня последние волосы с головы того и гляди сбегут! Один такой недавно на девятом этаже пожар устроил. И, главное, хоть бы испугался последствий! Ну хоть бы для приличия! Какое там. Огонь потушили, а он мне и заявляет: «Магния много в третьем элементе. Надо количество уменьшить, тогда все нормально сработает, без возгорания». Олег, ты меня знаешь, я человек не злой, но этого Кулибина чуть не закрыл на три года. Из принципа!

– Но не закрыл же? – улыбнулся Ровнин.

– Да за него пара местных светил вступилась, – поморщился Сергей Иванович. – Говорят, новаторское изобретение, не имеет аналогов, перспективная разработка. И для оборонки полезная. Пришлось все спустить на тормозах. Нет, я за инновации, но режим есть режим, его соблюдать надо.

– Кому Нобелевка, кому головная боль, – посочувствовал приятелю Олег Георгиевич. – Так что у тебя на это раз случилось? Ты по телефону конспективно объяснил, я суть проблемы уяснил, но хотелось бы конкретики, для лучшего понимания.

– Если бы я сам знал, – вздохнул Сергей Иванович. – Внизу, на минус третьем этаже, какая-то непонятная чепуховина происходит, и по всему выходит, что она из числа тех, которые проходят по твоему профилю. Видели там какую-то старуху в черном одеянии и страшную до невозможности. А ведь там таковой взяться неоткуда по определению, закрытая же зона. Я сначала подумал, что это наши великовозрастные умники-дитяти шутки шутят, у них это в норме вещей. Знаешь, иной раз на этих умников смотришь и поражаешься – вроде бы серьезными делами люди занимаются, каждый второй доктор наук или кандидат, а такой дурью маются время от времени.

– Ученые – они как актеры или врачи, – заметил Ровнин. – У них другой склад ума, не такой, как у остальных. И шутки, соответственно, тоже, понятные только своим. Это не хорошо и не плохо, просто так есть. Да и вообще профессия накладывает отпечаток на любого человека. Согласись, когда сотрудники внутренних органов шутят, к примеру, за столом, то обычный человек может этот юмор и не понять, он ему в чем-то диким покажется. Вот мы с тобой взаимопонимания всегда достигнем, потому что хоть ведомства и разные, но срез профессии тот же. А, например, флористка какая-нибудь в такой компании будет себя очень дискомфортно чувствовать.

– Так и есть, – признал его приятель. – Так вот, почему я версию с шуткой отмел в сторону. Во-первых, на минусовые этажи доступ далеко не все имеют, а среди тех, у кого имеется допуск, любителей хохм вовсе нет. Во-вторых, все свидетели произошедшего на самом деле напуганы были, и серьезно. И в-третьих, я сегодня ночью одного охранника в больницу отправил, порвали его там так, что смотреть страшно. Даже не понимаю, как он до лифта добраться сумел, да еще его вызвать. Причем раны очень необычные. Знаешь, я даже один фильм-ужастик из юности вспомнил, про Фредди Крюгера, очень похоже выглядело. Так что я утром сначала по своему ведомству рапорт отправил, а потом тебе позвонил.

– И правильно сделал, – одобрил его слова Ровнин.

– Значит, все же какая-то небывальщина у нас завелась, – опечалился Сергей Иванович. – Верно?

– Не завелась, – поправил его начальник отдела. – Скорее, проснулась. Она тут обитала задолго до того, как это здание возвели.

– И кто же это такой у меня внизу окопался? – поинтересовался у него приятель.

– Такая, – уточнил Ровнин. – И не беги впереди паровоза, Сережа, не надо. Вот мы сейчас с Николаем туда наведаемся, попробуем эту красавицу прищучить, а после тебе все расскажем. Кстати, Нифонтов, посмотри налево, обрати внимание на местную достопримечательность.

– Вы про идола? – уточнил Коля, глянув в указанном направлении. – Забавный.

И правда – у подножия лестницы, ведущей наверх, среди раскидистых тропических растений, возвышалась резная статуя экзотического божка из числа тех, которым поклоняются туземцы на островах, раскиданных по Караибскому морю.

– Для начала – это не идол, – погрозил ему пальцем Ровнин. – Формально перед тобой барабан. Да-да, именно барабан, как бы это забавно ни звучало. А достопримечательность не он, а лестница.

