Сын

– Ты можешь санкционировать, Понтиус.

– Могу. И я сказал «нет».

Симон тихо выругался.

– Слушай, это…

– Нет, это ты слушай. Я приказал Фалькейду отменить мобилизацию и сказал, что он и его люди могут еще немного поспать. Чем ты там занимаешься, Симон?

– У меня есть основания считать, что на Энерхауггата, девяносто шесть, содержатся пленники. Честно говоря, Понтиус…

– Честность – это хорошо, Симон. В том числе и при разговоре с начальником «Дельты».

– Для разговоров не было времени. Да и сейчас, блин, времени нет. Обычно ты доверял моим оценочным способностям.

– Хорошо, что ты употребил прошедшее время, Симон.

– Значит, ты больше мне не доверяешь?

– Ты проиграл все свои деньги, помнишь? Включая деньги своей жены. Как по-твоему, что тут можно сказать об оценочных способностях?

Симон сжал зубы. В прежние времена заранее нельзя было сказать, кто из них победит в споре. Кто из них получит лучшие оценки, пробежит быстрее или подцепит самую красивую девушку. Единственное, что было известно заранее, – это что оба они пристраивались вслед третьему человеку из их тройки. Но теперь он мертв. И, несмотря на то что именно умерший думал лучше и быстрее из них троих, у Понтиуса Парра всегда была своя сила: он думал дольше всех.

– Обсудим это завтра утром, – сказал начальник полиции с той естественной самоуверенностью, благодаря которой сейчас все считали само собой разумеющимся, что Понтиус Парр знает все лучше всех. Включая Понтиуса. – Если у тебя есть сведения о доме, где занимаются торговлей людьми, то за одну ночь эту деятельность не свернут. Домой и спать.

Симон открыл дверцу автомобиля, вылез из него и подал Кари знак оставаться внутри. Он закрыл дверь и прошел несколько метров вниз по склону, тихо разговаривая по телефону.

– Я не могу ждать. Дело срочное, Понтиус.

– Что заставляет тебя так думать?

– Наводка.

– И от кого же?

– Получил эсэмэску от… неизвестного. Я войду сам.

– Что? Не может быть и речи! Остановись, Симон. Ты слышишь? Ты здесь?

Симон посмотрел на телефон и снова приложил его к уху.

– «Оценка произведена сотрудником полиции на месте». Помнишь, мы учили это, Понтиус? Ты помнишь, нас учили, что такая оценка всегда превалирует над приказом не присутствующего на месте?

– Симон! В этом городе царит хаос, уж таков он. Городской совет и пресса требуют от нас раскрытия этих убийств. Ты не будешь сейчас прыгать в речку, договорились? Симон!

Симон прервал связь, выключил телефон, открыл багажник и отпер отделение для оружия. Он вынул дробовик, пистолет, коробки с патронами и два пуленепробиваемых жилета, открыто лежавших в багажнике, после чего уселся в салон.

– Мы входим, – сказал Симон, протягивая Кари дробовик и жилет.

Она посмотрела на него:

– Вы разговаривали с начальником полиции?

– С ним, – ответил Симон, удостоверился, что магазин пистолета «Глок-17» полон, и вставил его обратно в рукоятку. – Можешь дать мне наручники и шоковую гранату из бардачка?

– Шоковую гранату?

– Опавший фрукт облавы в «Иле».

Она протянула Симону его наручники фирмы «Пирлесс» и гранату.

– Он разрешил нам войти внутрь?

– Он согласен, – сказал Симон, натягивая на себя свинцовый жилет.

Кари сломала дробовик и быстрыми привычными движениями вставила в него патроны.

– Охочусь на куропаток с девяти лет, – объяснила она, заметив взгляд Симона. – Но мне больше нравились винтовки. Как мы это сделаем?

– На счет «три», – сказал Симон.

– Я имею в виду, как мы ворвемся…


– Три, – произнес Симон и открыл дверцу машины.



Гостиница «Бисмарк» располагалась, мягко говоря, в самом центре Осло. Маленькая гостиница находилась посреди Квадратуры, места, где зародился город, на перекрестке, где встречаются рынок наркотиков и рынок проституции. Здесь сдавали номера на час вместе с чистыми полотенцами, совершенно затвердевшими от частой стирки. Комнаты не ремонтировались с тех пор, как шестнадцать лет назад гостиница перешла в руки своему нынешнему владельцу, а вот кровати приходилось менять каждые два года из-за износа и поломок.

