Таймлесс. Изумрудная книга

— Бу-у-у-у, — закричал Гордон, чуткий, как газонокосилка, но все остальные молча ждали.

— Пусти меня, — сказала Шарлотта Гидеону. Она немного шаталась. — Я еще не все сказала.

Одним прыжком Гидеон оказался с ней на столе и забрал у нее микрофон.

— Представление окончено, — сказал он. — Идем, Шарлотта, я отведу тебя домой.

Шарлотта зашипела на него, как разозленная кошка.

— Если ты только дотронешься до меня, я сломаю тебе шею. Я владею крав-магой, чтоб ты знал!

— Я тоже. Ты забыла?

Он снова протянул руку. Поколебавшись, Шарлотта взяла ее и даже позволила снять себя со стола, уставшего, пьяного эльфа, который едва мог стоять на ногах. Гидеон обнял ее за талию и повернулся к нам. Как это часто бывало, по его лицу невозможно было понять, о чем он сейчас думает.

— Я быстро разберусь с этой проблемой. Вы идите с Рафаэлем ко мне домой, — сказал он коротко. — Встретимся там.

Наши глаза встретились.

— До скорого, — сказал он.

Я кивнула.

— До скорого.

Шарлотта ничего не сказала. И я спросила себя, не было ли у Золушки небольших угрызений совести, когда она скакала прочь с принцем на белом коне.





~~~




«Навсегда» состоит из множества «сейчас».

Эмили Дикинсон.





Глава четырнадцатая




— Еще один повод держаться от алкоголя подальше, — простонала Лесли. — Можно выкручиваться как угодно, но в конце всегда выглядишь дураком, если напился и вел себя как дурак. Я бы не хотела быть на месте Шарлотты в понедельник утром в школе.

— И на месте Синтии, — сказала я.

Когда мы уходили, то увидели именинницу, целующуюся в прихожей с мальчиком на два года младше. (При этих обстоятельствах я решила не прощаться с Синтией, тем более что мы и не здоровались.)

— И на месте бедного парня, которого вырвало на прикольные тапки в виде лягушек мистера Дейла, — сказал Рафаэль.

Мы свернули в Мэйнор-стрит.

— Но Шарлотта превзошла всех. — Лесли остановилась перед витриной мебельного магазина, но не для того, чтобы посмотреть, что там выставлено, а чтобы полюбоваться собственным отражением. — Не хотелось бы признаваться, но мне ее было жаль.

— Мне тоже, — сказала я тихо. Я на собственной шкуре знала, как это — быть влюбленной в Гидеона. И, к сожалению, я знала, что чувствуешь, когда своим поведением позоришься перед людьми. — Если ей повезет, завтра она забудет обо всем случившемся.

Рафаэль отпер входную дверь в один из домов из красного кирпича, стоявших в ряд. От дома Дейлов в Флуд-стрит досюда было всего ничего, так что мы переодевались к вечеринке у Гидеона дома. Но я была так взволнована встречей с Люси и Полом в 1912 году, что только теперь обратила внимание на апартамент.

Вообще-то я всегда была уверена, что Гидеон живет в ультра-современном лофте, с пустой площадью в сотни квадратных метров и кучей хрома и стекла, и плоским телевизором с диагональю размером с футбольное поле. Но я ошибалась. От входной двери узкий коридор вел через маленькую лестницу в наполненную светом гостиную, где вместо одной стены было огромное окно. Полки до потолка закрывали все стены, на них стояли книги, DVD и пара скоросшивателей — все это всевозможных цветов. Перед окном стоял большой серый диван с кучей подушек. Но центральное место в комнате занимал открытый рояль, чье достоинство, правда, слегка страдало от доски для глажки, прислоненной к нему. И висящая на углу крышки рояля треуголка, которую мадам Россини наверняка давно искала, не очень подходила по стилю. Но — возможно, Гидеон так представлял себе Прекрасное жилье.[48]

— Что будете пить? — спросил Рафаэль тоном опытного хозяина.

— А что у вас есть? — спросила Лесли и недоверчиво заглянула в кухню, где в мойке стояла груда немытой посуды со следами того, что раньше, наверное, было томатным соусом. А может, это Гидеон проводил какие-то медицинские эксперименты для учебы.

Рафаэль открыл холодильник.


— Э-э-э-м. Посмотрим. Тут у нас есть молоко, но срок употребления закончился в прошлую среду. Апельсиновый сок… О! Он может каким-либо образом затвердеть? Там в пакете что-то странно шуршит. Но вот это выглядит многообещающе, похоже на какой-то лимонад, смешанный с…

— Эй, для меня — просто воду, пожалуйста.

Лесли хотела упасть на серый диван, но в последнюю минуту вспомнила, что Грейс-Келли-платье не очень подходит для валяния на диване, и благовоспитанно уселась на краешек. Я, глубоко вздохнув, рухнула рядом с ней.

