Тени Былого

– А он кто? – насторожился оперативник. – Этот злыдень?

– Не знаю я, – потупилась ведьма. – Так, обрывки разговора слышала, не более. Но, полагаю, не вурдалак какой-нибудь, а кто-то куда серьезней. И еще он, наверное, старый, там сказано было, что прошлое его отпустило, вот он в Москву и заявился. Марфа просто так не встревожится, она ведьма природная, вековая, сила ей дана большая. Очень тебя прошу, Коленька, – не лезь ты на рожон. Друзья твои поопытней, знают, что делать. А ты им спину прикрывай. Это тоже очень важно, когда спина надежно прикрыта. Обещай, что меня послушаешь!

– Постараюсь, – уклончиво ответил Коля. – Озадачила ты меня!

– Марфа одну свою ведьму убила за то, что она с этим кем-то свои дела вертела, – снова еле слышно шепнула Людмила, оглядевшись. – Собственноручно. Она Марьяне так и сказала: «Все простить могу, но то, что она с этим выродком спуталась, – нет. Дело даже не в Поконе, она наши традиции предала».

Над головами молодых людей снова ухнула птица, причем в голосе ее слышалось то ли раздражение, то ли даже приказ.

– Пошла я, – вскочила девушка. – Ты не грусти, скоро увидимся.

– Хоть в этом году? – невесело осведомился у нее Нифонтов, тоже поднимаясь на ноги.

Ничего на это не ответила ему Людмила, только поцеловала крепко в губы, сунула в руки невесть откуда взявшийся узелок, из которого невероятно аппетитно пахло, да и убежала в лес по дорожке, от которой через мгновение и следа не осталось.

Что до Коли – он направился по другой тропинке, той, что с обратной стороны поляны появилась, и которая, по его разумению, должна была вывести его прямиком к железнодорожной станции.

Должна была – но не вывела. Потому что минут через пять оперативник оказался на другой поляне, поменьше, но чем-то неуловимо похожей на ту, предыдущую. Тут и бревнышко для сидения имелось, и даже дама, которая его ждала. Только дама та была куда старше Людмилы, хотя, ради правды, выглядела не хуже. Впрочем, кого-кого, а Нифонтова эти прелести обмануть не могли, он отлично помнил, как эта красотка выглядела при их первой встрече, какой седой, сморщенной и ссутуленной она была. И притворно расцвела она только после того, как Коля и Герман ей помогли, убив соперницу по ведьминским делам.

В общем, на бревнышке сидела Верховная ведьма местного ковена, и встречу с ней вряд ли можно было считать случайностью.

– Здравствуй, сыскной дьяк, – поприветствовала Нифонтова Марьяна (может, это было ее имя, может – нет, но Людмила всегда называла ее именно так). – Вот и встретились снова! Рад поди?

– Не то слово. – Коля подошел к бревнышку, присел на него и достал сигареты. – Затем сюда и ехал.

– За тем, за тем, – покивала женщина. – Самому не смешно? И вообще – зря ты к нам сюда мотаешься. Неужто не понимаешь, что толку в этом нет?

– Понять и принять – разные вещи, – чиркнул зажигалкой оперативник. – Пока сила на твоей стороне. Вон даже до деревни ты мне дойти не даешь, а о том, чтобы ты Людмиле вольную дала, вообще речь не идет. Но это ничего не значит. Я упорный.

– Или глупый, – добавила ведьма.

– Возможно, – не стал с ней спорить Нифонтов. – Иначе чего я в драку не лезу? Ведь ежу понятно, что ты еще и поглумиться надо мной задумала, верно? Потому тут и поджидала.

– С чего бы? – вроде как обиделась Марьяна. – И ты, и приятель твой мне добра много сделали, волю вольную подарили, а мы, ведьмы, добро помним. Другу твоему, что прежде времени голову сложил, я должок даже выплатила, хоть могла этого и не делать. Ну а ты как думал? Смерть все счета обнуляет.