– Серьезно? – озадачился Нифонтов. – С чего бы?

– С того, – хмуро произнес Сергей Николаевич. – У нее есть название, и знаешь какое? «Лестница самоубийц». Догадываешься отчего?

– Сдается мне, что да, – подтвердил оперативник. – Вот ведь.

– Но с тех пор, как тут появился этот барабан, вроде никто в пролет не улетел? – уточнил у знакомца Ровнин. – Верно?

– Что не может не радовать, – кивнул работник спецслужб. – Но наклейки все равно не снимаем, от греха.

И в самом деле – на стенах у лестницы, уходящей, казалось, в бесконечность, красовались наклейки, на которых был изображен контурный человечек, перелетающий через перила.

– Ну и чтобы никто тут долго не стоял и тем более вниз не смотрел, тоже предупреждаем, – продолжил Сергей Иванович. – Этот пункт даже во внутренние положения и инструктажи внесен. Ладно, пошли к лифтам.

Коля понял – за этими словами стоит какая-то давняя, и, как видно, не сильно веселая история. Подобные меры так просто не принимают.

Еще раз глянув на обычную вроде лестницу, Коля проследовал за своими спутниками.

Цокольный этаж в этом здании тоже не был похож на те, где оперативнику доводилось бывать прежде. Как правило, там можно найти столовые, магазинчики и тому подобные предприятия, предназначенные для комфортного существования людей, но здесь ничем подобным и не пахло.

Коридоры, переходы и приглушенное освещение – вот что встретило Колю. Мрачным был этот этаж, и людным его назвать было никак нельзя. Время от времени сотрудникам отдела, шагающим за своим провожатым, попадались на глаза научные сотрудники, идущие откуда-то или куда-то, но нельзя сказать, чтобы очень часто.

Особенно Колю удивили лифты, которых тут имелось превеликое множество. Но вот какая странность – далеко не у всех из них были кнопки вызова. То есть – двери есть, за ними, вероятнее всего и кабина наличествует, а кнопки, которая могла бы ее вызвать нет.

Мало того – в какой-то момент парень понял, что обратную дорогу он без Сергея Николаевича пожалуй что и не найдет. Слишком много было однообразных поворотов, слишком один коридор был похож на другой.

– Как вы тут только ориентируетесь? – спросил он Муравьева после того, как они миновали очередной небольшой зальчик. – В смысле – без карты.

– Ко всему привыкаешь, – отозвался приятель Ровнина, останавливаясь около одного из лифтов. – Да мы уже пришли. Отсюда на минус третий этаж попасть можно, причем как раз почти в то самое место, где охранника ночью порезали.

– А сколько тут всего этажей? – заинтересовался Коля. – Тех, что «минус»?

Его спутники дружно рассмеялись.

– Ты всерьез думаешь, что получишь ответ на свой вопрос? – весело спросил у него Ровнин. – Коля, это режимное предприятие, как бы безобидно оно ни выглядело. И если бы не та дрянь, что сейчас бродит внизу, то ты даже сюда, на нулевой этаж, не попал бы никогда, хотя он формально открыт для посещения. Вообще скажи спасибо, что тебе не пришлось подписывать документы о неразглашении.


– По сути, вы тут неофициально, – заметил Сергей Иванович. – Если мое руководство узнает, что я с вами дело имею, то неприятностей не избежать. Не любят вас в нашей конторе.

– Есть такое, – согласился с ним Ровнин. – Только когда припечет, все равно к нам и приходят. Это не в твой огород камушек, старина, не хмурься. Мы с тобой, слава Богу, давно знакомы, между нами никогда вражды не водилось.

Сергей Иванович достал из кармана небольшой трубчатый ключ, вставил его в отверстие, находящееся в стене, и повернул. За закрытыми металлическими створками что-то загудело, и через минуту лифт открыл перед троицей свои двери.

– Ты с нами? – спросил у приятеля Ровнин. – Или тут подождешь?

– С вами, – уверенно заявил тот. – Как по-другому?

– Тогда у лифта постоишь, – тоном, не оставляющим шансов на спор, сообщил ему Олег Георгиевич. – Ты хоть и хладнокровен, как удав, но тем не менее нечего тебе с нами ходить. Меньше знаешь – крепче спишь.

