Тени Былого

– Выпотрошу! – донесся голос из мокрой мглы, обволакивающей оперативников. – Мавки! Опять за старое!

– Эй, вы! – топнул ногой болотник, забрызгав стоящего рядом с ним Колю. – Вставайте, да пошли. Чего время терять?

– Твое копье, – доцент, покопавшись в грязи, протянул оружие своему приятелю. – А вот мое!

Коля немедленно отметил, что копья-то у них ого-го, не современная имитация, сразу видно – старое оружие. Древки какими-то то ли символами, то ли рунами изукрашены, да и лезвия не простые, обычная сталь так не блестит. То ли серебро в нее добавлено, то ли какой другой металл из непростых.

– Далеко еще? – спросил Пал Палыч у болотника.

– Уже нет, – отозвался тот. – Скоро на месте будем.

И все-таки они опоздали. Не очень сильно, всего ничего, но опоздали.

Все шесть «потеряшек» уже были привязаны к высоким столбам, как видно, к тем самым идолам. Даже из тумана, граница которого пролегала совсем недалеко от островка, залитого ярким полуденным солнцем, было заметно, что они покрыты искуснейшей резьбой, чем-то похожей на ту, которая была на древках копий озерников, с той разницей, что навершие каждого из идолов являлось резной головой змеи с разверстой пастью, как бы нависавшей надо головами пленников.

Что до колдуна – в данный момент этот злодей забавно плясал у небольшого костра, выкрикивая какую-то бессмыслицу, скорее всего, слова заклинания. Был он нестар, патлат невероятно, худощав и довольно-таки высок ростом.

– Беда! – жалобно проныл дядька Зыбун. – Волшбу творит, поганец!

То ли колдун его услышал, то ли чего почуял, но он прекратил свой безумный танец и с подозрением уставился на клубы тумана, пока еще скрывавшие небольшой отряд. Впрочем, ничего не заметил и мгновением позже снова пустился в пляс.

– Не будем терять времени. – Пал Палыч достал пистолет и вытянул руку прямо как в тире. – Начнем с проверенных средств, авось управимся ими.

– Не управитесь, – покачал головой Вадим, а после усмехнулся, когда вместо выстрела раздался негромкий щелчок. – Нет, это не патроны отсырели. Просто в этом месте технические устройства не действуют, нам про это старейшина рассказывал. Иначе я бы тоже пистолет вместо этой архаики прихватил. Придется драться старой доброй сталью, и чем быстрее мы атакуем, тем лучше. Вон, смотрите!

Сорвавшись на фальцет, колдун выкрикнул очередную сложносплетенную фразу, в которой только часть слов была понятна, и над грудой камней, высившейся за его спиной, закурился легкий дымок, вскоре принявший вид призрачной рептилии с толстым туловищем и огромной башкой.

В это же время один из «потеряшек», тот, что был привязан к крайнему правому идолу, истошно завопил и задергался, а у головы змеи, что венчала столб, глаза вспыхнули красным светом.

– Коля, помни, это колдун, его оружие – слово и взгляд, – пробормотал Пал Палыч, скидывая плащ и доставая нож. – В глаза ему не смотри ни при каких условиях, когда начнется драка – целься лезвием в горло. Если мы лишим его голоса, то, считай, наша взяла. Вы двое слышали, что я сказал?

– У каждого своя цель, – возразил ему доцент. – Колдун – ваша забота, для того, думаю, наши пути и переплелись. Старейшина что-то такое говорил, да только я тогда не понял, к чем были его слова. Господи, что за бред я несу? Если бы меня сейчас увидел наш декан, то я бы от стыда сгорел на месте!

Чародей тем временем снова заплясал вокруг костра, дымок над камнями заколыхался в такт его словам.

– Дернули, пока он очередное заклятие не закончил. – Пал Палыч рванулся вперед, Коля последовал за ним. – Попробуй его стреножить, а я горло этой твари располосую!

Колдун их заметил почти сразу, пение свое не прервал, но значительно ускорил его, стремясь завершить очередной этап вызова Ура побыстрее. И ему это удалось, поскольку еще один пленник заорал благим матом как раз в тот момент, когда оперативники оказались около костра.

– А-а-а-а! – взвыл колдун так, что у Коли мороз по коже прошел. – Еще кровь? Хоррррошо!