– Ты про генерала? – уточнил Нифонтов. – Мы так и решили, что это твоя работа.

После схватки в лесу, когда Марьяна вновь обрела силу и молодость, она обещала оперативникам, что выполнит по одной их просьбе. Коля про это, само собой, не забыл, и хотел использовать свое желание вполне понятным образом, а именно – забрать Людмилу в Москву, но та сразу сказала, что это пустое. Была обещана помощь, а ей тут и не пахнет, потому пошлет Марьяна его куда подальше, и останется в своем праве.

– Решили они! – серебристо рассмеялась ведьма. – Людка рассказала. Ну-ну, не хмурься, не стала я ее за это ругать. Работа хорошая, сделана красиво – чего не похвастаться.

– Скажи, почему ты ее ко мне не хочешь отпустить? – плюнув на все, спросил у нее Коля. – Из принципа, или какая другая причина есть?

– Может, и есть. – Марьяна вытянула длинные стройные ноги, обутые в плетеные сандалии, и с удовольствием на них посмотрела. – Может, и нет. То мое дело, а не твое. Но если я тут, значит, что-то в этой ситуации возможно изменить.

– Внимательно слушаю, – Нифонтов выпустил облачко дыма.

– Послужи мне, судный дьяк, – лукаво прищурила круглый зеленый глаз ведьма. – Пять служб моих выполнишь – и Людмила твоя. Ровно пять, не больше, клянусь Луной!

И она для убедительности выставила перед собой пятерню с растопыренными пальцами, на одном из которых красовался массивный старый перстень с красным камнем, скорее всего, рубином.

Клятва Луной означала, что Марьяна на самом деле выполнит обещанное, вот только…

– Нет, – помотал головой Нифонтов. – Не пойдет.

Он очень хотел бы сказать «да», вот только правила отдела на данный счет были просты и понятны – никаких «слепых» сделок с детьми Ночи, ни при каких условиях, даже под страхом смерти. И без специальной санкции на то руководителя отдела.

– Не любишь ты ее, – печально подытожила Марьяна. – Иначе бы согласился. Знать, служба государева тебе дороже, чем девичье сердечко.

– Я человек Приказа, – глухо ответил Коля. – Мое – это мое. Служебное – это служебное. Если бы тебе что-то именно от меня было нужно, то нет проблем, но я же тебе именно как сотрудник отдела нужен, верно? Информация, кое на что глаза прикрыть, бумаги подделать. А на это я пойти не могу. Не потому, что сильно честный, нет. Скорее, все-таки потому, что сильно глупый и понимаю слово «долг» слишком буквально.

– И правда – дурачок, – хихикнула ведьма. – Променял любовь на какой-то незримый долг.

– Все равно я ее заберу, – упрямо пробубнил Коля. – Не сейчас, так потом. Ты в своей деревне главная, это так, но и на тебя найдется управа, поверь. Есть те, чье слово твое пересилит, и раньше или позже они тебе его скажут. По моей просьбе скажут. Или по приказу, что тоже возможно.

– Блажен, кто верует, – голос ведьмы стал куда холоднее, как видно, ей не сильно понравилось то, что она услышала. – Но до той поры она моя, со всеми потрохами. Захочу – отправлю ее свинарники чистить, захочу – с кашей съем. Или замуж выдам. А что? Девка она спелая, самое время мужней женой становиться. Есть у нас тут один…

– Плохая шутка. – Лицо Коли закаменело. – Мне она не нравится.

Его рука сама собой откинула полу куртки, ту, под которой находился нож.

– Но-но. – Марьяна приметила это движение. – Тебе, парень, со мной не ровняться в силе, молод ты пока.

– А если я пособлю? – вступил в их беседу кто-то третий. – Ты, старая, обещала, что с мальчонкой только лясы поточишь, а вместо того над ним издевки строить начала. Мне это не по нраву. Нельзя так.


– Какие издевки? – невинно осведомилась Марьяна у невидимого собеседника. – Шутки я шучу! Шутки! Молодые, когда они присушенные любовями, то сильно потешные. Удержаться не смогла.