– Как скажешь, – согласился с ним Муравьев. – Не буду у вас под ногами путаться. Но если через час не вернетесь – пойду искать.

– Вернемся. – Ровнин забрал у Коли сумку, которую вручил ему при выходе из машины, и повесил себе на плечо. – Не сомневайся. Поверь, не самая страшная гостья ваши чертоги посетила.

Створки лифта раздвинулись, и Коля увидел коридор, ничем не отличающийся от того, что находился на «нулевом» этаже. Разве только что здесь освещение еще скромнее было, да потолки пониже.

– Пошли, – хлопнул его по плечу начальник. – Чего ждать? Тем более что дело к обеду, а я его не люблю пропускать.

– Пятна крови никто не замыл до сих пор, я запретил уборщицам сюда спускаться, – сообщил им Муравьев. – По ним хорошо видно, откуда Сашка полз. Да и вообще здесь сегодня никого нет, я на этот этаж доступ закрыл до поры до времени.

– И правильно сделал, – одобрил его слова Ровнин. – Все, жди. Мы скоро!

Следуя по темным пятнам, хорошо различимым на сером бетонном полу, оперативники топали по однообразным коридорам с однообразными же поворотами. Слева и справа то и дело попадались закрытые двери, ведущие в кабинеты, но свет в них не горел, а то, что находилось внутри, надежно скрывали от любопытных глаз плотно закрытые жалюзи.

– Да, крепкий у Сергея персонал, – заметил Ровнин. – С рваными ранами, истекая кровью, и преодолеть такое расстояние! Это, знаешь, ли… О, кажется, пришли.

И правда – коридоры и повороты сменились небольшим зальчиком, причем совершенно пустым. Более всего он напоминал эдакую комнату отдыха, но ни телевизора, ни бильярда, ни даже диванов с креслами тут не имелось. Просто совершенно пустое квадратное помещение, посредине которого на полу была хорошо видна большая багровая клякса. По ее размеру и по тому, что дальше, в очередном коридоре, который начинался на том конце зала, никаких следов уже не было, становилось ясно, что именно тут его и ранили.

– Ну будем надеяться, что она приходит не только ночью, – оптимистично сообщил Коле начальник и, скрежетнув молнией, раскрыл сумку. – Не хочется мне тут до темноты куковать. Вон даже присесть некуда.

– Да кто она-то? – не выдержал Нифонтов. – Олег Георгиевич, хорош уже надо мной издеваться!

– Коля, друг мой, по идее ты должен был уже догадаться, с кем столкнулся Муравьев, – укоризненно произнес Ровнин. – Мне прекрасно известно, что ты, в отличие от одной своей коллеги, при каждом удобном случае изучаешь наши архивы и, значит, не мог не читать о той напасти, которая навестила данное здание. Просто свяжи воедино все мелкие детали, которые мелькали в разговорах, и сделай верный вывод.

– Старуха, – загнул один палец Коля. – Ликом страшна. Наносит людям резаные раны. Вроде все. Слишком мало вводных, Олег Георгиевич.

– Нет, – покачал головой Ровнин. – Есть еще нюанс. Почти подсказка. Вспомни, о чем я тебя спросил в машине?

– Не убивал ли я крупный рогатый скот, – пробормотал Коля. – Стоп-стоп-стоп!

– А для пущей понятности добавлю, что построили сие здание на не самом лучшем месте, – лукаво подмигнул ему Ровнин. – В старые времена здесь, на берегу Москвы-реки, располагалась самая крупная в городе скотобойня. Тут закончили свою жизнь сотни тысяч коров. Ну а где бойня, там и скотомогильник. Мясо, шкуры, частично требуха – это все шло в дело, но вот головы, копыта, кости – их закапывали прямо здесь. Кстати!

Начальник Коли вытащил из сумки массивную кость, внешне вроде бы коровью, и кинул ее в коридор, тот, что находился напротив них. Она срикошетила от стены и улетела за поворот.

– Наживка, – пояснил он подчиненному. – Ловись рыбка большая и маленькая. Так что, есть мысли? На кого мы охотимся?

Версия у Коли имелась, но она казалась ему, мягко говоря, спорной.