Озерники, следовавшие за полицейскими, на самом деле и не подумали им помочь, они скользнули к камням, где раскачивалась дымная змея, облик которой вырисовывался все отчетливей и отчетливей.

Колдун оказался парнем вертлявым, он ловко уклонился от удара Пал Палыча, которым тот попытался распороть ему горло, а после пнул Колю, который задумал подхватить его под колени и повалить на землю. Нифонтову показалось, именно это подразумевал Михеев под словом «стреножить».

Колдун выкрикнул непонятное слово, ткнул пальцем в сторону Пал Палыча, и одежда того задымилась, местами даже показались небольшие синеватые огоньки. Будь она сухой, так, наверное, вспыхнула бы, но оперативники в тумане промокли на славу, и сейчас это оказалось очень кстати.

Противник, похоже, сам понял свою ошибку, и потому моментально сменил тактику, после чего Михеева отбросил в воду невидимый кулак, причем удар был нанесен нешуточный, очень уж громко напарник Коли вскрикнул от боли.

Впрочем, тут орали все – и неистовствующий колдун, и пленники на столбах-идолах, и нежданные союзники, которые вообще непонятно чем занимались.

И только Коля молчал, поскольку ему удалось-таки подхватить врага под колени и опрокинуть на спину, а после каким-то невозможным, запредельным движением всадить нож прямо в горло, как и советовал старший товарищ. Собственно, после этого стало чуть тише, ибо чернокнижник перестал вопить и начал сипеть.

Но умирать он при этом и не подумал, пальцы его вцепились в плечо Нифонтова с невероятной силой, буквально сминая плоть, словно бумагу и заставив оперативника взвыть от боли. Но самое скверное ждало впереди – колдун дернул Колино тело вверх, и их глаза встретились.

Это было страшно. На самом деле страшно, поскольку один вид желтых глаз с вертикальным, как у змеи, зрачком мог напугать любого. Но не это было главным. Как только взгляды колдуна и полицейского сплелись в один, Коля понял, что тело его ему больше не принадлежит, оно словно чужим стало.

А после он услышал в своей голове голос, которому неоткуда было там взяться. Но он звучал, и это был голос Хозяина, того, которому следует подчиняться во всем и всегда, что бы тот ни приказал. При этом Коля осознавал, что происходящее неправильно, он даже попробовал сопротивляться, да что там – из всех сил бороться за то, чтобы остаться собой, но желтые глаза были сильнее, они выжигали в нем все живое, настоящее – мысли, воспоминания, волю… И он уже был готов убить того, на кого…

– Да хрен тебе! – ворвался извне в сознание Нифонтова чей-то вопль, а после его, как плюшевую игрушку, отбросили в сторону. – Н-на! Тьфу, кровищи сколько.

Коля снопиком повалился на бок, ощущая, что у него сил не осталось совершенно, что он ни одним пальцем пошевелить не сможет. Ему осталось только лежать и смотреть на то, как Пал Палыч, орудуя ножом, словно заправский мясник, сначала отрезал колдуну голову, а после спешно бросил ее в костер, причем тело убитого еще какое-то время не просто дергалось, а даже пробовало подняться на ноги. Видел он и то, как последние из озерных воинов, неожиданно лихо орудуя копьями, острия которых теперь полыхали бело-голубым пламенем, загоняют дымную змею обратно в камни, а та мечется, словно живая, пытаясь укусить их огромными призрачными клыками.

Чем дело кончилось, узреть не удалось, поскольку силы кончились совсем, а следом за ними померкло и сознание.

Что именно привело его в себя – ледяная вонючая болотная вода, удары по щекам или голос Пал Палыча, Коля сказать не смог бы. Скорее всего – все сразу. Но он очнулся и с радостью осознал, что отключка пошла ему на пользу, руки-ноги снова перешли в его подчинение.

– Очухался? – бодро спросил у него Пал Палыч – Ну слава богу! А то мне эту ораву через болото вести, да еще и тебя на себе переть не улыбается. Да, представляешь, иностранец жив! Прямо тютелька в тютельку мы успели, он как раз следующий был на заклание. Ничего, обошлось, хотя он вроде как заговариваться начал. Оно понятно – испугался. Но оно и не страшно, главное – жив.