– Меру знай, – велел Лесной Хозяин (а это был именно он, Коля сразу узнал его голос). – И ты, парень, тоже за железку не хватайся, не надо.

– Короче – не договорились, – встала с бревнышка ведьма. – Жаль.

– Не договорились, – подтвердил Коля. – Но на всякий случай – если Людмилу задумаешь…

– Да угомонись ты! – раздраженно бросила Марьяна. – Никто ничего ей не сделает. А уж замуж мне ее сроду не выдать. Много у меня над ней власти есть, но в этом – нет. Мужа, смерть, да от кого детей рожать, ведьма себе всегда сама выбирает, так с древних времен повелось. В Ведах сие написано. Но вместе вам не быть до той поры, пока я на то своего согласия не дам, запомни это, дьяк.

– Поживем – увидим, – повеселел Коля. – А согласие – это такое дело… Сегодня нет, а завтра, глядишь, и появится.

– Это ты прав, – согласилась с ним Марьяна. – Поживем – увидим.

Она повернулась и направилась в сторону высоких елок, стоящих на краю поляны. Уже достигнув их, повернулась, глянула на оперативника и задумчиво произнесла:

– Самотык, значит? Ну-ну. Я запомню.

Коля почувствовал, как налились красным его щеки, чего не случалось со школьных времен, он даже хотел объяснить, что это была глупая шутка, но ведьма уже скрылась из вида.

– Что за самотык такой? – уточнил у Нифонтова леший, выбираясь из кустов. – А?

– Лучше вам, дедушка, про это не знать, – смущенно ответил ему оперативник. – Добрый день!

– Добрый, добрый. – Лесной Хозяин пристроился рядом с ним. – Ты, парень, меня извини.

– За что?

– Так ты ко мне со всем почтением, – пояснил старичок. – Слово приветственное да вежественное сказал, в лес входя, гостинцев принес, все как водится по Покону. А я тебя два часа по тропинкам водил, да еще с этой лихоманкой свел. Но и ты меня пойми – мне ить с ними дальше жить. Нет, я их не опасаюсь, ведьмино племя хоть и сильно, но в моем дому им меня ввек не побороть. Но пакостные же! Червя какого могут на лес наслать, или другую дрянь, а после не докажешь, что это их рук дело. Вот оно мне зачем?

– Незачем, – подтвердил Коля. – Я понимаю.

– Но встречу с зазнобой твоей я вытребовал, – гордо выпятил бороду вперед Лесной Хозяин. – Марьяна сначала против была, а я тогда ей сказал, что точно его к деревне пропущу. Тебя, в смысле. Или пущай эти двое увидятся, или по-моему будет. Ну она на попятный и пошла. Вот потому я тебя столько и кружил. Пока поговорили, пока Марьяна думала, пока Людка красоту наводила… Так что – извини уж меня.

– Спасибо вам, дедушка! – Коля встал и поклонился ему в пояс. – И еще… А вас как зовут-то? А то я в прошлый раз не спросил.

– Аверьяном, – охотно отозвался леший. – Можешь дедом Аверей звать.

– Дед Аверя, вот скажите мне – чего эта Марьяна так в Люду вцепилась? – устало спросил у него Коля. – Из вредности, что ли?

– Паря, ты чего? – огладил седую бороду Лесной Хозяин. – У простых-то баб невесть что в голове творится, а ты про ведьм спрашиваешь. Я так точно на твой вопрос не ответчик. Мое дело – лес. Вот хочешь, расскажу тебе как лосиха себе лося выбирает, чтобы, значит, с ним…

– Лось – это здорово, – вздохнул оперативник, доставая из рюкзака узелок, что ему на прощание Людмила сунула. – Но давайте как-нибудь в другой раз. О, пирожки. Перекусим?