Поэтому, когда Ула, сын хозяина, работавший за стойкой портье с шестнадцати лет, в 03.02 поднял взгляд от монитора компьютера и посмотрел на человека перед стойкой, он по привычке подумал, что мужчина что-то перепутал и зашел не туда. Он был одет в красивый костюм и держал в руках два «дипломата» и красную сумку, и к тому же у него не было спутника ни мужского, ни женского пола. Но посетитель настоял на том, чтобы заплатить за недельное пребывание в одном из номеров, взял полотенце двумя руками с почти подобострастной благодарностью и скрылся на третьем этаже.

Потом Ула вернулся к чтению сетевой версии газеты «Афтенпостен», где писали о волне убийств в Осло, о том, как из-за этого развязалась война банд и какое отношение все это может иметь к убийце, сбежавшему из Гостюрьмы. Некоторое время Ула разглядывал фотографию. А потом отогнал от себя эту мысль.



Симон остановился перед лестницей, ведущей в дом, и подал знак Кари приготовить оружие и следить за окнами второго этажа. Сам же он поднялся на три ступеньки, осторожно постучал по двери костяшкой указательного пальца и прошептал «полиция». Потом он посмотрел на Кари, чтобы удостовериться, сможет ли она подтвердить, что он четко следовал процедуре. Постучал. Снова прошептал «полиция». После этого он взял пистолет за ствол и потянулся, чтобы разбить стекло в окне рядом с дверью. В другой руке он держал наготове шоковую гранату. У него был план. Естественно, у него был план. Подобие плана. В нем говорилось, что неожиданность и быстрота – залог успеха. На карту должно быть поставлено все. Как всегда. И в этом, как объяснил ему юный психолог, заключалась его болезнь. Согласно исследованиям, человек систематически преувеличивает вероятность того, что должно произойти нечто невероятное. Например, что он погибнет в авиакатастрофе. Или что его ребенка изнасилуют либо похитят по дороге в школу. Или что лошадь, на которую он поставил все накопления жены, первый раз за всю свою карьеру безнадежно отстанет. Психолог сказал, что в подсознании Симона имелось то, что было сильнее разума, и нужно было только вступить в диалог с этим больным, с этим сумасшедшим диктатором, терроризировавшим его и разрушившим его жизнь. И нужно было подумать о том, есть ли в его жизни что-нибудь важное. Важнее диктатора. То, что он любит больше игры. Было. Эльсе. И у него получилось. Он поговорил со зверем, приручил его. И ни разу не сорвался. До сегодняшнего дня.

Он сделал вдох и уже собрался ударить пистолетом по стеклу, как вдруг дверь открылась.

Симон развернулся, держа пистолет перед собой. Но он был не так быстр, как раньше. Шансов ноль. Был бы ноль, если бы у мужчины, стоявшего в дверях, было стрелковое оружие.

– Добрый вечер, – сказал мужчина просто.

– Добрый вечер, – ответил Симон и попытался вернуть самообладание. – Полиция.

– Чем могу помочь? – Мужчина полностью открыл дверь.

Он был одет. Узкие джинсы. Футболка. Босиком. Пистолет спрятать негде.

Симон засунул гранату в карман и продемонстрировал свое удостоверение:

– Я должен попросить вас выйти из дома и встать у стены вот здесь. Немедленно.

Мужчина спокойно пожал плечами и сделал, как было велено.

– Если не считать девочек, сколько вас в доме? – спросил Симон.

Он быстро обыскал мужчину и удостоверился, что тот безоружен.

– Девочек? Тут только я. А что вы хотите?

– Показывай, где они, – сказал Симон, защелкнув наручники на мужчине.

Он втолкнул его в дом и подал знак Кари, чтобы она вошла внутрь вместе с ними. Мужчина что-то сказал.

– Что? – спросил Симон.

– Говорю, что ваша коллега тоже может войти. Мне нечего скрывать.

Симон стоял позади мужчины и видел его затылок. Кожа на шее слегка подрагивала, как у пугливой лошади.

– Кари! – прокричал Симон.

– Да?

– Лучше стой снаружи. Я войду один.

– Хорошо.

Симон опустил руку на плечо мужчины.

– Начинай движение внутрь, никаких резких движений, мой пистолет нацелен тебе в спину.

– А что…

– Смирись с тем, что я пока считаю тебя преступником, которого можно застрелить, а потом ты получишь безоговорочные извинения.

Мужчина без дальнейших протестов вошел в коридор. Симон автоматически отмечал вещи, которые могли рассказать ему, что там внутри. Четыре пары обуви на полу. Мужчина жил здесь не один. Пластмассовая миска с водой и коврик перед дверью в кухню.

– А что случилось с собакой? – спросил Симон.

– Какой собакой?

– Ты, что ли, пьешь из этой миски?

Мужчина не ответил.

– Собаки имеют обыкновение лаять, когда чужие приближаются к дому. Так что у тебя либо плохая сторожевая собака, либо…