– И Ура мы загнали обратно, – радостно добавил доцент. – Какое счастье, я смогу вернуться домой и забыть это все как страшный сон.

– Если только кто-то через год не надумает снова подобное проделать, – не удержался от мрачной реплики Коля, которого изрядно мутило.


– Не надумает, – покачал головой Вадим. – Этот ритуал можно проводить раз в сто лет. Эту деталь люди тоже забыли, но наш род помнит.

– Теперь пускай об этом правнуки пекутся, это их проблема, – радостно подытожил доцент. – Но точно не наша.

– Что хорошо, – поддержал их Пал Палыч, который уже обшарил карманы и сумку колдуна, вытащив оттуда какие-то бумаги. – Ага, вот они. Эй, любители болот, кто из вас Скворцов?

– Я, – отозвался крепко сбитый парнишка со следами побоев на лице. У других подобных не имелось, так что досталось, от колдуна, похоже, только ему. Скорее всего, за неподатливость. – Что такое?

– Приятель, мне надо знать, кто из вас и где взял вот эти бумаги. Причем в мельчайших деталях – их купили, нашли, кто, что? И еще – это ксерокопии, значит, где-то есть оригиналы. Где именно? – объяснил ему оперативник. – Причем эта информация нужна мне здесь и сейчас. Если сам знаешь – говори. Если нет – покажи того, кто знает. Все равно без ответов никто с этого острова на Большую Землю не уйдет.

Коля встал на ноги, пошатнулся, понял, что сейчас это не вариант, потому без особых раздумий опустился на четвереньки и дополз до того места, где кончался островок и начиналась вода. Пусть мутная, пусть болотная, но вода. Пить ее, конечно же, не следовало, но сунуть голову, которая гудела как колокол, все же можно.

Это сработало, грохот в висках стал куда тише, а муть в глаза рассеялась. Правда это все сыграло с ним злую шутку, поскольку первым, что он увидел, оказалась зеленоватая рожа дядьки Зыбуна, который залихватски подмигнул ему своим круглым глазом и поинтересовался:

– Так что, паря, водка-то у вас есть?





Глава девятая

Жужу (начало)




Нельзя сказать, что история, случившаяся на болотах, прошла для Коли совсем уж бесследно. На память от нее ему досталась головная боль, растянувшаяся на пару суток и вызванная как похмельем, резонно воспоследовавшим после пьянки с дядькой Зыбуном, так и болотными газами, которыми, если верить словам тети Паши, юноша надышался. Впрочем, головная боль оказалась меньшим из зол, куда хуже было то, что Нифонтову повадился сниться убитый колдун, причем, если можно так сказать, не весь. Конкретно глаза снились, те самые, с вертикальным зрачком, и нагоняли на Колю жуть, причем такую, что он пару раз просыпался в холодном поту, чего за ним ранее никогда не наблюдалось. На третий день, поняв, что сам он от данной напасти не избавится, парень пошел сдаваться Ровнину, в полном соответствии с негласными правилами отдела. По ним любой сотрудник, только заподозрив то, что он, возможно, попал под чье-то влияние, причем неважно, магическое или нет, должен был немедленно доложить об этом руководству. Само собой, данная традиция появилась не на ровном месте, в прошлом отдела имелась пара случаев, когда работники отдела о таких вещах коллегам вовремя не сообщали, а после Аникушке от стен кровь приходилось оттирать, поскольку заканчивалось подобное всегда очень скверно. Просто так никто разум сотрудников отдела себе подчинять не станет, те, кто на подобное решался, ставили перед собой весьма четкие и всегда очень недобрые цели. И хорошо понимали, что в случае неудачи пощады ждать не стоит, потому подобных казусов было немного. Но – были же.

Впрочем, в данном случае все обошлось. Подобное, как выяснилось, нормой вещей не являлось, но и редкостью не было. Ровнин назвал сны молодого человека «ментальным отпечатком» и посоветовал ему меньше себя изводить по данному поводу, поскольку оно того не стоит. Ну а чтобы совсем поднять ему настроение, торжественно вручил медаль «За вклад в укрепление правопорядка», ту самую, что Коле подполковник Кеша обещал. Она, конечно, оказалась не такой красивой, как прадедовы награды, что тот получил на войне, но все равно парню было очень приятно. Неважно, что колодка маленькая, а сама медалька не круглая, а вытянутая, на парадной форме и такая будет замечательно смотреться. И вообще, первая награда – она как первый секс. Ее всегда будешь помнить.