– А ну-ка. – Старик слез с пня, на котором было удобно устроился, наклонился к еде, повел носом, ухмыльнулся и вернулся на свое место. – Не, малой, эту красоту ты сам ешь, пожалуй. И не вздумай ей еще кого-то угостить.

– Почему? – Коля взял один из пирожков и тоже понюхал его румяный бок. – Пахнет здорово. Он, по-моему, с вареньем. С малиновым.

– С ним, – подтвердил леший. – А замешан на заговорной воде, что во время первой грозы была собрана, когда Сварог с матерью сырой землей свадебку играет да Ярилу на нее до зимы отпускает. Да, паря, присушил ты ведьму-от, присушил. Бывает же такое! Что глазами хлопаешь? Не понял, что к чему?

– Ну так… – Коля снова обнюхал пирожок.

– Заговор она на эту снедь наложила, – расплылся в улыбке дед Аверя. – Как ты печева сего отведаешь, так до следующей весны ни на кого, кроме нее, глаз свой не положишь, про что другое я уж не говорю. Отсохнет и отвалится инструментарий твой, попробуй ты с какой девкой в кольцо да сваечку поиграть. Не желает Людка, чтобы у нее на дороге другая встала да дролюшку сердешного увела. Так что подумай, паря, подумай. Может, лучше не есть этот гостинец?

– Круто, – признал оперативник, повертел пирожок, да и откусил сразу половину. – Только зря. Я и так ни на кого другого не смотрю. И на нее тоже, потому что кое-кто мешает.

– Так Марьяна тебе вроде кое-чего предложила, – лукаво прищурил левый глаз лесовик. – Зачем отказался?

– Мое – это мое, – прочавкал Коля. – А там казенное. В личном я только за себя да Люду в ответе, а на работе – за всех, кто мне доверяет. Кто его знает, что эта Марьяна удумает? А что если из-за этого договора кто-то из моих друзей погибнет? Не, я так не могу. И не хочу.

– Может, ты и прав, – согласился с ним дед Аверя. – Ну, как пирожки?

– Вкусные. – Нифонтов завязал узелок и убрал его в рюкзак. – Дома с чаем доем.

– Ну и славно. – Лесовик глянул на небо с легкими облачками, а после спрыгнул с пня. – Однако не стоит рассиживаться, дело к грозе идет. За этой мелочью большая туча скоро приползет, с молоньями да ливнем, так что давай-ка я тебя до станции доведу. Мне так спокойней будет.

По возвращении домой Коля еще долго так и так гонял в голове все услышанное, как от Людмилы, так и от Марьяны, и всякий раз выходило, что верный он выбор сделал. Верный. Вот только на душе было пакостно. Решение по всему правильное, это так, вот только отдалило оно его от любимой девушки очень сильно.

Ну и рассказ о загадочном злыдне из памяти никак не шел, потому первым делом утром Коля решил поделиться им с Ровниным, рассудив, что такие новости при себе оставлять все же не стоит.

Правда, реализовать решение сразу не получилось, поскольку утром шефа на работе не оказалось, а после Коля на пару с Викой отбыл на Мясницкую, где объявилась монета-«подкидыш», которая чуть не свела в могилу очередного жадину. Ведь вроде всем уже известно – не поднимайте деньги с земли, никогда не знаешь, случайно они потеряны или нарочно. Но куда там – увидел человек монетку, обрадовался, подобрал и в карман сунул, а вместе с ней чужую болезнь прихватил, или даже чего похуже. Ладно еще дети, неразумный возраст хоть какое-то оправдание. Но ведь и взрослые туда же.

Вот и тут – дядьке под «полтинник», казалось бы – что тебе эти десять рублей, погоду сделают? На них сейчас даже хлеба не купишь. Нет, цапнул денежку, а через сутки коростой покрылся, да такой, что смотреть страшно. Хорошо еще что эта новость благодаря его дочери, желающей хайпануть даже на горе родного человека, в социальные сети попала, и про нее в отделе узнали, а то загнулся бы корыстолюбивый мужчина от неизвестной болезни через пару дней, и все.