— Бедная Гвенни. — Она ласково потрепала меня по щеке. — Что за день! Ты, наверное, страшно устала, да? Если я скажу, что по тебе это совсем не заметно, тебя это немного утешит?

Я пожала плечами.

— Немного.

Рафаэль вернулся из кухни со стаканами и бутылкой воды и сбросил с журнального столика пару газет и книг, среди которых был альбом о мужчинах в стиле рококо.

— Можешь сдвинуть в сторону пару квадратных сантиметров рюшечек, чтобы я тоже поместился на диване? — Он улыбнулся мне.

— Ах, садись прямо на платье, — сказала я, откинула назад голову и закрыла глаза.

Лесли вскочила.

— Об этом не может быть и речи! Платье будет испорчено, и мы никогда больше не сумеем ничего одолжить у мадам Россини. Вставай, я помогу тебе расшнуровать корсаж. — Она потянула меня, чтобы поднять на ноги, и начала освобождать меня от Сиси-платья. — А ты смотри в другую сторону, Рафаэль!

Рафаэль упал на диван и уставился в потолок.

— Так годится?

Когда я снова оказалась в джинсах и футболке и выпила немного воды, я почувствовала себя лучше.

— Как это было, твоя… ну, когда ты встретилась с Люси и Полом? — спросила Лесли тихо, когда мы снова уселись на диван.

Рафаэль сочувственно смотрел на меня сбоку.

— Улет, если собственным родителям, на самом деле, столько же лет, сколько тебе.

Я кивнула.

— Это было довольно… странно и… волнующе.

И я рассказала им все, от приветствия дворецкого до нашего признания, что на украденном хронографе Круг уже замкнут.

— Тот факт, что у нас есть Камень Мудрости — или соль с блестками, как называет его Ксемериус, — шокировало их окончательно. Они страшно разволновались, а Люси, когда волнуется, говорит еще больше, чем, можешь себе такое представить? Они перестали нас упрекать и ругать, только когда я сообщила, что я в курсе… э-э-э… наших родственных отношений.

Лесли еще шире раскрыла глаза.

— И?

— На какой-то момент они стихли. А в следующий — опять все расплакались, — сказала я и устало потерла глаза. — Мне кажется, что теми слезами, которые я пролила за последние дни, можно полить поле в Африке в засушливое время.

— Ах, Гвенни. — Лесли беспомощно погладила меня по руке.

Я попыталась ухмыльнуться.

— Да, а потом мы порадовали их известием, что граф меня убить не может, и вообще никто не может, потому что я бессмертна. Они, конечно, не поверили, и поскольку времени было мало, мы не смогли им доказать на примере — например, Миллхауз мог бы меня быстренько придушить или что-то в этом духе. Так что мы оставили их сидеть с раскрытыми ртами и помчались назад, чтобы успеть в церковь до нашего обратного прыжка.

— И что теперь дальше будет?

— Завтра утром мы опять прыгнем к ним, и Гидеон хочет поделиться гениальным планом, — сказала я. — К сожалению, он должен его еще придумать сегодня ночью. А если он хотя бы наполовину так устал, как я, вряд ли у него будет ясная голова.

— Ну, для этого существует кофе. И я — гениальная Лесли Хей. — Лесли одарила меня ободряющей улыбкой. Потом вздохнула. — Но ты права, это совсем не просто. То, что у вас есть собственный хронограф для путешествий во времени, — замечательно, но вы не сможете его бесконечно использовать. В первую очередь, потому что вам завтра опять нужно к графу, а значит, в вашем распоряжении останутся только два часа или меньше для элапсации.

— Э-э-э? — произнесла я.

Лесли вздохнула.

— Ты что, не читала «Анну Каренину»? Ежедневно можно элапсировать не более пяти с половиной часов, иначе наступают побочные явления. — Лесли сделала вид, что не заметила восхищенного взгляда Рафаэля. — И я не знаю, что я должна думать по поводу порошка, который вы заполучили. Это… опасно. Я надеюсь, вы хотя бы спрятали его так, чтобы никто не мог найти.

Если я не ошибалась, бутылочка до сих пор лежала в кармане кожаной куртки Гидеона. Но этого я Лесли не сказала.

— Пол минимум двадцать раз сказал, что мы должны уничтожить субстанцию.

— Он совсем не глуп!

— Нет! — Я покачала головой. — Гидеон считает, что она может стать нашим козырем в рукаве.

— Круто! — сказал Рафаэль. — Можно, в виде шутки, выставить ее на eBay и посмотреть, кто будет участвовать в аукционе. Порошок бессмертия для разового употребления. Минимальная ставка — один фунт.