Причем дождь щедрости начальства на этом не закончился, Коля еще и премию получил. Оказывается, тот генерал, чьего племянника они с Пал Палычем на болотах спасли, распорядился отделу таковую выписать, причем велел сделать это незамедлительно. Видимо, именно потому она имела вид наличных денег, а не была перечислена на карту.

Кстати, племянник его оказался вполне себе нормальным парнем, пожалуй, единственным из всей компании, за что, собственно, и получил по морде от своих же приятелей. Пал Палыч тогда верно предположил, что «потеряшки», скорее всего, быстренько сломаются под гнетом обстоятельств и начнут колдуну зад целовать по доброй воле. Так и случилось, а генеральский родственник оказался единственным, кто не подумал под кого-то прогибаться. Напротив, предложил друзьям попробовать притопить незваного спутника в болоте, чтобы тот посговорчивей стал, за что и был бит. Слава богу, все еще обошлось без серьезных травм.

Хотя, конечно, вся эта история совсем уж бесследно для «потеряшек» не прошла. Тот же иностранец маленько головой тронулся, непонятно, правда, насовсем или временно. Он то и дело беспричинно смеялся, а еще пару раз за то время, пока оперативники сопровождали спасенных молодых людей к выходу с болот, справил малую нужду прямо в штаны. Наши, понятное дело, оказались покрепче, но все равно посещать психолога им придется долго и упорно, особенно представительницам слабого пола и тому бедолаге, который висел на первом столбе и, почитай, чудом спасся. Единственным, за кого не стоило в этом плане волноваться, оказался все тот же генеральский родственник.

При этом Пал Палыч еще на островке выжал из них всю интересующую его информацию, которая, правда, прошла мимо ушей Коли. Ему просто не до того было, он в это время в себя приходил потихоньку. Впрочем, не сильно он и желал ее знать. Понадобится – введут в курс дела. Нет – и нет, невелика беда.

По той же причине он не заметил, куда делась пара озерников, да и после, когда дядька Зыбун повел их через болото к людям, просто брел за своим старшим товарищем, объяснявшим генеральскому племяннику, что именно надо сказать МЧСникам, которые раньше или позже отыщут их группу. Хотя ничего нового не прозвучало, просто «потеряшкам» не следовало рассказывать о всех событиях, свидетелями которых они стали. И это было в их интересах. Одно дело психолог с уютным креслом, другое психиатр в комнате с мягкими стенами, а именно последнее ждет любого, кто вздумает поведать миру о странных людях и странных событиях, которые больше напоминают фильмы ужасов категории «В» или современные романы в жанре «городского фэнтези». Тем более что все равно островок, где все случилось, никто и никогда не найдет, а значит, и подтверждений рассказанному тоже не будет. Потому – заблудились, чуть не утонули, потеряли одного товарища, наконец-то нашлись, честь и хвала отважным спасателям! Всем хорошо, все довольны.

Собственно, так оно и вышло, разве что только Коля, как было сказано выше, очень на следующий день мучился с похмелья. В машине лежали две бутылки водки, и уже после того, как была распита первая, он из состояния «человек прямоходящий» плавно перебрался в категорию «дрова», потому в дальнейшем веселье, выразившимся в пении песен и вроде бы даже танцах, участия не принимал. Разве что только иногда в его тревожный алкогольный сон врывались выкрики дядьки Зыбуна вроде: «у меня здесь и рыба есть!» или «главное, чтобы старуха не приперлась!».

Ну а после случилось то, что случилось.

– Все проходит, и это пройдет, – завершил древней мудростью свою речь Олег Георгиевич. – Мне, знаешь ли, тоже всякая дрянь по молодости снилась. Помню, в самом конце девяностых мы одного оборотня ловили. Нет, так-то они существа спокойные, особенно если их не злить, но раз в пять поколений появляется среди них альбинос, чаще всего среди волков. Его еще называют «яростью Чернобога», поскольку, по древней легенде, именно в нем возрождается дух одного из самых первых оборотней, того, что застал эпоху могущества старых богов.