– По всем признакам, речь идет о Коровьей Смерти, – наконец выдавил он из себя. – Но только вот не монтируется что-то одно с другим. Зачем ей людей-то резать? У нее профиль другой, она ведь на убийстве животных специализируется.

– А для чего она животных убивает? – уточнил у него Ровнин. – Правильно. Чтобы людей погубить. В те времена, когда она свободно гуляла по белу свету, из домашних животных именно корова являлась кормилицей крестьянства, а оно составляло тогда почти сто процентов населения. Умри корова – и все, люди могут до лета не дотянуть, загнуться от голода. Потому и заявлялась Коровья Смерть в деревни, как правило, в самом конце зимы, когда запасы еды показывали дно, а до новых грибов, корнеплодов и ягод было еще далеко. И добро бы одну-две коровы морила, но нет, она забирала жизни всего скота, что был. Сосед и рад бы помочь соседу – да чем? Глядишь – была деревня и нет ее. Опять же – животные, что убила Коровья Смерть, разлагались почти моментально, не успеешь обернуться – и готово моровое поветрие, страшное, гибельное. Знаешь, какое у нее второе имя было?

– Не-а, – выдохнул Нифонтов.

– Черная немочь. Вот так-то. – Ровнин насторожился. – Ага, кажись, пожаловала. Очень хорошо!

И верно – из дальнего коридора раздался какой-то шорох, а следом за этим на стену легла корявая тень. То, что там находилось, похоже, решило на миг остановиться и осмотреть кость.

– Странно это все, – стараясь скрыть накатившее напряжение, произнес Коля. – Получается, Коровья Смерть убивала животных, чтобы извести людей. Для чего это посредничество? Почему не работать сразу с целевой аудиторией?

– Не знаю, – пожал плечами Ровнин. – Если верить источникам, то так она мстит людям за то, что те делают с коровами. Ну за то, что их убивают ради мяса и шкур, забирают молоко, и оно не достается телятам, и так далее. По одной из версий эту особу вообще изначально звали Коровья Заступница. Но звучит все это крайне нелогично, что есть – то есть. Полагаю, где-то в глубине веков из легенды выпали несколько звеньев, которые прояснили бы картину. Думаю тот, кто сотворил Коровью Смерть, не просто так все усложнил, имелся в этом смысл. Например, возможен такой вариант, что эта пакость приходила только в те деревни, где без меры резали домашний скот. Или ее направляли к тем, кто прогневал богов. Ну как одну из мер эффективного воздействия на массы. Просто так убивать людей старым богам было неинтересно, им хотелось поклонения и страха, а это возможно только при разумном и креативном подходе к комьюнити. К тому же нельзя сказать, чтобы она вовсе не могла причинить вред человеку, но для этого надо, чтобы… О, все, идет родимая. Ух, как же хороша! Загляденье просто!

Коля точку зрения шефа на данный вопрос не разделял совершенно. За последние полтора года он много чего и кого повидал, но Коровья Смерть, следует признать, была почти вне конкуренции.

Перед сотрудниками отдела предстала высокая, почти двухметровая костлявая старуха, на которой болтался черный замызганный балахон. Седые, почти белые патлы свисали до плеч, оттеняя тем самым серую кожу лица, которая туго обтягивала несуразно вытянутый череп. Но особенно страшны были огромные пустые глазницы и провал на том месте, где у человека находится нос. А уж руки ее и вовсе могли любого довести до паники, поскольку были они невероятно длинны, а каждый из пальцев заканчивался острым когтем размером с шариковую ручку. С учетом того, что пальцы старуха держала постоянно согнутыми, конечности ее здорово смахивали на грабли.

Коровья Смерть доковыляла до середины залы и остановилась шагах в пяти от сотрудников отдела, после завертела головой, словно принюхиваясь, а под конец уставилась на них, если это, конечно, можно так назвать.

– Не дергайся, – совершенно невозмутимо посоветовал Ровнин Коле. – Ничего она нам не сделает.

Гостья из тьмы веков услышала его, раздвинула тонкие губы, под которыми обнаружились желтые и очень крепкие прямоугольные зубы, и издала звук, невероятно похожий на бурление горячей воды в кастрюле, при этом длинные руки ее загребли перед собой воздух.

– Ну-ну-ну, – приободрил ее начальник отдела. – Давай еще разок! Что? Опять не получилось?