– А почему Чернобога? – заинтересовался Нифонтов. – Оборотней вроде Велес создал, по крайней мере в книгах так написано.

– Верно, Велес, – подтвердил Ровнин, набивая трубку табаком. – Но не забывай, он хоть и был бог, но далеко не старший и не главный. Белобог и Чернобог стояли в иерархии повыше, и каждому захотелось заполучить себе появившуюся на свет рать зверолюдей, потому и тот, и другой втайне друг от друга подарили по божественной искре своей души двум самым крепким оборотням, тем, кого почитали старшими их собратья по стаям. По крайней мере, так гласит легенда. Уж не знаю, использовали боги потом этих товарищей в своих войнах, или нет, но вот то, что каждые пять поколений на самом деле рождается оборотень-альбинос, который, по достижению человеческой ипостасью шестнадцати лет, начинает убивать налево и направо – чистая правда. Причем не просто убивать, а изобретательно, с фантазией, так, что его еще поди выследи.

– Так надо его искать до того, – удивился Коля. – До совершеннолетия. Альбинос же, это примета.

– Умен, – похвалил его шеф иронично. – И как никто до тебя не догадался, что так нужно поступать? Беда в том, что он до шестнадцати лет сам не знает, кто есть такой, растет как обычный человек. А вот в ночь первого полнолуния после дня рождения на него нисходит дар Чернобога, и юноша обретает возможность перекидываться в зверя, попутно получая некий базовый запас знаний всех тех, кто таким же образом чудил до него. Ну и кучу бонусов поменьше, вроде невероятной живучести и такой же выносливости. И, само собой, приходит неуемная жажда человекоубийства.

– Жуть, – пробормотал Коля.

– Не то слово, – подтвердил Ровнин. – Мы за ним два месяца гонялись, и это при том, что сами оборотни, которым проблемы подобного толка нафиг не нужны, помогали нам всемерно. На свет он у нас, в Подмосковье, появился, а прибили мы его аж в городе партизанской славы Брянске. Вернее, в его окрестностях. Я в эту тварь лично всадил полтора десятка серебряных пуль, да и остальные не меньше, плюс его крепко собратья погрызли до того. И все равно он еще двум волколакам глотки вырвал, и Сашку Ольгина убил, одним ударом когтей ему туловище вскрыл от паха до горла. Если бы Лена Ревина тогда его против всех правил темными чарами не остановила, то ушел бы он, паскуда, а мы все там на поляне остались.

– А почему против правил?

– Потому что слушать надо внимательно, – рассердился Ровнин и щелкнул зажигалкой. – Сказано же – чары были темные. Она свою душу ими выжигала при использовании. Ну и вообще запрещено подобным нам пользоваться, с давних пор запрещено, еще чуть ли не самим Брюсом. Опять же – примета плохая…

– Но оборотня же убили? – уточнил Коля.

– Убили, – подтвердил Ровнин. – Антонов этой твари голову срубил. Собственно, к чему все это и рассказал тебе, – мне после еще месяц кошмары снились. Поляна эта, Сашка, который в луже своей собственной крови лежит, и башка оборотня, которая на меня смотрит. Смотрит и смотрит, смотрит и смотрит. Я проснуться хочу, – а никак.

– Мне, пожалуй, с моим колдуном тут ловить нечего, – подумав, сообщил шефу Коля – Это так, детские игры на лужайке. Вот у вас реально жесть случилась.

– Слава богу, тебе с оборотнем-альбиносом столкнуться не придется, – усмехнулся Ровнин – Когда подойдет время родиться новому, мы все уже будем мертвы.

– Даже не знаю, радоваться или печалиться, – почесал затылок Нифонтов.

– Скорее, радоваться, – предположил Олег Георгиевич, а после добавил: – А Лена Ревина через полгода погибла, причем невозможно глупо, от банального заражения крови. Штатная ситуация – ее гуль зубами цапнул. Всех нас они кусали, и не по разу, но именно ее через какие-то двадцать минут не стало. Мы долго в это поверить не могли, а потом тетя Паша про историю с оборотнем и напомнила. Так что пока я начальник отдела, никто из моих подчиненных темные чары в ход не пустит.